Лина Личман - Призраки прошлого, или Поаккуратнее с желаниями

Вот мне всего пять. Лето, август месяц. Я с родителя у бабушки в деревне. Мы обедаем на веранде. На белой накрахмаленной скатерти сервиз с синим рисунком. Бабушка напекла пирогов и сделала окрошку. Родители хвалят бабушкин обед и славную погоду. Они улыбаются, и я понимаю, что мы счастливы от того, что лето, от того, что вкусно, от того, что все живы и здоровы. По всей нашей деревни бродит дурманящий запах белого налива, первых созревших плодов.

Мне семь. Осень, первое сентября. Я в черной юбочке, белых гольфиках и в белой, похожей на воздушное безе блузке с огромным бантом на голове и букетом цветов в руках, жду объявления нас первоклашками. Мама с папой, счастливо улыбаясь, стоят в толпе родителей. А я с какой-то детской непосредственностью и любовью взираю на свою первую учительницу.

Мне девять, снова лето, конец июня. Мы с родителями в Анапе. После вкусного завтрака мы идём на пляж. Папа, как всегда, покупает по дороге кваса, а мне варёную кукурузу. Мама улыбается и говорит, что у нас впереди ещё целых две недели безделья и моря. А мне просто хорошо от того, что не нужно делать уроки, что ярко светит солнышко, и что мы идём купаться.

Мне одиннадцать. Весна, конец апреля. Мы с моей одноклассницей Варей топаем домой. Ещё буквально пара учебных дней и наступят майские праздники, на которых у нашего класса запланирован поход с ночёвкой. Мы с Варькой обсуждаем кто что возьмёт, будет ли костёр и страшные истории на ночь. Мы громко смеёмся, и весь мир кажется нам счастливым.

Мне тринадцать. Осень, конец ноября. Сегодня к нам в класс пришёл новенький мальчик Вадим. Ему предложили сесть на любое свободное место, и он сел ко мне. Ураааааа! Какой он хорошенький, и глаза у него красивые – серые. Улыбается он так, что у меня аж дыхание захватывает, как будто вниз с крыши прыгаю. А ещё Вадик в музыкальной школе учится, на флейте играет. Я самая счастливая девочка в мире.

Мне шестнадцать, опять лето, начало июля. Всю неделю стоит жара. Мы с подружкой у нас в квартире, крутимся перед зеркалом, наряжаясь в кино. Сегодня мы отправляемся на «Пиратов карибского моря». Подружка идёт, потому что фанатеет от Орландо, мне же нравился Джек Воробей. Именно так! Не Джонни Депп, а именно сам пират. Я в предвкушении встречи с любимым героем и сердце замирает от счастья.

Мои воспоминания были прерваны вошедшим доктором. Я пожаловалась ему на то, что болит голова. Он позвал медсестру, которая мне что-то вколола. Ещё несколько минут я отвечала на вопросы о самочувствии, воспоминаниях, а потом незаметно для себя провалилась в сон.

Утром я проснулась от того, что жалюзи на окне были отодвинуты, и солнечный лучик щекотал мне лицо. Открыв глаза, первое, что я увидела, была «моя гостья». Вздохнув от того, что ничего не изменилось, я попыталась вспомнить свой сон, не знаю почему, но я была уверена, что это очень важно.

Всплывали какие-то обрывки. Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь сконцентрироваться на тех крупицах-обрывках, что выдавало моё сознание. Не знаю, было ли это случайностью или у меня получилось заставить своё сознание перемотать сон как киноплёнку назад, но теперь я вполне осознанно, понимая, что это сон, находилась там же.

Я шла, глядя под ноги на серую плитку и прислушиваясь к звуку собственных шагов. Подняв глаза, я увидела, что иду вслед за «своей посетительницей» по ярко освещённому коридору, стены которого покрыты белой плиткой. Справа, одна за другой, в ряд стояли железные каталки, поверх которых были наброшены простыни. Не трудно было догадаться, что скрывается под этими простынями.

Будто в ответ на мои размышления, одна из простыней слегка съехала и из-под неё показалась синеватая стопа с биркой на большом пальце. Поёжившись от страха, как от холода, я поспешила за своей провожатой. Странно, но мне было совсем, не холодно, хотя я знала, что мы сейчас в морге, только не понимала в каком.

Наконец-то мы свернули в какую-то комнату, больше похожую на операционную, настолько здесь было стерильно. Два человека в белых халатах и масках стояли у кушетки, на которую были направленны осветительные приборы. Я замерла в нескольких шагах, боясь, что меня заметят. В эту же минуту, я почувствовала прикосновение холодных пальцев к своей ладони, и чуть не завизжала от ужаса. Немного уняв своё сумасшедшее сердцебиение, я подняла взгляд на ту, что привела меня сюда. Я уже знала, что за руку меня держит именно она, только вот зачем, пока не догадывалась.

Девушка-глюк, как про себя я её называла, потянула меня в сторону операционного стола, со своим монотонным: Помоги! Сделав несколько шагов в сторону гоп-компании в медицинском обмундировании, я замерла, как громом поражённая, потому что увидела, кто лежит на столе. А оперировали там, как раз мою провожатую, только в данном случае она была ещё жива, ну или почти жива.

Рядом со столом стояли три контейнера, в двух из которых уже находились почки. Я собственными глазами видела, как их поместили туда, взяв у ещё живой, и видимо здоровой девушки. В след за почками, из недр её молодого тела, эскулапы вытащили сердце и поместили в третий контейнер. После чего, все три контейнера были спешно вынесены за пределы «операционной».

Сделав ещё шаг к лежащей на столе девушке, я лицом к лицу столкнулась с Эдгаром Германовичем, успевшим снять с себя маску. Мы смотрели друг на друга и молчали. Когда же я сделала шаг в сторону двери, с намерением сбежать, то увидела в его руках скальпель, направленный на меня. Скальпель был весь в крови, да и резиновые перчатки на его руках тоже. Он растянул свои губы в улыбке, видимо уже предвкушая победу, а я вдруг вспомнила Лектора, который трапезничал со своей жертвой, мозгом этой самой жертвы. Наверное, подобная участь ожидает и меня. Задумавшись, я не сразу поняла, что врач успел схватить меня за запястье. Я закричала изо всех сил, в надежде что хоть кто-то услышит и меня спасут.

– Виктория, Виктория! Это всего лишь кошмар, просыпайтесь! Не нужно кричать, это просто сон!

Открыв глаза, я увидела сидящего на кушетке передо мной Эдгара Германовича, он держал меня за запястье и пытался привлечь к себе моё внимание. А вот своей гостьи я не обнаружила.

– Виктория, посмотрите на меня. Что Вам снилось? – глядя мне в глаза, совсем как во сне, спросил эскулап.

– Не помню, – зачем-то солгала я.

– Совсем?

– Совсем.

– Ну ладно, это не столь важно. Сегодня вас переводят из реанимации и ещё, после обеда к вам придёт следователь, по поводу аварии. Если с вашим самочувствием всё будет без изменений, то думаю, что в течение недели вас выпишут. Но это уже не ко мне. Со своим лечащим врачом познакомитесь на вечернем обходе, – пожелав мне скорейшего выздоровления, доктор скрылся за дверью, а меня не покидало какое-то тревожное чувство, будто что-то очень важное мною упущено.