Виталий Акменс - Царствие бесное

Ближе к полудню погода начала проясняться (до этого она была пасмурной). Иоганн заметил данный факт, когда вышел в огород помыть каркас (трубу) в бочке для полива грядок. Бочек было несколько, но лишь одна располагала чистой водой; вообще огород выглядел диким и заросшим, словно трудолюбивому хозяину в определенный момент жизни все стало откровенно впадлу. Иоганн промывал трубу удачно найденной тряпкой и мог бы задорно посвистывать, если бы имел такую привычку. Закончив мытье, он поднял трубу вертикально, аккуратно, чтобы снова не запачкать, и, окинув огород взглядом триумфатора, вздрогнул от неожиданности.

Девушка со светлыми волосами, в платье неопределенной серо-красной расцветки стояла метрах в двадцати от него, неподвижно, основательно, словно статуя. Прежде чем труба заскользила из рук, «трубомой» собрался, вспомнил, что вообще-то не один тут на селе, успокоился, настроил улыбку, рискнул вглядеться в незнакомое округлое лицо, но на что-то большее его решимости не хватило. Сама девушка была весьма даже ничего, по крайней мере по части фигуры, приятной, безмятежно округлой, которую можно было сравнить с гитарой, но Иоганн сравнил с проводником, оптимизированным под низкую напряженность электрического поля. В общем, девушка была весьма симпатичным дополнением к пейзажу, только взгляд ее как-то не благословлял на подвиги. Иоганн не мог поручиться, что в ее глазах был испуг, однако именно это соображение первым пришло ему в голову.

«Она здесь живет? Ее не предупредили? Может, я ее напугал? – подумал он, инстинктивно причесавшись и ущипнув подбородок. – Да нет, вроде брился недавно».

Потом ему стало казаться, что девушка смотрит даже не на него, а на трубу, висящую в его поднятой руке. Это объяснимо, такая царь-пушка просто обязана выглядеть сурово, даже помытая. Впрочем, подтвердить или опровергнуть этого ему не удалось, поскольку юная селянка в итоге убежала куда-то за стену густой листвы. Иоганн пожал плечами, схватил покрепче трубу и пошел домой со странной перебитостью в настроении: то ли радоваться, то ли грустить, то ли вообще хрен знает что.

Через полчаса болты были поставлены в аккуратно просверленные ручной дрелью отверстия, труба подготовлена для намотки, а мысли все равно каждую минуту срывались на молодой женский образ, с округлыми, но стройными формами и неподтвержденным испугом в глазах. Нехорошо отвлекаться от насущных дел, но что поделать, если настроение хорошее; так что из каждых 10 секунд по меньшей мере одна была посвящена теплым мыслям с эротическим подтекстом. Он даже вспомнил о вчерашнем видении из окна, в реальности которого у него так и остались сомнения, и подумал, что сегодняшняя блондинка ему нравится больше; по крайней мере, сейчас, когда душа, несмотря на огонь увлечения, все еще просила чего-то простого, округлого, ненапряженного – благодатного фона, который бы мотивировал, но не отвлекал. И не заставлял дергаться и морщиться от лепешки зловонной памяти под ногами.

Именно в этот момент случилось то, что можно было назвать издевательской усмешкой богов. Иоганн покачнулся на корточках, словно пораженный разрядом, ухватился за кровать, но быстро опомнился, прошептав себе под нос что-то наподобие «Тьфу ты, блин!». А что еще можно выговорить, если столько джоулей таится в одном простом слове (команде, заклинании, нужное подчеркнуть), которое по-русски звучит как «привет»?

Ее голос был тихий, небрежно-расслабленный, но все равно это был ее голос. Она стояла на пороге, опершись на косяк, одетая, чистая и странно спокойная, словно кому-то назло. Почти знакомое лицо, однако умытое, свежее, женственное, хоть и немного квадратное; знакомые волосы, русые со слабым бордовым оттенком. Он даже помнил ее имя – Дарина – удивительно цепко, навязчиво, непримиримо, словно комок в горле. Значит, она не уехала, думал он далее. Значит, она ночевала здесь, в той самой комнате через два окна, и без одежды вполне могла быть реальной; по крайней мере, фигурой подходила. Ее фигура была совсем не похожа на тот плавный образ, увиденный в огороде, и даже свободная куртка не скрывала упругости тонкой стальной проволоки, а значит, не скрывала и всей подоплеки, уходящей в обгорелое, разорванное прошлое почти суточной давности. Тем временем подвисла тишина, неловкая и тупая как тупик, образовавшийся на острие вопроса: «Зачем она сюда пришла?».

Дальнейшие слова и события заставили его и вовсе пересмотреть уровень адекватности видимой части вселенной.

А чего ей еще оставалось ждать? Душевного взгляда, гордой осанки: не бойся, держись за меня? Нет, все закончилось еще сутки назад, и гордость, и душевность, и держалка, и сама жизнь, какой она ее знала. Конечно, реальность утешала, гладила по головке, разбавляла горечь ванилью – вот, и травка зеленая, и небо синее, и у тебя почти ничего не болит… но не могла она справиться со всем, эта реальность, стекала, как вода по кружке, и обнажала поверхность, сухую и пластмассовую… как туалетная труба в руках этого маньяка-задрота.

– Поедешь на автобусе? – спросила она, еще бодрая, заряженная, самоуверенная.

– На каком?

– Ну, не знаю, ходит какой-то. Тебе Николай разве не говорил? Советую поспешить. Если не хочешь завязнуть тут еще на сутки.

– А… а что такая паника? – проговорил он, не отрываясь от своей сантехнической прелести.

– Паника? А, ну да… по сравнению с твоей комнатой да, у меня паника, меня ждут дома, и мне не хочется, чтобы меня начали искать по моргам, пока я тут торчу в этой дыре!

– Ну… есть одно решение. Очень секретное. Те-ле-фон.

– Юмор?

– Типа того. Здравый смысл зовется.

– Тебя бы к нам, в КВН, с таким здравым смыслом. Да, а на автобус ты точно не успеешь. Тебе еще комнату отмывать, а я сомневаюсь, что жильцы отпустят тебя просто так. Кстати, ты где нашел место, где телефоны ловят?

– Не помню. Где-то в огороде. Взял и позвонил. А что? Или ты все пыталась из дома дозвониться. Тогда понимаю. Из дома вообще труба. Какой-то он прямо… как бомбоубежище.

– Вот-вот. А еще слишком просторный и пустующий. Ну, так что, ты едешь?

– Нет. Я договорился с Николаем, поживу здесь еще пару дней.

– Пару дней?! Ну ты герой. Впрочем, твое дело. Ну ладно, я тогда пошла.

– Угу…

– Чао!

– Это… подожди!

– Да?

– Это самое… что за фигня? Герой, дыра, завязнуть… я что-то пропустил?

– Да. Ты пропустил полдня. Если бы ты не сидел в этой затхлой раковине, а прошелся бы по деревне, ты бы заметил, что здесь не просто, как ты говоришь, фигня.

– Не просто фигня? А что?

Он спросил. Дожили. И как теперь ему объяснить?