Сергей Морозов - Серебряный узор на черном бархате

Эва не собиралась в тёплую постель.

– А что я говорю? – повысив голос, спросила она. – Ещё скажи, что поклялся служить ей до гроба. Ты что боишься её? Прошу, только не говори, что боишься.

Она завернулась в покрывало и замолчала, ожидая ответа.

Снова прямо в точку. Дотошная чертовка кольнула прямо в сердце. Сиан промолчал, не успев вовремя соорудить чёткий ответ.

– Ты видел её сегодня? – продолжала Эва. – Как она набросилась на меня? Думает, она до сих пор в своем неприступном дворце и, как ни в чем ни бывало, спорит о вещах, которые даже не видела. Плюнуть и растереть. Никто и не заметит.

– Ты не сделаешь этого, Эва, – серьёзно отреагировал Сиан. – Я не позволю тебе такую глупость.

Эва продолжила наступление, вооружившись закипающим гневом.

– Нет? – спросила она. – Что, побежишь к ней и, скрестив мечи, будешь хранить её, словно верный пёс, пока она заставляет Новеля вылизывать её? Или сам хочешь, а?

Она толкнула Сиана в грудь и отвернулась.

– Иди к своей королеве и преклони колени, храбрый воин. Я думала, дороже меня, у тебя никого нет.

Сиан нервно улыбнулся. Отхлестать её по голой заднице и связать. Оставить здесь, пусть одумается. Он не мог позволить ей так рисковать. Убить Фределлу не трудно, сложнее будет выпутаться из последствий. У него самого не раз мелькала такая мысль, но какой бы отвратительной не была королева, она была на своем месте. Даже если начнётся заварушка, Эктон не станет проблемой, как и Вернер и любой другой солдат. Но они ни в чем не виноваты. Они не заслужили участи, которая постигнет их, если Эва взмахнёт кинжалом.

Он наблюдал, как она наполняет чашу вином, не оглядываясь, словно его здесь нет. «Решайся, умник», – это внутренний голос проскрипел.

– Хорошо, – выдавил он. – Только мы поступим по-моему.

Эва обернулась. Её глаза заблестели. Она сделала глоток и поставила чашу на стол.

– С рассветом я отправлюсь на развилку, как и планировал. Когда я вернусь, соберём совет. Когда он благополучно закончится, я свяжу её и брошу в темницу. Если захочешь, сможешь навещать её и угощать добрым словом, но убивать мы не станем. С Вернером я договорюсь, остаётся только командор, с ним будет сложнее. Если упрётся, составит ей компанию. В любом случае, ты получишь свой переворот.

Эва подошла к нему и, прижавшись к его груди, виновато произнесла.

– Мне не нужен переворот, я хочу лишь покарать её.

– Либо так, либо все повиснет в воздухе. Я твой должник, Эва, потому ты свои руки не замараешь. А королева, как бы ты ни противилась и ни возмущалась, все же позволила нам вернуться. Так что и у неё есть шанс.

– Сиан…

– Или, клянусь, я тебя свяжу и брошу в темницу, а Кербера поставлю в охранники.

Он вышел из комнаты, толкнув дверь плечом. Эва, ехидно улыбаясь, вернулась в тёплую постель. Подмигнув Керберу, который внимательно слушал, виляя хвостом, свернулась клубком и уснула.

Как только захлопнулась дверь хижины, Айвен, кожей почувствовал, неприятно настроенный лес. Будто все доброе осталось позади него, в тёплой хижине Матиэль, которая не спускала с него заботливых глаз. Толстые стволы деревьев тянулись друг к другу, в темноте они казались живыми и шевелили изогнутыми ветками, будто размахивали длинными руками. Холодный ветер стелился по траве, а его, будто тонкую прозрачную ткань, пробивали ледяные капли дождя.

Айвен взглянул вперёд, давая глазам время привыкнуть к тьме, телу к холоду, а ушам к тишине. Сейчас с ним говорил только ветер. Он шелестел опавшими листьями, нанизанными на траву, гулял между деревьями и гудел над головой. Изредка, откуда-то из чащи доносился приглушенный стук. Ни единой души, равно, как и не одного кровожадного паррука. Ему не привыкать к холоду. Вспомнив морозные ночи Квайтера, Айвен усмехнулся.

– Не впечатляет, – ответил он лесу.

Лес, однако, не собирался отступать и, отчаянно взвыв, оторвал толстую ветку, с торчащими, как клыки, сучьями, и швырнул в него.

Айвен отскочил, злобно ухмыляясь. За последнее время он не помнил никого, кто не пытался его запугать. Это превратилось в забавную традицию, и Айвен, перекрикивая ветер, закричал.

– Это все, что ты можешь? Напряги фантазию, иначе нет смысла в этом жалком фарсе.

Лес будто услышал его и прекратил. Дождь закончился, превратившись в мелкий, шелестящий по воздуху, ласковый снег, нежно касающийся его щёк. Капюшон, который Айвен нацепил на голову, перестал колыхаться.

– Я так и думал, колдун, – проворчал Айвен. – Заканчивай свои фокусы и дай сосредоточиться на работе.

Матиэль говорила о лесной тропе. Нужно идти направо, подниматься в гору. Но стоит ли ей верить, она много наговорила ему, спаивая паучьей мочой. Как бы там ни было, его меч истосковался по вражеской плоти, и, ежели, такая попадётся, не сносить ей головы. Айвен шёл, волоча меч по мокрой траве, пытаясь привлечь внимание. Но никто не выглядывал из-за деревьев и не прятался в кустарниках. Никто не готовился спрыгнуть на него с мокрых веток. Он напряг слух, желая уловить хоть малейший звук, но не слышал ничего, кроме шума, который производил он сам.

– И где же твои зловещие парруки! – прорычал Айвен, оглядываясь по сторонам.

Лес молчал, затаившись. Он наблюдал, как Айвен бредёт сквозь промокшие кусты, продвигаясь к тропе. Он ждал.

– Сколько ещё до дороги? – спросил Айвен, посмотрев на чёрное, затянутое тучами небо. Он невольно прищурился от мелких снежинок.

Никто не отвечал.

– Ладно, – пробормотал он. – Сам дойду. Можете не волноваться.

Издалека донёсся странный звук. Айвену показалось, что он слышит лай. Прямо перед ним. Он ускорил шаг, подгоняя себя мыслями. Если, где-то есть собаки, значит, есть и люди.

С этими мыслями он наступил на что-то мягкое и с бранью на устах повалился в яму, приготовленную для крупного зверя. Он плашмя приземлился на мягкую почву. Повезло, что охотники не догадались утыкать её острыми кольями, как любил делать он сам, устраивая западню в Морозном лесу. Уставившись на кости, разбросанные повсюду, Айвен услышал голос, раздавшийся сверху.

– Айвен, ты там живой?

Он поглядел наверх, обнимая себя за колени. Перегнувшись через край колодца, на него смотрел Айнар, его брат. Он бросил ему наспех оторванный ломоть ржаного хлеба, что он стянул на кухне.

– Ешь скорее, пока мастер Кирт не видит.

Айвен молча глядел на брата. Айнар, что-то увидел, поменялся в лице и исчез. Продолжая смотреть на яркий круг над головой, Айвен отломил кусочек хлеба и собрался отправить его в рот, как небо потемнело.

Это был мастер Кирт. Он безучастно смотрел на мальчишку, сидящего на дне колодца. Его голубые глаза никогда ничего не выражали, как и выражение лица никогда не менялось. Айвен всегда пытался угадать, злится он или нет. В конечном итоге он решил, что Мастер Кирт всегда злой, и прекратил гадать.