Лина Личман - Призраки прошлого, или Поаккуратнее с желаниями

Позже, познакомившись с Витей, мы не раз обсуждали тему вероисповеданий. Несмотря на то, что мой супруг был старше меня всего на пару лет и вырос в детском доме, он был крещён. В небольшом городке на окраине Екатеринбургской области находится госучреждение, в котором вырос Витя, а рядом стоит православная церковь. Он не раз рассказывал, как нянечка тайком от директрисы, водила туда деток. Человеком она была верующим, да ещё и бездетной, поэтому детдомовские детишки, несмотря на отсутствие родителей, выросли в любви и заботе этой женщины. Я всегда с придыханием слушала рассказы мужа о вере, Боге и долге. Но склонить меня к православию, а тем более к походу в храм, у него никак не удавалось. Вот теперь, наверное, настал момент.

«В какой же из храмов мы приедем сначала? Католический или православный? И что изменится от того, что я их наконец-то посещу?» – в моей голове была куча думок, но Виктор будто бы подслушав мои мысли, ушёл от прямого ответа.

– В какой храм едем, вероятно гадаешь? Никаких вопросов не задавай, всё узнаешь позже, – проговорил муж, сосредоточившись на вождении.

Я завязала глаза и прилегла. Знаю, что нужно сидеть, да ещё и пристёгиваться, но эту машину я люблю именно за то, что второй и третий ряд, после переделки их во что-то наподобие между диваном и кроватью, действительно располагает ко сну. Точнее зад авто стал таким после того, как Витька сгонял машину к своим ребятам в мастерскую. В любом случае, вот уже три месяца, я ездила в машине практически всё время в лежачем положении.

Выруливая на шоссе, муж напевал какой-то мотивчик и был весьма собой доволен, из чего я сделала вывод, что всё идёт по плану. Под мурлыканье супруга и шуршанье шин, я провалилась в сладкий сон.

Меня разбудил скрежет металла, открыв глаза, я даже не сразу поняла, где я. Мою голову раздирало от боли, в ушах шумело, в горле стоял ком. Я не могла пошевелиться, а хотелось кричать. В салон потянуло запахом гари, приподняв над сиденьями голову и стянув с глаз шарф, я увидела горящую машину. Нет не нашу, а ту, что влетела нам в лоб. Нам…

– Витя… Витя… – я кричала из последних сил, кричала настолько сильно, насколько могла. Оказывается шептала.

Какой-то шум, голоса и вот чьи-то руки тащат меня из машины, точнее из того, что осталось от неё. Я продолжаю звать мужа, звать его, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, а меня всё тянут и тянут… Я не понимаю, сколько это длится, я не понимаю, зачем они это делают и почему не ищут Витю, пока мой взгляд не падает на окровавленное, но пустое сиденье водителя и на руку, лежащую почему-то отдельно от тела, под лобовым стеклом, точнее на его осколках. Когда мой взгляд выхватывает из череды картинок, безымянный палец на этой руке, точнее кольцо, обручальное кольцо, сделанное на заказ, а потом ладошку с родимым пятном на ней, мой разум погружается в темноту.

Ещё до того, как открыть глаза, я почувствовала холод, могильный холод. А ещё взгляд. На меня кто-то смотрел, причём очень долго и настойчиво, а открывать глаза мне почему-то расхотелось. Во рту было сухо как в пустыне, а в голове пусто.

Полежав немного в тишине, нарушаемой писком каких-то приборов, я всё же решила, что пора возвращаться. Да именно возвращаться. Мне не нужно ни у кого ничего спрашивать, я нахожусь в трезвом уме и твёрдой памяти, и полностью осознаю, что отныне в этом мире я осталась совершенно одна. Моего солнечного зайчика, лучшего друга и любимого мужчины нет и никогда больше не будет рядом со мной. Я не пыталась позвать Витю, я просто знала, что его уже нет в живых. А в памяти, как в доказательство всплывала окровавленная ладошка мужа. Ещё раз тяжело вздохнув, я открыла глаза. И тут же закрыла, потому что увиденное мне не понравилось. Померещилось, начала уговаривать я сама себя, но раздавшийся вслед за увиденным голос, убедил меня в обратном.

– Помоги! Помоги! – то ли шепот, то ли шелест листьев, вот на что был похож этот призыв.

– Чем я могу тебе помочь? – не открывая глаз, спросила я.

– Помоги! Помоги! – Продолжало доноситься до меня из угла моей палаты.

– Ты издеваешься надо мной, да? Я же спрашиваю, чем я могу тебе помочь?

– Помоги! Помоги!

– Вот я дура! Ты же галлюцинация, да? Или как там ещё это называется? – пытаясь, таким образом, себя успокоить, я открыла глаза вновь.

– Помоги! Помоги!

Я слышала эти слова, но глядя на то, что напугало меня при моём пробуждении, я убеждалась в том, что эти слова звучат в моей голове, так как рот призрака, фантома, мертвеца, галлюцинации или кем там ещё могла быть девушка, стоявшая в углу, не открывался, её голос просто звучал у меня в голове.

Девушка была совершенно голой и босой. Её русые волосы были в крови и сосульками падали ей на грудь. Глаза были открыты и, наверное, потому, создавалось ощущение стеклянного взгляда. Через всё её тело шёл порез, который видимо впоследствии, кое-как зашили нитью. Он начинался от шеи и заканчивался в паху. Руки плетьми свисали вдоль тела, а её кожа была какого-то неправдоподобно белого цвета. В общем, жуть.

Пока я разглядывала свою «гостью», в палату заглянула медсестра, и что-то пробурчав, бросилась прочь.

«А может всё-таки не глюк?» – пронеслось в моей голове, – «Вон как медичка припустила. Но судя по монотонным повторениям: Помоги, помоги… Это всё ж таки моё расшалившееся воображение.»

Заглянувший в мою палату через несколько минут врач, ещё больше убедил меня в этом. Видимо, медсестра убежала именно за ним.

Доктором оказался молодой мужчина с въедливым взглядом голубых глаз. Удлинённые тёмные волосы, пушистые ресницы и чёрные брови. Мужественное лицо, широкие плечи. Его бы можно было назвать красавчиком, если бы ни этот неприятный взгляд. Не зря говорят, что глаза – это зеркало души. Если исходить из этой поговорки, душа у него была поганенькой. Выражением глаз он напоминал одного из главных героев в фильме «Молчание ягнят». Такой же завораживающий и одновременно отталкивающий. У меня создалось ощущение, что я подопытная мышка, которую он сейчас будет потрошить или как там это правильно называется? Препарировать, кажется. Настолько цепко и сосредоточено он меня разглядывал. Подойдя ближе ко мне, он аккуратно снял опутывающие меня трубки и нажав что-то на одном из мониторов, уселся на край моей кровати.

– Меня зовут Эдгар Германович, я ваш лечащий врач. Ну, Виктория, как самочувствие? Я, честно говоря, уже и не ждал беседы с вами, слишком тяжёлой была степень ушиба вашего мозга. Расскажите мне, что вы помните? А потом поговорим о вашем самочувствии и последствиях травмы.

– Всё!

– Что значит всё? Можно поконкретнее? Аварию помните? – Врач слегка наклонил ко мне голову и наморщил лоб, от чего ещё больше стал похож на Ганнибала Лектора в молодости.