Роман Арефкин - В лесной чаще

Затем, индус повернулся к Пьеру и посмотрел на мужчину.

– Мне лучше не знать, что вас связывает, ребята, но следующие ваши несколько дней станут для вас незабываемыми, потом вы умрёте.

– Как то не очень оптимистично с твоей стороны. – ответил Пьер, набравшись достаточно решимости, чтобы заговорить с индусом, от которого веяло дерзостью.

Арнав весело рассмеялся, затем ответил:

– Это всё зависит от вас, ребята. Если вы сохраните оптимизм на несколько следующих дней, то я рад за вас. Я же сохраню приятные воспоминания о деньгах, которые выручил со всей этой сделки, ведь так, господин Баллард?

Баллард, который до этого момента был занят тем, что вынимал что-то из своего рюкзака, наконец, встал в полный рост и повернулся лицом к Арнаву. Пьер в первую же секунду, когда увидел в руке профессора пистолет, испытал шок, но уже в следующее мгновение, когда в предутреннем пространстве прогремел выстрел и к свежему морскому бризу примешался аромат пороховых газов, мужчина буквально обомлел.

Арнав упал на пол, получив ранение в грудь. Профессор целился в серединную часть груди, намереваясь ранить не столько сердце, фактическое расположение которого, вопреки распространённому заблуждению, варьировалось у каждого конкретного человека, сколько в грудной отдел аорты. Очевидно, профессору это удалось, и индус скончался в считанные секунды, едва успев понять, что же с ним произошло.

Незначительное количество крови всё же попало на пол палубы, и Баллард выругался убирая оружие. Только теперь Пьер увидел компактную кобуру открытого типа, позволявшую носить оружие незаметно, располагая на самых различных участках тела, в зависимости от одежды. Профессор подошёл к тому месту, куда попала кровь и попробовал растереть её ногой, разумеется это не привело ни к какому положительному эффекту. Кровавый сгусток размазался по доскам, оставляя яркое пятно.

– Подчерпни немного воды снаружи, Пьер. – как ни в чём не бывало, попросил Баллард – Солёная вода должна нам помочь, пока кровь не засохла.

Пьер, сам не веря в происходящее, поспешил к тому месту, где у катера находился люк и складная лестница, по которым пассажиры всходили и покидали судно. Здесь же было небольшое пластиковое ведро, о назначении которого можно было только догадываться, в него Пьер зачерпнул океанской воды и принёс Балларду.

Профессор уже отодвинул труп Арнава в сторону, и посмотрел за борт.

– Вообще-то, – заговорил Баллард – не мешало бы сделать небольшой крюк на этом корыте и выбросить тело подальше от берега. С другой стороны, лошади и без того натерпелись, а здесь никого не бывает. Сдаётся мне, что можно и здесь от трупа избавиться.

Он жестами указал Пьеру на ноги покойника и они вместе выбросили тело за борт, с той стороны катера где было глубже. Затем профессор сам, очевидно не доверяя столь важную процедуру ещё не пришедшему в себя Пьеру, затёр кровавое пятно на палубных досках. Он оказался прав, вода из океана облегчила задачу с выведением пятна, однако теперь, когда Пьер смотрел на то место, где это пятно недавно находилось, он не мог отделаться от ощущения, что на досках в этом самом месте вновь проявляется контур кровавого следа.

– До рассвета делать на берегу нечего. – заключил Баллард, – а мы очень мало отдохнули.

Он напоил лошадей пресной водой, которая была приготовлена для них и хранилась в большой пластиковой канистре.

– Давай немного выспимся и уже тогда возьмёмся за дело.

На катере были сложенные спальные мешки и только одно настоящее койко-место, которым, очевидно, пользовался Арнав. Баллард разложил для себя спальный мешок, и устроился на полу. Пьер хотел было последовать его примеру, но, пребывая всё в том-же молчании, попросту опустился на пол, опёршись спиной о борт. Ни о каком сне речи идти не могло, его взгляд был словно прикован к тому месту, где профессор несколькими минутами ранее, затирал кровавое пятно.

Хотя всё ещё было очень темно и на горизонте отсутствовали какие бы то ни было признаки грядущего утра, Пьеру казалось, что место, куда попала кровь убиенного индуса начинало светиться.

Мужчина зажмурился и несколько раз встряхнул головой, затем вновь посмотрел на пол, убеждаясь, что кровавый след был, во многом, лишь игрой его воображения. Ему вспомнилось знаменитое «сердце-обличитель», о котором писал когда-то Эдгар По. К счастью, так рассуждал теперь Пьер, сердце Арнава не было извлечено из его груди. Скорее всего, оно было разорвано одним единственным ударом пули и теперь вместе с остальной биологической массой, мерно бултыхалось на спокойных волнах, не далеко от борта катера.

Пьер задумался над тем, сколько времени в действительности понадобится, прежде чем обитателям местных вод удастся пожрать тело индуса без остатка, скрывая следы совершённого Баллардом преступления? И станут ли они поедать скелет?

Оборотной стороной этих мыслей были размышления о времени, о той материи, что имела столь определяющее значение относительно всего самого важного для человека.

«– Сколько времени я уже в пути?» – задался вопросом Пьер, понимая, что он досконально точно знал, сколько дней назад он оставил Париж, свою квартиру, привычный шум автомобильной дороги под окном, запах выхлопных газов – неминуемый бич больших городов, неизменный новостной шум, заглушить который не удавалось даже не имею в квартире телевизора или радио. Пьер вспоминал, как в день его убытия, несколько улиц Парижа были наполнены манифестантами, выступавшими с очередными требованиями к недавно избранному президенту. Это была уже четвёртая по счёту демонстрация за неделю, и хотя результаты социальных потуг пока что были сомнительными, люди, похоже, жили этим, возможно сами того и не понимая.

«– Здесь никто ничего ни у кого не требует» – подумал Пьер, глядя на палубу – «Здесь каждый берёт по мере сил. С другой стороны, сложно не взять, а удержать»

Усталость дала о себе знать, и в какой-то момент Пьер всё же заснул. Во сне он ожидал, что обнаружит себя в старом добром Артуа времён его детства, возможно даже рядом с ещё живой матерью. Они непременно будут прогуливаться по лесу, в котором не будет места ничему кроме пения птиц, шелеста листвы на деревьях и аромата трав. Однако, вопреки ожиданиям, Пьер вновь был на борту катера, сидя спиной к внутренней стороне борта. Было светло, солнце уже стояло в зените, и от палубных досок пахло выделившейся смолой, как если бы они не были покрыты лаком.

Жара была невыносимой и Пьер почувствовал жажду, она отразилась металлическим привкусом у него во рту.

Поднявшись на ноги, он посмотрел вокруг, не обнаружив Балларда, он поспешил к той части катера, где под навесом должны были стоять лошади. Ему было неприятно от одной только мысли, как животные смогут перенести подобные условия. Однако лошадей тоже не было на месте и первой мыслью, которая посетила мужчину, стало допущение о том, что Баллард попросту проснулся раньше и уже отправился на остров, забрав с собой животных. Он так и не рассказал Пьеру о том, какая роль была отведена этим созданиям и фантазия мужчины рисовала самые отвратительные картины. Царившая жара и пустынный характер острова, наводили на мысль о неминуемых проблемах с обеспечением питьевой водой.