Кодзи Судзуки - Кольцо (другой перевод)

Асакава уселся около телефона и принялся ждать, молясь в душе о том, чтобы у Ёсино оказались хорошие вести.

Наконец раздался звонок:

— Я тебе уже несколько раз звонил, — недовольно качал Ёсино.

— Извини, мы просто вышли пообедать.

— Ну ладно… Факс вы уже получили? — Голос Ёсино неожиданно смягчился, вместо недовольства в нем послышалось искреннее сочувствие. Асакава внутренне напрягся.

— Да. Огромное тебе спасибо за помощь. — Он переложил трубку в правую руку. — Ты, может, узнал что-нибудь новенькое про Садако Ямамура? — Асакава постарался, чтобы его голос прозвучал бодро.

После недолгой паузы Ёсино ответил:

— Извини, старик. Она не оставила никаких следов.

Услышав это, Асакава чуть не расплакался. Лицо его скривилось, уголки рта задергались.

Рюдзи, почти касаясь ногами балконной двери, развалился на татами и с интересом поглядывал с полу на Асакаву. Видимо, его забавляло то, как быстро выражение надежды на лице приятеля сменилось полным отчаянием.

— Что значит «не оставила следов»? — срывающимся голосом спросил Асакава

— Из тех, кто одновременно с Садако был принят в «Свободный полет», мне удалось разыскать только четверых. Я, разумеется, всем им позвонил, но никто из них не знает ровным счетом ничего о своей бывшей соученице. Все они занятые люди, всем под пятьдесят, все отягощены семейной жизнью. Единственное, что они могли сказать мне про Садако, что сразу же после смерти Сигэмори она ушла из студии. Другой информацией о ней эти люди не располагают. — Только не говори мне, что это все, что ты разузнал.

— Я-то что могу поделать?! Ты совсем уже…

— Ну да, я «совсем уже», потому что завтра в десять часов вечера я подохну, и все тут. И между прочим, не только я, но и мои жена и дочка. Они тоже посмотрели кассету, и жить им осталось до воскресенья!

В этот момент Рюдзи язвительно вставил:

— А про меня ты почему не сказал? Вот мерзавец!

Не обращая на него внимания, Асакава продолжал:

— Я уверен, что ты можешь мне помочь. Должен быть еще кто-то, кроме этих четверых. Кто-нибудь, кто был знаком с Садако и знает, где она теперь… Слышишь? Ведь от этого зависит жизнь моей семьи…

— Ну, может, все еще обойдется…

— Как это?

— Ну, может, завтра наступит десять вечера, но ты не умрешь.

— То есть ты мне не веришь! — У Асакавы даже потемнело в глазах от бешенства.

— Ну, на сто процентов вообще ни в чем нельзя быть уверенным…

— Послушай меня, Ёсино… — Асакава запнулся, подыскивая нужные слова, чтобы убедить приятеля. — Я, конечно, тоже не до конца уверен и чувствую себя довольно глупо. Ношусь как дурак туда-сюда. Ищу, смешно сказать, «магическую формулу». Но сам посуди, ведь даже если вероятность того, что я погибну, всего один к пяти, разве этого мало?! Если у тебя в барабане револьвера всего одна пуля, то есть из шести выстрелов пять дадут осечку, но один — убьет тебя наповал, ты приставишь этот револьвер к виску? А представь теперь, что твоя семья тоже вынуждена участвовать в этой русской рулетке. Ты сможешь нажать на курок или опустишь дуло и забросишь револьвер куда подальше… в море, например, чтоб наверняка?! — Асакава разошелся не на шутку.

В этот момент Рюдзи вдруг закричал:

— Боже мой! Какие мы с тобой идиоты!

— Рюдзи, заткнись! — прикрыв трубку рукой, зарычал Асакава.

— Что там у вас происходит? — упавшим голосом спросил Ёсино.

— Да ничего у нас не происходит. Ёсино, будь другом, вся надежда только на тебя…

Тут Рюдзи схватил Асакаву за руку, не дав ему договорить. Взбешенный Асакава резко обернулся и увидел прямо перед собой неожиданно серьезное лицо Такаямы.

— Мы с тобой такие идиоты, — на этот раз гораздо тише проговорил Рюдзи. — Совсем голову потеряли — и ты, и я.

Попросив Ёсино немного подождать, Асакава прикрыл трубку рукой и вопросительно взглянул на Рюдзи:

— Что случилось?

— Почему же мы с тобой сразу не додумались до такой простой вещи? Нам вовсе незачем отслеживать с самого начала жизнь Садако. Гораздо проще взяться за это дело с конца! Почему все произошло именно в коттедже Б-4? Почему в комплексе «Пасифик Лэнд»? Почему, в конце концов, в Южном Хаконэ, а не где-нибудь еще?

Асакава, выслушав эту тираду, на секунду задумался. Видимо, что-то пришло ему в голову. Гораздо спокойнее, чем раньше, он произнес в трубку:

— Ёсино, ты меня слышишь?

— Угу, — Ёсино терпеливо ждал на проводе.

— Ладно, оставим пока театральную студию и все, что с ней связано. У меня будет к тебе другая просьба. Я, кажется, уже рассказывал тебе о «Пасифик Лэнд»…

— Конечно. Это тот самый туристический комплекс, где…

— Да-да. Тот самый. Если я не ошибаюсь, то вначале, лет десять назад, на месте нынешнего комплекса оборудовали поле для гольфа, а потом постепенно выстроили и сам комплекс. Так вот если тебе не трудно, не мог бы ты узнать, что там было перед тем, как появилось поле для гольфа?

Прижав трубку к уху, Асакава слышал скрип авторучки, бегающей по листу бумаги — Ёсино старательно записывал.

— А ты думаешь, там было что-то, кроме горной долины и рощи?

— Может быть, ничего и не было, а может, что-то и было, — уклончиво ответил Асакава. В этот момент Рюдзи снова дотронулся до его локтя:

— Не забудь у него карту попросить. Если там что-то было до «Пасифик Лэнд», пусть попробует достать план застройки. Давай, скажи ему.

Асакава выполнил просьбу Рюдзи и, попрощавшись с Ёсино, повесил трубку. В голове его крутилась одна и та же мысль: «Должен же быть какой-то выход». А мысли любого человека, как известно, обладают энергией.

Восемнадцатое октября, четверг

С утра небо прояснилось, хотя все еще дул сильный ветер. Куда-то вдаль, гонимые порывами ветра, плыли белые кучевые облака. Тайфун № 21 вчерашней ночью пронесся над полуостровом Босо и ушел на северо-восток. Повсюду, куда ни кинь взгляд, ослепительно сияло голубое море. Но этот погожий день, в котором чувствовалось уже дыхание осени, никак не подходил к мрачному настроению Асакавы. Стоя на палубе как осужденный на месте казни, Асакава глядел на бегущие за кормой волны. Если бы он поднял взгляд, то увидел бы прямо перед собой мягкие очертания Идзуосимской возвышенности, словно парившей между небом и морем.

Вот и наступил его последний день. Срок пришел. Сейчас десять утра, значит, ему осталось всего лишь двенадцать часов. Как ни старайся, а время не остановишь. Еще немного, и пройдет неделя с того момента, как он в первый раз посмотрел кассету Садако в «Пасифик Лэнд». Длинная, мучительная неделя.

За эти семь дней он натерпелся столько страху, сколько обычному человеку не выпадает испытать за всю его жизнь. Наверно, из-за эмоциональной перенасыщенности последних дней Асакаве казалось, что время тянется очень медленно…