Марк Кёльнер - Перевернутое сознание

27 марта

Так как делаю эти записи в своем дневнике, то из этого ясно то, что я не умер (у меня только тыква раскалывается и тянет проблеваться, а желудок, кажись, расслаивается на глазах). Как я вообще мог думать такое?! Это словно было не со мной. Да. Когда страхи обрушиваются на меня, то я меняюсь и становлюсь другим. В крайних критических ситуациях каждый меняется – кто-то в большой мере, кто-то в меньшей .

В школе была обычная рутина, если не считать того, что после уроков меня потянуло на поганенькую шуточку. Мне тогда разрывало мочевой пузырь (Серый тоже был непрочь облегчится), и я предложил сделать это в кабинете биологии. Во-первых, нам с Серым нужно было его убрать, а во-вторых, заодно можно было и сделать видимость уборки. Рик запер дверь кабинета, довольно лыбясь. Я дал подзаправиться пальме, потому что бак у меня был переполнен, а горшок у нее был объемный. Когда я закончил свое грязное дело, то в горшке еще было полно мочи, потому что пальма обалдела, ведь ее поливали нечасто и от такого обильного полива у нее съехала крыша, и она чуть не захлебнулась. Рик опылил бегонию, так что «питательная» жидкость полилась через край, а Серый дал напиться растению с огромными лопухами, которые местами аж потрескались. «Кайф, неописуемое чувство облегче-э-ения», – проговорил я с закрытыми глазами.

«Пей-пей дорогой». – Сказал Серый, застегивая ширинку.

«Как-то здесь душно стало и мочой наносит. А вдруг биологичка учует? Ведь их же в институте обучали подобному», – брякнул Рик.

«Спятил что ль? Да к тому же все выветрится до завтра». – Ответил я.

«Ща-ас, учует она! А даже если и поглючится чё, то решит, что сама наполнила воздух ароматом коричневых роз». – Добавил Серый, поднимая стулья на парту.

Мы подняли стулья, стерли с доски схему про Изменчивость, Наследственность и остальную фигню, которую, кажется, и мы недавно проходили.

«Сваливаем», – сказал я, поднимая с парты пакет с тетрадками, когда мы все закончили.

«Чудесно убрались!» – у Серого вырвалось нечто вроде хрюканья.

Рик отпер дверь кабинета и запер. В учительской, пока вешали ключ на гвоздик, туда заявилась биологичка собственной персоной, мы все незаметно переглянулись.

«Убирались, мальчики?»

Занимались подкормкой цветов, огородница ,– подумал я в этот момент, но ответил вместе с Риком:

«Да». Серый промолчал, стоя в дверях.

«Ну, спасибо вам».

Рады стараться. Обращайтесь снова. Не стесняйтесь. Никаких проблем.

«Не за что, Раиса Владимировна. Мы все сделали как требовалось». – Рик был прямо сама услужливость и внимательность.

«Не сомневаюсь». – Ворконула биологичка, копошась в шкафу с разными папками.

«До свиданья». – Сказали мы втроем хором – прямо-таки безгрешные ботаники.

«Ага, мальчики».

Мы сбежали по лестнице, хохоча как угорелые.

Мы двинули по домам, договорившись о том, что около пяти слетимся у Серого на квартире, у которого родителей не будет (они, как сказал сам Серый, свалят на два дня на похороны матушкиной сестры, скончавшейся от рака груди).

Дома все начинало снова обрастать паутиной мертвечины и тоски – квартира опять превращалась в грязный вонючий грот, но мне было на это глубоко плевать. Я устал, меня задолбало пытаться сделать что-либо лучше. Другие обитатели нашего грота давно послали все это. Почему бы мне не встать в их ряды, а? За плиту, которую я отдраил, мамаша не сказала мне даже сраного спасибо или хотя бы: «Молодец, Дим, хорошо потрудился или поработал». Вместо этого она напоролась в очередной раз. Когда я увидел ее глаза в разные стороны, как у полудурка, меня так и подмывало съездить ей по морде. Я ее ненавижу даже больше чем отца. Может, отец прав, что пропадает постоянно? Я ощущаю в квартире одно разложение – здесь все мертвое, жизнь отсутствует. Единственный нормальный обитатель нашего мрачного кровавого грота – Бен. Его мурлыканье, вид того, как он лежит, развалясь на шкафу, диване или рядом со мной успокаивают меня, придают дольку умиротворения. Видя такого счастливого беспечного довольного и дремлющего парня (моего приятеля Бенни) можно только позавидовать и помечтать пару секунд о том, чтобы быть на его месте.

Пока я собирался, Бен лениво (нехотя так) ходил за мной, точно провожал. Я насыпал в его миску корма, а сверху кинул жопку копченой колбасы, и он тут же перестал следовать за мной и принялся расправляться с жопкой. После моего ухода он, наверно, забрался на шкаф.

По дороге к Серому я встретил Светлану и Рика. Они спросили, почему я без Натали. Я ответил, что она сама подойдет, что у нее дела. Серый нам открыл, натягивая майку и отдыхиваясь. Через какое-то время нарисовалась Юлька, оправляя юбку и приглаживая волосы. На ней была белая блузка, сквозь которую просматривался красный лифчик, который, должно быть, с таким пылом стаскивал Серый, когда повалил ее на кровать. Светка с Юлькой тут же удалились поболтать о своем, и мы остались втроем. Я подумал в этот момент о том, чтобы сделал предок Серого, если бы застал его с голой жопой пыхтящим над Юлькой или под. Мой бы меня на месте урыл в этом сомнения нету. Вскоре появилась Нэт, я ей был очень рад. Я ее обнял и поцеловал, прижавшись к чуть холодной щечке. Она улыбнулась, смотря мне прямо в глаза, и поцеловала в губы (когда Нэт целовала меня в губы – это было не просто так, это значило, что она довольна мной, благодарна и радостна – и у нее все тип-топ на данный момент). Я еще раз убедился в том, что вот эти нежные чувства любви и благодарности, чувство, что тебя ценят как человека, чувство, что у тебя есть друг, с которым можно открыто поговорить и открыть сердце намного лучше тупого траханья. Когда переспишь, то девушка теряет для тебя ту тайну, не является той загадкой, которой была до того. Я могу так сказать, потому что сам испытывал подобное до того, как стал встречаться с Натали. С Анькой Харповой, с которой я встречался до Нэт, было подобное. Мне с ней было интересно вначале, я ждал наших встреч, но потом этот интерес стал угасать, а после того как мы переспали (на вечеринке, устроенной в квартире Ильи Нойгирова, который нас и свел с ней), все чувства к ней махом испарились, я ощутил жгучее чувство вины, и она казалась мне настоящей уродиной, страшненьким каннибальчиком, от которого нужно чесать со всех ног, что я в скором времени и сделал. После секса Анька больше не значила для меня ничего, я словно получил от нее все, и она больше мне ничего не может дать в ответ, стала бесполезной, как лопнутый шарик.

НЕ НУЖНО ПОВТОРИТЬ ПОДОБНУЮ ОШИБКУ ПО ОТНОШЕНИЮ К МОЕЙ НАТАЛИ, ХОТЬ ЭТА ОШИБКА ВРЕМЕНАМИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ УЖ ТАКОЙ ОШИБКОЙ (ОБМАНКА)

Может, чувство вины ощущаю лишь я? А Серый совершенно из другого теста? Плевать мне из чего этот кабан-совокупитель сделан. Может, он и не чувствует вины и его устраивает эти их животные отношения с Юлькой, которые я бы охарактеризовал как: загорелось-перегорело-пошла-ты-в жопу. Что бы там ни было, а я не хочу все обосрать, не хочу потерять друга .