Евгений Сазонов - Темная сага

– Ох! Не могу больше – живот болит.

– Да. Тебе опасно читать газеты.

– Ну хорошо, – капитан отбросил увлекательное чтиво на пол. – Хорошо, давай тогда я расскажу тебе историю из жизни.

– Расскажи, только без смеха. Я думал, что оглохну от твоих воплей.

– Итак, стало быть, когда я еще лейтенантом служил в пехотной дивизии, был у нас один прапорщик. И представляешь, он пил настолько много, что у него постепенно начало срывать башню, ну то есть белая горячка началась.

– Уже интригует.

– Этот товарищ, например, мог смотреть телевизор, выключенный из розетки, или видеть маленькие глазки в камушках, мог даже разговаривать с пачкой чипсов, но его не увольняли, думали, что все это временно. Вот бросит пить человек, и все пройдет, правда пить он не бросал и все это почему-то не проходило.

– Ага, странно как-то: почему это не проходило?

– Но настал кульминационный момент, после которого прапорщика попросили, – Отморозов потер свою золотую печатку о нагрудный карман. – Как всегда, на плацу проходило построение, ну вся часть построилась, командир ходит туда-сюда, чего-то там доводит. Кстати, наш командир очень любил охоту и породистых лаек, этих собак он просто обожал, и поэтому по всей части у нас постоянно бегали несколько его питомцев и иногда выбегали на плац, когда мы строились. В то утро возле командира, пока он нам чего-то там доводил, тоже вертелась его лайка по кличке Снаряд.

– Снаряд?

– Да, Снаряд, в принципе в кличке нет ничего такого, если не считать того, что Снаряд – это девочка.

– Странно.

– Да и командир был странный. Ну и значит, он нам чего-то там доводит, вокруг бегает его собака, вроде все нормально, и тут…

– Прапор начал кричать в строю, – Гильдин решил угадать развязку.

– Не угадал, прапорщик вообще с утра не явился, – Отморозов застегнул пуговицу на левом нагрудном кармане. – И тут откуда-то появляется серая дворняга, и набрасывается на Снаряд, и начинает делать с ней щенков прямо перед строем. Представляешь?

– Вы там, наверно, чуть не лопнули со смеху?

– Да, весь строй с большим трудом сдерживался, чтобы не заржать. Наш командир с криком: «Будешь мне алименты платить!» – героически принялся пинать дворнягу и освободил свою любимицу. И вот когда он опять-таки решил довести до нас чего-то там, к плацу со стороны КПП выбежал наш прапорщик и, махая руками, громко закричал: «Люди! Я свою жопу бумагой заткнул, змеи больше не вылезут!!!» После этого его уволили, но несмотря на свое умопомешательство прапорщик подал на армию в суд с претензией, что, мол, армия сделала из него алкоголика и должна выплатить ему компенсацию.

– И как?

– Он выиграл суд! Представляешь! И ему выплатили компенсацию, причем приличную сумму!

– И что он сделал с деньгами? – спросил Гильдин.

– Конечно же, пропил! А что еще он мог сделать?

– Правильно, – Виктор засмеялся.

– Да, вот еще, я купил тут перед выездом книжицу с рассказами ужастиков, ежели есть желание, можешь почитать, а я пока подремлю, – Павел взял с тумбочки потрепанную книгу и передал ее подполковнику.

– Ладно, давай, – Гильдин раскрыл сборник и начал читать первый рассказ, который назывался «Древо»:

Волею судьбы они оказались попутчиками в поезде. Один из них – преподаватель вуза, второй – мелкий мошенник, что зарабатывал на жизнь, снабжая нелегалов поддельными документами, однако, несмотря на такую противоположность рода занятий, они все же нашли общий язык за бутылкой хорошего коньяка.

– Так куда, говорите, едете? – спросил мошенник, нарезая дольки лимона.

– В отпуск. Давненько, знаете ли, не был в родном городе, хоть родных повидаю. А вы куда направляетесь?

– То же самое, хочу навестить родственников, – соврал мошенник.

– Кстати, я не представился, – сказал преподаватель, протягивая руку. – Меня зовут Виталий Витальевич.

– Очень приятно, Максим Васильевич, – тут мошенник сказал правду.

Ночь была в самом разгаре, и когда у них закончилась первая бутылка, они принялись за вторую. Они разговаривали обо всем: о политике, женщинах, ценах, кинематографе, о погоде и о прочих вещах. И уже, несмотря на разницу в возрасте (преподаватель был гораздо старше), перешли на «ты».

– Слушай, Макс, а у тебя бывает такое, что когда видишь некоторых людей, то хочется рассказать им нечто, о чем… о чем, – Виталий икнул.

– Всякое бывает.

– Так вот, я никогда этого никому не говорил, боялся, что меня не так поймут. Но тебе расскажу, и не только потому, что мы с тобой случайные попут… как это? Попутчики, вот, и не потому, что мы напились, а просто я вижу, что только тебе могу доверить тайну. Можешь думать, что я ненормальный, это уже твое право.

– А в чем, собственно, дело?

– Я уже много лет преподаю культурологию, а будучи еще студентом, наткнулся как-то на интереснейший документ. Это были записи фольклориста Афанасьева, в них он проводил анализ собранных им былин, сказаний, легенд. В принципе ничего особенного, все эти поверья одинаковые, но один факт меня очень заинтересовал, потому что это предание не было похоже ни на какие другие, что попадались раньше. Одна деревенская бабка поведала Афанасьеву, что в их деревне в старые времена существовала традиция, которая со временем забылась, об этой традиции ей рассказала ее мать, ее матери рассказала ее бабушка, ее бабушке… ну, в общем, сам понимаешь. – Максим кивнул. – Смысл в том, что на праздник летнего солнцестояния в ночь с 23 на 24 июня, помимо традиционных гуляний: прыгание через священные костры, топление в воде куклы… В общем, жители деревни привязывали на ночь к дереву теленка, приносили его в жертву.

– Кому?

– Ща. Все по порядку. Давай еще накатим, – преподаватель разлил остатки коньяка по рюмкам. – Все, Макс, по последней, я тебе все рассказываю и спать.

Они чокнулись, съели по дольке лимона, и Виталий Витальевич невнятно заговорил:

– Я вспомнил, как праздник называется: это ночь на Ивана Купалу.

– Чего-то слыхал.

– Так вот, по древним поверьям в эту ночь, точнее в полночь, в лесу распускает цвет папоротник, то бишь цветет. Если соврать… нет… сорвать этот цветок папоротника, то его обладатель наделяется магической силой: видит сквозь стены, ему доступно находить клады, он становится богатым.

После слов «клады» и «богатым» Максим тут же заинтересовался историей всерьез и понял, что начинает трезветь. Сейчас главное – слушать внимательно, не упуская ни одной детали, тем более и сам Максим начал вспоминать, что когда-то слышал старые сказания о папоротнике и о богатствах, связанных с этим растением.

– Хотя, конечно, ученые уже давно доказали, что папоротник не может цвести, но ведь в свое время людям пытались внушить, что земля плоская… – преподаватель начал медленно закрывать глаза и даже клониться на бок, но Максим, заинтригованный пьяной исповедью, слегка прикрикнул: