Владимир Власов - Второе воскресение

Макаров бежал по чистому полю за полотном дороги, как будто надеялся встретить там сбежавшего задержанного. Но где там, его и след простыл.

Макаров, возвращаясь на станцию, пытался взять себя в руки. До конца дежурства оставалось почти два часа. Прежде всего, нужно было допросить других задержанных, составить протоколы, рапорт по форме, как все произошло. В зале ожидания все еще никого не было. Утренний поезд прибывал только через сорок минут.

В служебной комнате он снял с кованой двери висячий замок и тщательно осмотрел. Никаких следов взлома. Злоумышленник явно открыл замок отмычкой, но как он смог дотянуться до замка через верхнее оконце? Для этого нужно было вдвое нарастить руку.

Макаров, не теряя времени, набрал ведро холодной воды и вылил на голову пьяному. Тот враз протрезвел. Он уже не орал: "Черемхово, Черемхово…", а лишь хлопал глазами и дико озирался по сторонам.

– Где я? – пролепетал он.

– В камере предварительного заключения.

– А что я наделал? – спросил он упавшим голосом.

– Напился, как свинья.

– А еще что?

– А этого, по-твоему, мало?

Отрезвевший умолк, он явно был в подавленном состоянии духа.

– Выметайся живо, – сквозь зубы процедил Макаров. – Чтобы духу твоего не было. В следующий раз обязательно сдам в медвытрезвитель, и штраф заплатишь.

Следствие не нуждалось в пьяном, который только путал логический ход мыслей сержанта. Поэтому Макаров избавился от него.

– Ну, живо! – приказал ему милиционер.

Отрезвевший, вскочив, тут же растянулся в собственной блевотине, нахлобучил шапку на мокрую голову и почти на карачках скрылся за дверью.

– Подъем! – взревел сержант.

Заключенные соскочили со своих постелей. Они стояли заспанные и обалдевшие, с помятыми физиономиями: Котя, Павел и Петр, три друга-товарища по несчастью и по камере.

– Что? Уже на Страшный Суд? Так рано?

Макаров осмотрел их пристальным взглядом, его выбор пал на Павла.

– Вы за мной, остальные останьтесь.

Выведя Павла из камеры, сержант запер дверь и при-гласил его к столу.– Значит, ездите без билетов и отказываетесь платить штраф?

– Так у меня денег нет, – напомнил ему Павел.

– Да, знаю, но это не снимает с вас ответственности за безбилетный проезд, который, в свою очередь, является грубым нарушением…

Недосыпание и пережитые треволнения путали мысли Макарова.

– Да, о чем я?

– О том, что безбилетный проезд, в свою очередь, является грубым нарушением.

– … правил пользования транспортом, – закончил свою мысль Макаров, – и поэтому вы должны заплатить штраф.

– Я бы с удовольствием заплатил, – уже в который раз принялся объяснять Павел, выворачивая карманы, – но денег-то нет.

– Я уже об этом слышал.

– От того, что слышали, у меня денег в кармане не прибавилось.

– Знаю, – сказал Макаров

Он пробежал глазами протокол, сделанный накануне при задержании.

– Временно не работаете? Значит, денег ожидать вам не от кого, и на работу вам сообщить нельзя. Придется вас привлечь к уголовной ответственности за тунеядство.

– Товарищ начальник, пожалейте.

– Гусь свинье не товарищ, здесь я для вас гражданин.

– Гражданин начальник, не губите меня. Как только приеду в город, я сразу устроюсь на работу. Я же еду из деревни от матери, гостил у нее, деньги кончились, а просить у нее неудобно, ей семьдесят четыре года, сама живет бедно, вот и пришлось ехать зайцем. Какой же я был бы сын, если бы тянул с нее последнюю копейку. Приеду в город, устроюсь работать, буду посылать ей деньги. И жене с дочерью пошлю, хоть с ними уже не живу.

Макаров испытующе смотрел на безбилетника, вдруг его позиция неожиданно изменилась.

– Хорошо, я вас не привлеку за тунеядство по статье. Даже отпущу с миром и не возьму штраф. Более того, дам три рубля, чтобы вы купили билет и доехали до города как сознательный пассажир. Но при одном условии.

– Говорите, гражданин начальник, все исполню.

– Вы должны мне сказать, слышите, только чистосердечно…

– Всё, как на духу, выложу.

– Вы должны мне сказать, о чём говорил с вами вечером задержанный, по кличке Иисус, и что он потом делал.

Павел обалдело смотрел на милиционера, затем выпалил:

– Так что же он, сбежал, что ли?

– Вопросы задаю я.

– А-а, понятно. О чем он говорил? Да ни о чем не говорил. Молчал весь вечер.

– Припомните хорошенько, может быть, обронил какую-нибудь фразу?

Павел напрягал память.

– Нет, решительно ничего не припомню. Я даже его голоса не слышал. Он слова при мне не вымолвил.

"Осторожный, – подумал сержант, – боялся сболтнуть лишнее даже им, товарищам по камере. Тёртый калач."

– Может быть, кто-то из задержанных с ним говорил?

– Котя пожелал всем приятного сна, а ему раздобыть какие-то документы.

– Какие документы?

– Не знаю. Котя об этом ничего не сказал.

– А вам что он пожелал на ночь?

– Пожелал разбогатеть.

– Так-с, так-с, – протянул Макаров, – а потом что стал делать?

– Лег на койку и уснул, как все мы.

– Вы слышали, что он уснул?

– Нет, я сразу же отрубился, как в омут с головой. Ничего не помню, не слышал ничего. Только вот утром вы закричали "подъем", и я проснулся.

– Ну, хорошо, ты все честно рассказал?

– Все, как на духу, гражданин начальник.

– Ладно, не называй меня гражданином начальником, можешь просто, товарищ сержант.

Макаров вытащил из кармана бумажник, вынул из него три новеньких хрустящих рублевых бумажки и протянул Павлу.

– Вот возьми, можешь не возвращать.

– Обязательно верну, товарищ сержант, вы меня не знаете.

– Лучше ездите в поезде с билетом.

– Буду до конца жизни ездить с билетом. Спасибо. Тысячу раз спасибо.

Павел встал и даже поклонился милиционеру.

– Скоро прибудет поезд. Купите билет в кассе, и чтобы ноги вашей не было на станции.

– Не будет, товарищ сержант, даю честное благородное слово.

Павел направился к двери.

– Обождите, – вдруг остановил его милиционер. – Этого Иисуса я тоже отпустил, но что-то засомневался в его личности. Как вы думаете, что он из себя представляет?

Павел повернулся в дверях.

– Простой человек. Скромный и добрый. Мухи не обидит.

– С чего вы взяли, что он добрый?

– Заступился за пьяного. Сказал: "Что с него возьмешь, пьяный – как ребенок?

Павел явно что-то путал, а может быть, решил выгородить Иисуса. Пока сержант некоторое время думал, Павел исчез за дверью. Выведя из камеры второго задержанного, Макаров приступил к допросу:

– Ну что, молодой человек, придется вас посадить на пятнадцать суток за драку и хулиганство в общественном месте.

Петр молчал, уныло опустив голову. Макаров, выдержав паузу, продолжал:

– Я вижу, что тебе очень хочется сесть на пятнадцать суток, так, что ли?