Джереми Робинсон - Кронос

Андреа ругалась так громко, что ее крики, безусловно, подняли бы на ноги всех соседей, если бы их уже не разбудил вертолет. Она опоздала буквально на несколько секунд: парковала свой синий «вольво», когда этот огромный, черный, без опознавательных знаков вертолет поднялся в воздух из-за Аттикусова дома.

Если бы не пришлось пять раз останавливаться, чтобы уточнить дорогу (адрес она узнала из телефонной книги), Андреа успела бы вовремя. Она попыталась бы остановить Аттикуса, а если бы не удалось — отправилась бы с ним.

Не могла Андреа забыть те восемь лет, что они провели вместе. Как часто она думала: а как бы сложилось, не расстанься они тогда? Наверное, поженились бы, завели детей. Теперь в жизни появились другие цели, иные ценности, но она по-прежнему любила Аттикуса. Что он, что она — оба были упорны в достижении цели и не готовы все бросить ради другого. Когда в больничной палате Андреа посмотрела в его глаза, внутри у нее все перевернулось и ожили давно похороненные чувства. Возможно ли, чтобы они оказались столь же сильны после стольких лет? Ответа на этот вопрос у нее не было. Она знала одно: Аттикус некогда был ее другом. Одним из ближайших. И то, что их связывало в юные годы, оказалось сильнее времени.

Случайность, судьба ли опять свела их вместе? Больше она Аттикуса не бросит, тем более сейчас, когда ему так необходима помощь. Андреа готова была, чтобы ему помочь, поступиться даже собственными целями в жизни. Она поняла — какая жалость, что это произошло так поздно! — что один из них должен был сделать это еще давным-давно.

Провожая взглядом летящий над океаном вертолет, Андреа не сомневалась: она найдет его. Как-никак, она служит в Береговой охране и может использовать ее возможности для поиска. Для начала следует поискать поблизости достаточно большое судно, чтобы принять на борт такую махину, — что не представлялось такой уж трудной задачей.

Когда махина скрылась из виду, Андреа направилась к входной двери и обнаружила, что та не заперта. Если она хочет понять Аттикуса — кем он стал, что у него может быть на уме, — надо провести кое-какие изыскания. В свое время они свободно приходили друг к другу, даже обменивались ключами, но сейчас… Интересно, что подумают, если застукают ее. Проникновение в чужой дом — вряд ли это положительно скажется на карьере капитана Береговой охраны. Но в сложившихся обстоятельствах следовало рискнуть.

Андреа вошла в дом и прикрыла за собой дверь, слабо представляя, что ей предстоит сделать.

Залив Мэн

Аттикус рассматривал океан, проносящийся в семидесяти пяти футах внизу. Тень «Си Кинга» скользила по воде, в которой скрывалось неведомое чудовище, и оно — Аттикус не сомневался — могло при желании запросто заглотить и вертолет. В годы службы Аттикусу довелось принять участие в нескольких воздушных операциях, но ни одна не могла сравниться по опасности с тем приключением, которое он готовился предпринять. И конечно же, ни одна не была так важна для него лично.

Те двое сидели напротив. Священник О'Ши и бандит Римус не пытались развеять его тревогу. Они замечательно дополняли друг друга. О'Ши определенно неглуп, но вряд ли может похвастать особой физической силой. Впрочем, священнику этого и не требуется, но… не всякий священник замешан в темных делишках. А есть еще Римус. Неприветливый малый. Улыбка больше напоминает хищный оскал. На лице его будто бы погулял бульдозер, оставив шрамы и вмятины. Казалось, он специально носит яркую рубашку-гавайку, чтобы хоть немного отвлечь внимание от своего жуткого лица. Впрочем, его непрекращающаяся за все время полета болтовня об интеграции гавайской культуры в общеамериканскую выдавала искренние переживания по поводу ситуации на архипелаге.

— Ну что у тебя за навязчивая такая идея — Гавайи? — спросил О'Ши, прерывая разглагольствования Римуса о том, как стекающая по склонам гор лава уничтожает дома, дороги и посевы. — Разве они перестали быть приманкой для туристов? Я читал, что жизнь на островах становится все дороже, высокооплачиваемую работу получают выходцы с континента, а коренные гавайцы и их культура вытесняются на материк. Гавайи перестают быть раем.

Римус свирепо посмотрел на священника. «А они отнюдь не друзья», — подумал Аттикус. Он взял себе это на заметку и стал ждать Римусова ответа.

— Ua mau ke еа о ka aina i ka pono.

О'Ши с Аттикусом недоуменно уставились на гавайца. Тот тяжело вздохнул, словно давая понять этим двоим, какие они тупицы.

— Праведная земля да пребудет вечно, — с пафосом произнес Римус. — Если земля праведна, то ее сущность уничтожить нельзя.

«Парень наверняка никогда не бывал в Иерусалиме», — подумал Аттикус.

Сам город, безусловно, производил впечатление на туристов, но вот его святые места являлись жалким подобием самих себя в древние времена. Еще до рождения Джионы они с Марией посетили Иерусалим. Это была идея жены, и поездка получилась восхитительной, но во время нее Аттикус с горечью осознал, что история неумолимо сбирает свою дань. Он понял также, что глубокая вера живущих в Палестине — как иудеев, так и мусульман — берет начало в самой тамошней земле. Воспоминания о ночи, проведенной в святом городе, стали одолевать его. Там и тогда была зачата Джиона.

— Звучит прямо как девиз штата, — с ухмылкой заметил О'Ши.

Римус не заметил сарказма и с гордостью произнес:

— Так оно и есть!

Аттикус присоединился к беседе, чтобы прогнать ненужные воспоминания. В данных обстоятельствах они могли только помешать.

— Когда-то я работал на Гавайях, — сказал он. Это были первые слова, произнесенные Аттикусом после взлета. — Изучал там китов. Следил за их численностью и путями миграции.

Римус с улыбкой кивнул:

— Кит — символ штата.

Аттикус подумал: возможно, Римус просто выучил статью о Гавайях из энциклопедического словаря, чтобы производить на людей впечатление эрудированного.

— Ну и что вы думаете о Гавайях? — спросил Римус.

Аттикус понимал, что должен поддерживать с гавайцем более-менее сносные отношения. Римус был опасным и ненадежным субъектом. От ответа на заданный вопрос многое зависело в их дальнейших отношениях, и Аттикус сам удивился тому, что так быстро сказал:

— Их переоценили.

Это был честный ответ, но Римус отреагировал неоднозначно: нахмурился и скосил глаза, словно смущенная семиклассница, которую пытается соблазнить взрослый дядя.

Зато священник расплылся в улыбке:

— Однако! Так сильно сказать, и всего в двух словах.

Что же, по крайней мере одного друга Аттикус приобрел, хоть и сомневался, что священник может оказаться полезен. Разве лишь затем, чтобы вытащить его из преисподней, потому что путь, избранный Аттикусом, вел прямиком туда, где ему предстояло сразиться с самим дьяволом. Не знакомый по рассказам и картинкам ад с кипящей смолой и раскаленными сковородками, а холодный, безжалостный, скрытый в глубинах океана.