Стивен Кинг - Бессонница

В 1989 году вы родили ребенка и отдали его на усыновление. Приют Святой Анны в Провиденсе, штат Род-Айленд. Зои, пойдите к врачу, пока не поздно. Это не шутка. И не фокус. Мы знаем, что говорим.

— Ну и ну, — сказал Ральф, догнав ее. — Это напугает ее до смерти.

— Если она отправится к врачу до того, как у нее лопнет печенка, мне наплевать.

Он кивнул, и они вышли на улицу.

— Ты узнала про ее ребенка, нырнув в ее ауру? — спросил Ральф, когда они шли по усыпанной листвой парковочной площадке.

Лоис кивнула. За стоянкой вся западная сторона Дерри сверкала ярким калейдоскопом цветов. Он возвращался — сильно, теперь очень сильно, — этот потаенный свет, струившийся вверх и вверх. Ральф вытянул руку и коснулся кузова своей машины. Дотрагиваться до него было все равно как пробовать на вкус густую микстуру от кашля с ликерной добавкой.

— Не думаю, чтобы я забрала очень много от ее… ее штуковины, — сказала Лоис, — но это было так, словно я проглотила ее всю.

Ральф вспомнил, что он читал не так давно в каком-то научном журнале.

— Если каждая клетка в нашем организме содержит полный срез информации о том, как мы сделаны, — сказал он, — то почему бы каждой частичке чьей-то ауры не содержать полной светокопии того, что мы есть?

— Звучит как-то не очень научно, Ральф.

— Пожалуй, не очень.

Она стиснула его ладонь и улыбнулась:

— Однако все-таки похоже на правду.

Он усмехнулся в ответ.

— Ты тоже должен взять немного, — сказала она. — Это по-прежнему кажется мне неправильным — вроде воровства, — но если ты не сделаешь этого, думаю, заснешь прямо на ходу.

— Как только смогу. Сейчас я только хочу поскорее оказаться в Хай-Ридж.

Однако стоило ему сесть за руль, как его рука отдернулась от ключа зажигания, как только он дотронулся до него.

— Ральф? В чем дело?

— Ни в чем… Во всем. Я не могу так вести машину. Мы врежемся в телеграфный столб или въедем в чью-нибудь гостиную.

Он глянул в небо и увидел одну из тех громадных птиц — на сей раз прозрачную, — сидевшую на тарелке спутниковой антенны, установленной на крыше дома напротив стоянки. Тонкая лимонного цвета дымка поднималась от ее сложенных доисторических крыльев.

Ты действительно видишь ее? — с сомнением спросила какая-то часть его разума. Ты уверен в этом, Ральф? Ты правда уверен?

«Еще как вижу. К счастью или к несчастью, но я ее вижу. Хотя если даже когда-нибудь и бывает уместно видеть такое, то явно не сейчас».

Он сосредоточился и услышал уже знакомый внутренний щелчок в глубине мозга. Птица исчезла, как образ призрака на телеэкране. Тепло мерцающая палитра красок, раскинувшихся в утреннем воздухе, утратила резонанс. Ральф продолжал воспринимать эту иную часть мира достаточно долго, чтобы увидеть, как цвета сливались друг с другом, образуя яркую серо-голубую пелену, которую он впервые увидел в тот день, когда зашел в «От обеда до заката» с Джо Уайзером выпить кофе и съесть пирог, а потом пелена тоже исчезла. Ральф ощутил почти непреодолимое желание свернуться в клубок, подложить руку под голову и заснуть. Вместо этого он начал делать долгие медленные вдохи, с каждым разом вдыхая воздух в легкие чуть глубже, а потом повернул ключ зажигания. Мотор ожил с ревом, сопровождаемым тем щелкающим звуком. Теперь он был гораздо громче.

— Что это? — спросила Лоис.

— Не знаю, — сказал Ральф, хотя полагал, что знает — или рулевая тяга, или поршень цилиндра. В любом случае, если не исправить это, у них будут неприятности. Наконец звук начал стихать, и Ральф нажал на сцепление. — Ты только толкни меня посильнее, Лоис, если увидишь, что я клюю носом.

— Можешь на меня рассчитывать, — сказала она. — А теперь поехали.

Закусочная «Данкин донатс» на Ньюпорт-авеню была похожа на веселую церквушку из розового сахара в окружении унылых, однообразных домов возле шоссе. Большинство из них были построены в одном и том же году — 1946-м — и теперь разваливались. Это и был Олд-Кейп, где бамперы старых машин с прикрученными проволокой глушителями и треснувшими ветровыми стеклами были утыканы наклейками вроде НЕ ВЗЫЩИТЕ, Я ГОЛОСОВАЛ ЗА ПЕРО и ВСЕГДА ПОДДЕРЖИМ НСА [65] НСА — Национальная стрелковая ассоциация. — Примеч. пер. , где ни один дом не обходился без по меньшей мере одного мотоцикла, торчащего на унылой лужайке, где девчонки становятся взрывоопаснее динамита в шестнадцать лет и очень часто превращаются в толстозадых, тусклоглазых мамаш с тремя детьми к двадцати трем.

Двое мальчишек на светящихся, как флуоресцентные лампы, велосипедах с экстравагантными, похожими на изогнутые обезьяньи хвосты рулями выписывали круги на автостоянке, пересекая дорожки друг друга с ловкостью, свидетельствующей о солидном опыте в видеоиграх и возможной в будущем хорошо оплачиваемой профессии авиадиспетчеров… Если им, конечно, удастся держаться подальше от кокаина и автомобильных катастроф. Оба носили свои кепки задом наперед. Ральф мельком прикинул, почему они не в школе в пятницу утром или по крайней мере не на пути в школу, и решил, что ему наплевать. Наверное, им тоже.

Вдруг два велосипеда, с такой легкостью до этого момента разъезжавшиеся друг с другом, столкнулись. Оба парня упали на мостовую и почти тут же вскочили на ноги.

Ральф с облегчением увидел, что никто не пострадал; их ауры даже не мигнули.

— Сыкун чертов! — раздраженно крикнул парень в майке «Нирвана» своему дружку. Ему было лет одиннадцать. — Что с тобой стряслось? Ездишь, как старый пердун!

— Я что-то слышал, — сказал другой, напяливая кепку на свои грязно-светлые волосы. — Так здорово бухнуло. Ты что, хочешь сказать, что не слышал? Да ну-у-у-у!

— Ни хрена я не слышал, — буркнул парнишка в «Нирване». Он вытянул вперед свои ладони — теперь грязные (или, быть может, чуть грязнее, чем прежде) и слегка расцарапанные. — Смотри, ездок хренов!

— Будешь жить, — пожал плечами его дружок.

— Ага, но… — Парнишка в «Нирване» заметил Ральфа, прислонившегося к ржавой туше своего «олдсмобила», засунув руки в карманы, и наблюдавшего за ними. — На что ты, мать твою, уставился?

— На тебя и на твоего дружка, — сказал Ральф. — А больше ни на что.

— Больше ни на что, да?

— Ага… И только.

Парнишка в «Нирване» глянул на своего приятеля, а потом снова перевел взгляд на Ральфа. В глазах его мерцала такая откровенная подозрительность, которую, как Ральф знал по опыту, можно было встретить лишь здесь, в Олд-Кейп.

— Какие-то проблемы?

— Не у меня, — сказал Ральф. Он вдохнул порядочно от красно-коричневой ауры мальчишки в «Нирване» и теперь чувствовал себя суперменом на скоростной трассе. И еще он чувствовал себя приставалой к детишкам. — Я просто думал, что, когда я был мальчишкой, мы не разговаривали, как ты со своим приятелем.