Евгений Сазонов - Темная сага

Ну и как следствие за попавшегося пьяного бойца Гильдина лишали премии, тринадцатой зарплаты, отзывали из отпуска… меры наказания для нерадивого командира взвода были разнообразные. Срочники, как правило, отделывались нарядами вне очереди и строгими выговорами. Видя, что в первый раз легко отделался, солдат повторял проступок снова и снова… Гильдин не хотел мириться с таким развитием событий и обычно для большего внушения заводил своего подопечного в сушилку, гасил свет и после фразы: «Ну, что солдат, делаю тебе замечание с занесением в грудную клетку», – начинал избивать бойца. Но такой метод не подходил в отношении Батышева, а времени на его подготовку к полигону не было, тем более что поставленных задач перед дивизионом всегда хватало, а в редкие выходные хотелось просто отдохнуть и не заниматься артиллерийской наукой, как этого требовали от Батышева. Гильдин все понимал, но поделать ничего не мог.

– Товарищ подполковник, – обратился к нему Смолин. – А почему у вас лейтенант ничего не знает? Он тут стоит и тупит на меня, будто в первый раз видит.

– Виноват, товарищ полковник, – Гильдин знал, что пререкаться с начальником бесполезно, поэтому в подобных ситуациях использовал только три слова: «есть», «так точно», «никак нет».

– Да, виноваты! – теперь Смолин начал орать. – И хочу поздравить вас с итогами полигона: за плохую огневую подготовку вы и все офицеры вашего подразделения лишаетесь квартальных! – затем от комбрига последовал стандартный набор фраз и выражений в адрес Гильдина и его «долбаного дэвизиона». Обычно в таких случаях сознание Гильдина благополучно улетало куда-то – лишь бы подальше от слов начальника. Как правило, он представлял себя в отпуске или бездумно смотрел на какой-нибудь предмет.

На этот раз он засмотрелся на панораму, что открывалась с обустроенного на вершине командного пункта. Внизу расположилась живописная долина, где сопки шли вдоль густого леса одной сплошной грядой. Кроны деревьев сонно качались от прикосновений летнего ветра, шепот, издаваемый листьями, ласкал слух и был подобен тихим и мелодичным голосам, напевающим старую забытую песню. Незаметно для окружающих все внимание Гильдина переключилось на долину, и теперь его слух был направлен на колыхающееся зеленое море, и на мгновение весь остальной мир перестал существовать – только шелест ветвистых волн. Казалось, что под кронами берез был спрятан целый город, наполненный неизведанными чудесами и удивительными жителями. Гильдин готов был поклясться, что слышит голоса его обитателей, они просили спуститься с вершины сопки и вкусить вместе с ними дары, ниспосланные богами. Конечно, он мог принять этот зов за обман слуха. А между тем порывы ветра немного усилились и отодвинули в сторону ветви крупного дерева. Под аккомпанемент завывающего теплого потока Гильдин стал присматриваться к подножию березы, он был уверен, что если ветви отодвинутся еще немного, то приоткроют завесу тайны и он увидит новый мир, скрытый под лесным океаном. Сейчас ему больше всего хотелось принять приглашение шепчущих голосов и оказаться там. Но ветер изменился, и крона дерева вновь заслонила обзор той лужайки, где скрывался призрак таинственного города.

Затем он бросил взгляд на стайки птиц, что кружили в воздухе и иногда проносились над земной твердью с шумом морских волн: своими небесными танцами жители облаков предвещали то недалекое время, когда зима опустится на вершины сопок и холод завладеет лугами. С незапамятных времен птицы верят в легенду о том, что под снежным покровом идет непримиримая борьба богов урожая и демонов, вытаптывающих плодородие. Ну а пока две стихии выясняют отношения, умные птицы улетают на юг, чтобы вернуться позже и встать на сторону победителя.

– О чем это вы замечтались, товарищ подполковник?! – голос Смолина прорвался сквозь мечты Гильдина и продолжил словесную атаку…

Спустя некоторое время Гильдин решил вернуться в палаточный лагерь, чтобы немного отдохнуть от всего и полежать на солдатской койке. Зайдя в офицерскую палатку, он не удивился, обнаружив там начальника штаба дивизиона капитана Павла Отморозова. Этот НШ постоянно попадал в конфузные ситуации и инциденты, которые, правда, он же сам и провоцировал. Наверное, это происходило из-за необычно веселого характера капитана.

– О! Витек пришел. Заходи, заходи, чувствуй себя как у меня дома, – Отморозов лежал на койке и, закинув ноги на кроватную спинку, листал толстую выцветшую газету.

– Газетка у тебя выцвела и камуфляж тоже, вы так подходите друг другу, – Гильдин улегся на соседней койке.

– Какой-то ты нерадостный, – Павел перевернул страницу. – Дай-ка угадаю… товарищ Смолин опять тебя дрюкнул?

– Да, но я уже привык, не это меня тревожит.

– А что же?

– Сегодня мне показалось, что я должен был увидеть что-то… как бы это объяснить… как будто в лесу… нет… померещилось. Не обращай внимания.

– Ладно, – Отморозов уставился в газету. – Ты посмотри, что за чушь здесь пишут, я вот открыл колонку, где про кино рассказывают. Вот где-то тут вот… а… во! На одном матером кинофестивале главную премию получил фильм ужасов… ну тут отзывы всякие, там хвалят этот фильм и ни один критик слова плохого не написал, короче, все довольны и счастливы.

– И как же называется сей шедевр? – Гильдин снял свой черный берет и бросил его на кухонный стол, при этом головной убор, крутясь в воздухе и сверкая кокардой, плавно приземлился на край стола, не задев ни одной кружки.

– Ха-ха, – звонко захохотал Павел. – Это самое интересное, фильм называется «Лютый бобр»!

– Чего?! – Виктор приподнял голову.

– Хо-хо-хо, – Отморозов уже надрывался от смеха. – Б…б…бобр, ой!

– И про что фильм-то?

– Не знаю, тут есть аннотация: «Он принял обличие милого бобренка, чтобы красть деньги и отдавать их бандитам…» и, как говорится, так далее, и, так сказать, тому подобное.

– Наверное, про дрессированного бобра. Ясно. А еще что-нибудь пишут? Только прошу тебя, не читай больше про кино.

– Конечно, пишут, – Отморозов с интересом перевернул пару листов. – Ага, во! В Америке громкий скандал: девятилетний ребенок сел за руль отцовского джипа и поехал в магазин за пивом для своего папаши. Когда машину тормознула полиция, то копы были удивлены не только ребенку за рулем, но и тому, что его отец лежал пьяный на заднем сиденье и требовал для себя алкоголя, – Павел опять расхохотался, на этот раз еще громче прежнего.

– Да уж, мне бы такого сына.

– Га-га-га, ха-ха-ха, – задорный смех Отморозова уже перерастал в истерический. – Хо-хо-хо!

– Ну все, прекращай! – Гильдин попытался успокоить Павла и кинул в него портупею, но это не подействовало. Посмеявшись еще около минуты, он наконец успокоился и, вытянувшись на койке во весь рост, принялся громко охать.

Читать дальше