Марк Кёльнер - Перевернутое сознание

«Думаю, что ты чертовски устала. После теплого душа и еды тянет в постельку, укрыться одеялом, которое вначале будет малость холодноватым, а затем закрыть глаза и заснуть»,– высказал Нэт свои мысли.

«Ты…– здесь Натали запнулась, ей словно попал комок в горло, – абсолютно прав. Я вот с тобой разговариваю, а сама и думаю, как бы быстрее закрыть глаза, закрывающиеся сами собой. Одеялом я накрылась лишь наполовину, потому что жарко, но, как ты и сказал, оно было прохладным самую малость», – Натали зевнула. Это был такой сладкий зевок, что и мне захотелось спать, накатила легкая дремота ( Желал бы я оказаться с нею рядом сейчас. Провести по черным кудряшкам, пропустить эти шелковистые локоны между пальцами. Обнять, прижать к себе и поцеловать. А потом опуститься в объятия сладкого нежного и спокойного сна ).

«А как ты вообще, Натали? – Я перестал тянуть кота за хвост и перешел к сути, тому, что меня волновало. – У тебя что случилось? Что тяготит?» – Я произнес это не слишком торопливо, может быть, с легкой неуверенностью (в этот момент я пожалел, что у меня на коленях нету Бена – он, должно быть, сопел на верху шкафа, перевернувшись на спину, или у меня. Я бы погладил его по шерсти, под мордочкой, и это бы придало спокойствия, я бы не чувствовал этой дыры, растущей внутри меня).

«Есть кое-что. – Ответила Нэт секунд через пять. – А это что так заметно?»

«Я заметил».

«У меня родители собираются… разводиться. Пока отец разъезжал там по своим командировкам, он нашел себе помоложе». – Голос у Натали подрагивал. Мне на секунду показалось, что он сейчас заплачет, но этого не произошло.

«И что, это тебя так расстроило? – Я ожидал всего, что угодно, но не этого. Представил, что мои предки разведутся. Что я почувствую? Горечь? Сожаление? Тревогу? Если бы был десятилетним пацаном, то да, а сейчас вообще бы ничего не почувствовал.

«Не то, чтобы очень. Я отца-то видела раз от раза. Но все-таки, когда мне мама сказала, то я ощутила, как внутри что-то сломалось, ощутила какую-то тоску и пустоту. Такое поганое чувство. Ничего не хочется делать, тоска, так бы лег и не вставал. Хорошо, что еще отец квартиру нам оставит, а сам уедет к той, которая помоложе. Хотя все еще не решено окончательно. Меня словно предали, понимаешь?» – Натали произнесла все это нормальным голосом (который местами подрагивал) на одном дыхании, но она не тараторила, а просто бегло говорила. Она открывала, что у нее было на сердце, что держала все эти дни в себе.

«Понимаю, – сказал я. – Что-то подобное и я чувствую временами». – Фрэссеры!!!

«Да не трепись ты, Дим». – Нэт усмехнулась. В своем воображении я нарисовал уставшую измученную улыбку на ее личике и как она через силу махает рукой ( Да будет тебе! Не верю, что это может быть правдой ).

«Правда. Мне просто умело удается камуфлироваться. Ты первая, кому я это сказал. Нарушил собственное правило: не говорить, что и мне страшно».

«Не беспокойся, Димусь, я никому не открою твою тайну». – У Натали вырвался смешок.

«Весьма ценю это. Но впредь зови меня господин Димуся. – Мы на пару рассмеялись. – Забудь ты об этом. Все будет нормалёк. А если опять плохо будет, то можем опять поговорить открыто и серьезно и не забыть после этого похахалиться».

«Спасибо, тебе, Дим. Если бы ты сам так не спросил, я бы не решилась. Сейчас мне гораздо легче».

«А почему не решилась?»

«Как будто и боялась. Да и не хотела загружать тебя своими проблемами – кому это интересно?».

«Мне. Можешь поверить: мне интересно».

Мы поговорили с Натали еще минут пять, а потом она пожелала мне сладких снов и сказала, что жалко, что меня нет рядом, а то она меня бы расцеловала. Затем сказала, что такой как сегодня я ей нравлюсь. Я напомнил ей, чтобы плотнее укрылась одеялом, а то кто-нибудь цапнет за голую пятку. Сказал, что целую и повесил трубку.

После разговора с Натали ощутил себя выжатым, пустым и жалким. Я помог ей, взбодрил, а чувство было такое, точно я сделал что-то плохое (оно было довольно сильным).

Нэт мне не доверяет. Боится меня? Я б не сказал. Просто не доверяет. Не хочет открыть для меня дверь внутрь себя (что бы она сказал мне, если бы я открыл свою дверь: рассказал, к примеру, о тех же фрэссерах?). Наверно, она права. Такой козел и отброс не достоин доверия.

СТРАХ (ХАРТС)

НАБЛЮДАТЕЛЬНОСТЬ – ОТЛИЧНАЯ ЧЕРТА. НЕОБХОДИМО НАБЛЮДАТЬ ЗА ОКРУЖАЮЩЕЙ ОБСТАНОВКОЙ И ОЦЕНИВАТЬ ПРОИСХОДЯЩЕЕ. ЭТО ХОРОШО.

ОДИН (НИДО)

Почему, когда делаешь плохое, то не чувствуешь укора совести или какой-то вины, это даже прикольно; а совершая что-то хорошее, чувствуешь себя выдавленным тюбиком и словно ты говнюк? ПОЧЕМУ?

Отец в этот день не ночевал дома.

У меня будет сходная с Нэт ситуация? Он ее бросит? Наверняка. Рано или поздно.

НАСРАТЬ

Хочу спать. Чтобы все забыть. Ничего не знать.

Чернота.

ТИШИНА. НОЧЬ. МОРОЗЕЦ. ЗАПАХ ЗЕЛЕНИ И СВЕЖЕСТИ. КТО ТАМ ВО ТЬМЕ?

НЕЧЕТКИЙ СИЛУЭТ.

Тук-тук-тук – КОЛОТИТСЯ СЕРДЕЧКО. НЕЗНАНИЕ ТОГО, ЧТО ТАМ В ТЕМНОТЕ, ЗАСТАВЛЯЕТ ТЕБЯ СТРАШИТЬСЯ ЕЩЕ БОЛЬШЕ, ПОТОМУ ЧТО МОЗГ РИСУЕТ УЖАСНЫЕ КАРТИНЫ.

КОГДА ЭТО ПРЕКРАТИТСЯ?

СОН

24 марта

Почти весь день после школы спал с Беном, а потом один когда этот предатель улез на шкаф.

Дремота сковала меня своими невидимыми нитями.

Лень. Тоска. Но самое главное – ЛЕНЬ.

Я устал.

Мне хочется умереть?

25 марта

Другое проявление моих страхов. Фрэссеры? Да. Но не в прямом смысле. Мне не кажется, что меня преследуют и хотят разделаться. Это иное явление моих детских страхов – я в этом уверен. Перевоплощение, боковой вид. Мне кажется, что жить мне осталось один день и завтра меня не станет. Я погружаюсь в пучину этого страха не так часто, как ко мне наведываются фрэссеры . Интересно, чего я больше боюсь фрэссеров или этого страха, который возобладал мной сегодня? Второе. Потому что чувство, что я завтра исчезну так невыносимо сильно, что трудно справиться с ним, а от фрэссеров можно уберечься, соблюдая надлежащие меры предосторожности, которые мне известны.

Только представьте: вам осталось жить один день. Вы обозреваете, что там позади, и не видите ничего особенно приятного. И к чему побуждает вас в этот момент сердце? Сдаться? Бросить все? Насрать?! Да пошло оно все! Лично, меня нет. И я уверен, что и большинство людей наверняка. Хочется исправить часть того, что ты сделал не так, сделать все правильно хотя бы в этот день. Хочется поговорить с семьей. Возможно, к тебе на ум придет сразу все то, что ты упустил и натворил, но сегодня все это стирается, сегодня хороший день (последний день), когда нет места распрям и гневу. Возможно, будет трудно даже заговорить с членами семьи, с которыми ты практически не общался последнее время, но тебе поможет одна мысль: «Если я этого не сделаю – что останется у них на уме обо мне, когда меня не станет? Что я любил орать? Грубить? Был сосредоточен на себе, не замечая их? Был им чужаком? Или же: другом? помощником? поддержкой?». Можно подумать, что один день не скрасит залежавшееся дерьмо лет, но это не так. С хорошим (пусть и не в большом количестве) все плохое уходит на задний план, тускнеет и в итоге забывается. Плохое, как сурово и жестоко, оно бы ни было, умирает, ветшает и разлетается на куски, а хорошее остается в сердце надолго, где продолжает жить и согревать душу.