Владимир Шашорин - Сказки смерти. Сборник 4

Смотрю, значит, а по аллее девушка та идёт. С которой в «Клетке» знакомился, да пострадал потом. И не одна ведь идёт, а с компанией. Ребята, трое. Все чуть постарше, лица серьёзные такие. Останавливаются возле лавочки моей, и начинают разговаривать. Будто меня и рядом нет.

– Мы подождём, – говорит один. – Ты лоха цепляй и сюда веди. Штырь будет приглядывать, а как на выход с кем пойдёшь, так мы вас тут встретим. Как того, последнего…

Троица загоготала, да так противно стало. Они ведь про меня говорили, наверняка это.

Девушка невесело улыбнулась, а потом говорит: – Он ведь в больницу попал, вы знаете? Весь город говорит.

– Не дрейфь, подруга. На нас не выйдут, это точно. Мы же его тогда за ограду оттащили, чтобы следы замести. А менты глубоко копать не будут, откуда и куда его припёрли. Нашли под оградой, пьяный был, да и попал под раздачу.

Она отмахнулась и тут на меня уставилась. До этого не замечала словно, а теперь вдруг узрела. И троица вся повернулась, замерла.

– Что, братиш, проблемы? – весело спросил старший.

Девушка признала, распахнула глаза. Ладошкой рот прикрыла, чтобы не закричать.

– Это он, – только и смогла сказать.

Старший не понял, кто он. А тот, который Штырь, пригляделся да и ответил: – Это мы его отмудохали в прошлый раз. Он с Ленкой из «Клетки» выходил, точно!

– Ты уверен? Тогда ведь темно было.

Потом подошёл ближе, присмотрелся.

– Валил бы ты отсюда, фраерок.

Злобно так сказал, на выдохе. С хрипотцой, с угрозой. И кулаки вроде как сжались.

А я не хотел уходить. Мне почему-то хотелось расквитаться. Нет, я не против своего состояния – мне нравится эта новая сила, мне понравилось избавление от тяжёлой кожи, которая не давала воли. Сам бы я ни за что не решился на такой шаг, даже если бы был уверен, что всё получится.

А эти трое сделали всё как надо. Теперь нужно вернуть им все страдания, которыми они поделились.

И это будет моим прощальным приветом.

Я прислонил ему к лицу руку, чуть сжал пальцы. Короткий крик ударил прямо в ладонь, а после затих. Пальцы тисками сдавливали череп, сухой хруст вдавившихся костей раздался оглушительным грохотом. Я почти чувствовал, как его мозги выдавливаются через глазницы, сосуды лопаются, заливая всё доступное пространство. Этот несчастный за короткое мгновенье оглох и ослеп, и лишь только успел ухватиться за мои пальцы в бесполезной попытке спастись. Боролся он недолго.

Штырь пытался помочь, но упал от короткого удара в грудь. Рёбра треснули, проткнули лёгкие и он начал быстро захлёбываться своей кровью. А третий, в «гриндерсах», попытался убежать, но не смог. Ноги отказали, он упал на траву и пополз прочь, вопя от ужаса. Догнать его было делом двух шагов. Я наступил ему на лодыжки, они хрустнули и теперь болтались безвольными культями. Той же участи удостоились руки и позвоночник. А напоследок осталась шея. Он так и остался лежать за лавочкой, весь искорёженный в неестественной позе.

И единственная оставшаяся в живых, Ленка, всё так же стояла посреди дорожки, с ужасом в глазах и мгновенно поседевшими волосами.

– Хотя, наверное, тебе ещё рано слушать такие истории.

Лизонька насупилась.

– Ты не смотри, что я маленькая. Я ведь понимаю, что мы уже не вернёмся. Так что не страшно.

Я согласно кивнул. Её разуму тоже ничего не угрожало, как и мне. Я выбрался из душной клетки тела, обрёл свободу, которой так не хватало. И о которой лишь некоторые могут мечтать, а попытаться достичь – так вообще единицы.

В моей палате аппарат жизнедеятельности «качал» уже мёртвое, спрятанное за ширмой разбитое тело. «Травмы, несовместимые с жизнью», так будет написано в заключении судебно-медицинского эксперта.

Но я не в обиде. Зато познакомился с Лизонькой. Она с детства на диализе, и уже несколько дней в коме. Терминальная почечная недостаточность.

Пожалуй, я подожду её здесь, а потом уже отправимся дальше. Летать вместе – оно всегда веселее.

На окраине глухой деревеньки стояла покосившаяся избушка. В ней жили бабка Акулина с внучкой Марьюшкой. Девочка с малых лет знала целебные травы и собирала их для больной бабушки. Но скоро вокруг деревни подходящих трав не осталось, а идти дальше Марьюшка побаивалась. Подружки составить компанию отказывались. Они делали круглые от страха глаза, и, озираясь по сторонам, говорили, что в полях и лугах у Черного болота озорничает бесенок. Девочке ничего не оставалось, как одной ходить в жуткие, безлюдные места. Она шла, дрожа от ужаса, быстро собирала травы и, не оглядываясь, во весь дух бежала назад. Дома Марьюшка готовила настои и отвары и потчевала любимую бабушку.

Однажды, оказавшись на дальнем поле, девочка наткнулась на незнакомого паренька. Вздрогнув от неожиданности, спросила:

– Ты кто?

– Я Тимошка.

– А я Марьюшка!

– А что здесь делаешь?

– Травки собираю. А ты?

– Я корову пасу, а она убежала, вот ищу. Ты случаем не видела?

– Нет, не видела…

– А кто тебе разрешил здесь травы собирать?

– Никто не разрешил. Это же поле ничье, общее…

– А я слышал, что хозяин поля Анчутка и он не любит, когда здесь гуляют без его ведома.

– Не знаю я никаких анчуток…

Внезапно налетел ветер, появилась черная туча, пошел сильный дождь.

– Ну ладно, пора мне…

Тимошка развернулся и побежал прочь. Маша с удивлением посмотрела вслед, потом взгляд упал на землю, на которой отпечатались ноги нового знакомого. Что это? Отпечатки были странные. Вроде все как обычно: ступни, пальцы, но чего-то не хватает. Присмотревшись, девочка поняла: нет одной пятки. Озадаченная Маша пришла домой и все рассказала бабушке. Акулина очень испугалась:

– Марьюшка, не ходи больше туда, а то беда будет!

– Почему?

– А знаешь, кого ты встретила?

– Тимошку, деревенского…

– Это же Анчутка, бесенок беспятый!

Тут старушка ойкнула и прикрыла рот ладошкой.

– Нельзя эту нечисть по имени называть, а то сразу же объявится.

В тот же миг в сенцах послышался грохот пустых ведер. Бабушка с внучкой даже вздрогнули, замолчали, прислушиваясь, но было тихо. Кошка Василиса зашипела, шерсть на ней вздыбилась, она с яростным мяуканьем бросилась к двери.

– Вот он уже здесь…

– Бабуля, не выдумывай, это был простой мальчишка!

– Марьюшка, бесенок может обернуться в кого угодно, вот и в парнишку обернулся. Вон и Василиса забеспокоилась, кошки всегда чуют нечистую силу…

– Бабуля, а почему он беспятый?

– Это ему волк когда-то пятку откусил, вот он и стал беспятым, и еще больше обозлился. Сторожит свои владения и строит козни деревенским. Оттого люди и боятся там показываться, и ты внученька, будь осмотрительней, не ходи в его угодья.