Олег Ока - Пилигрим

Он успел укрыться одеялом и спокойно смотрел, как она подходит, чуть улыбался, но с напряжением, болела голова, и жар волнами пробегал по телу… Варвара присела на край кресла, смущённо опустила глаза, но тут-же одёрнула себя – да что с ней происходит!, тут он и догадается, что она наблюдала за ним! И она уже смело ответила на его взгляд, улыбнулась :

– Хорошо выглядишь… А мама пирожки жарит, скоро завтракать будем, вы какие любишь, мне жареные нравятся, я не люблю печёные, они сухие и с корочкой … – она поймала себя на том, что один раз сказала ему «вы», что было невежливо, но он воспринял это, как должное, и, наоборот поморщился, услышав официальное «вы» – она прекрасно это поняла, и ей вдруг захотелось перейти на «ты», но уже не официально, а ближе, по дружески…

– Я смотрел ваши книги, там, в шкафу, интересный подбор, многие фамилии я слышал, но в руках держать не приходилось…

– Это папа, в основном, здесь только малая часть, там, в зале книг много… И я тоже, я в библиотеке работаю, иногда покупаю книги, по «Букинистам» хожу… Недавно собрание Уэллса, восьмитомник Гашека пятьдесят пятого года, представляешь? – опять «ты», и совершенно естественно! – Сейчас люди от старых книг избавляются, академические издания абсолютно спросом не пользуются, а современные, они, конечно, красивые, но аляповатые… Для рекламы, для увеличения продаж, для рейтингов… Попадаются, конечно, и интересные авторы, но, в основном, читаешь, вроде и тема интересная, новая, ну, ты понимаешь, в новом прочтении, интерпретации, а читаешь и – пустота… Нет мысли абсолютно… Зато реклама! … А что рекламируют? Пустоту! … Ну вот, я тебя совсем заболтала, вот глупая! А пойдём завтракать, и болезнь быстрей пройдёт!

– А пойдём! – весело откликнулся Матвей, и уже выбросил ноги из-под одеяла, но смутился, спрятал их обратно, – Я ведь… без одежды? А где…

– Да я тебя уже видела без одежды, – смеясь сказала Варвара, и, в ответ на удивлённо поднятые брови, пояснила, – Вчера, ты в ванной мылся… Я папе помогала тебя… ты совсем больной был…

– Ну, здорово! Теперь я перед вами чист и открыт! Но всё-же… Не пойду-же я на кухню в таком виде… Это уже перебор в использовании гостеприимства. Как у китайцев, знаешь?

– Это ты про то, как они гостю жену свою предлагают в знак почтения? Да, это перебор, думаю, папа на это не пойдёт…

Матвей уже намеревался ляпнуть, что он и на дочь согласен, но вовремя прикусил язык, хамить он не собирался, тем более тем, кто проявил к нему такое участие…

– А ты мне ещё не рассказала, как я здесь очутился, – голова его вдруг отяжелела, поплыла куда-то, окружающее превратилось в цветные пятна, и он откинулся на подушку, тяжело дыша. Варвара, замерев от неожиданности, смотрела широко открытыми глазами, потом вскочила и побежала за помощью…

– Жизнь потеряла смысл очень давно. Может быть с тех пор, как человека изгнали из Эдема, – это был голос Варвары, и доносился он из области тени, которая скрывала всё за тусклым ореолом света настольной лампы, теперь стоявшей на прикроватной тумбочке в изголовье дивана Матвея. Он хотел было спросить, о чём идёт разговор, но его опередили :

– Возможно, вы правы в утрате смысла, но получается, что в Эдеме этот смысл существовал? Но тогда он определялся Богом, люди жили в единении с Ним, без Него их не было, и, следовательно, смысл жизни человека определялся Богом.

– Вы хотите сказать, что уйдя от Бога, люди перестали верить в жизнь? Они утратили разум?

– Жизнь стала иррациональной, логика ушла, и человек стал противостоять самому себе. Разве вся последующая история не показывает самоуничтожение людской расы? – Матвей не узнавал голос, отвечающий Варваре, но вдруг в круг колеблющегося света вступила маленькая лохматая собачка, с ушами, свисающими до пола, она подошла к дивану, высоко задрала голову и сквозь пряди шерсти внимательно посмотрела в глаза Матвею своими чёрными глазками. Её хвост, по форме напоминающий хвост муравьеда, шевельнулся из стороны в сторону пару раз, и Дарья отошла из круга света, к невидимому хозяину.

– Ассирия просуществовала почти две тысячи лет, начиная с XXIV века до н. э. и до уничтожения в VII веке до н. э. (около 609 до н. э.) Мидией и Вавилонией. Это была первая величайшая империя древнего времени, ей не было равных в технологиях уничтожения её врагов. Кроме Спарты, может быть. Но вот что недавно нашли археологи на глиняной табличке, в послании губернатора одной из провинций: – «Как я могу командовать?… Все это закончится гибелью. Никто не уцелеет. С меня хватит!» – это был голос Парфенона, сидящего, видимо, в углу, у книжного шкафа, и тоже решившего принять участие в беседе. Матвея удивляло только, как в эту компанию попал Гера, явно принадлежащий к другой социальной прослойке… Впрочем, сейчас всё перемешалось, спутались все связи и приоритеты.

– Кажется, уже тогда реалии жизни не являлись определяющим фактором её смысла, но этот фактор, нам неизвестный, даже входил в противоречие с наполнением жизни, её задачами и планами. Но разве самоуничтожение может быть смыслом, напротив, это абсурд и отсутствие смысла. Разве ценность может быть в отрицании самого ценного, что есть у человека?

– Папа, меня не волнует смысл явления жизни в глобальном смысле!…

– Потому-что его нет, это фикция, рождаемая политиками и философами, состоящими у них на содержании. Сколько нас кормили дутыми и уродливыми смыслами, лишёнными не только логики, но и целесообразности, отрицающими всё, что дали нам культура и история, что объявлялось вредным и ложным, но вместо этой декларируемой лжи, нам пихали ложь фантасмагорическую, сакральную, вот идиотское слово, которого я не понимаю, когда оно звучит из уст покупных идеологов! Конечно, смысла в существовании человека разумного нет ни капли, и, может быть, только Бог знает ответ на этот вопрос, раз его угораздило затеять эту чехарду?

– Вы-же не хотите сказать, что смысл жизни краснокожих индейцев определялся снятием скальпов Чингачгуками с голов гуронов и сиу? Они сами, я уверен, сказали-бы вам что-то другое. Но что лежит у вас на сердце, Варвара? Что не даёт покоя среди ночи? – спросил Гера, почёсывая за ухом пристроившуюся на его коленях собачку.

– Согласно Камю, иррациональное правит миром, но осознание этого не является поводом для добровольного ухода из жизни. Напротив, принявший абсурдность собственного существования человек становится свободным, он строит свою Вселенную – средоточие новых смыслов, – рассержено ответил Парфенон цитатой из статьи, которую он незадолго до этого обсуждал с Персефоной. – Наверняка, Версаче выстроила себе новую вселенную, отсюда уход в меланхолию, пессимизм и обструкционизм.