Николай Шпыркович - Злачное место

Он сказал об этом Крысолову, и тот кивнул:

— Да ясное дело — следят. Здесь, на территории больницы заварушку устраивать не будут — чтобы лишнего шума избежать. А вот когда выйдем…

Они вошли в старое одноэтажное кирпичное здание, на котором до сих пор висела черная, с облупившимися золотыми буквами доска: "Инфекционное отделение". По всей видимости, его отдали под общежитие, как наименее "нужное". На входе они столкнулись с выходившим из дома Иваном, тем самым фельдшером, что помог им на заводе.

— Дмитрий Васильевич, где живет? — спросил его Старый.

— В конце коридора, предпоследняя комната налево, — объяснил тот, показав рукой, в какую сторону надо двигаться. — Только смотрите — он после дежурства может быть уже "загашенный", хотя вообще-то рано — после обеда — тогда точно ляжет…

— А что это за охрана у вас такая любопытная, — негромко спросил Ивана Артем, кивнув в сторону главного корпуса, где уже двое охранников стояло, заложив руки за спину. Было видно, как они о чем-то переговариваются, потом один из них опять скрылся в главном корпусе, а второй лениво двинулся к их зданию, не сводя, тем не менее, глаз с входа.

— А, эти…,- недобро протянул Иван. — Это не наши. Это саенковские. Псы цепные. Набрал он их откуда-то, со стороны. У нас их здесь "вышибалами" зовут, чтобы из больницы "вышибать"

— Так значит, действительно, могут без лечения оставить? — нехорошо прищурился Крысолов

_ Да, бывали случаи, когда, без оплаты выносили людей за территорию больницы — и все. — неохотно подтвердил Иван. — Кой кто — и зомбанулся, даже. А тех, кто протестовать пробовал — как-то удачно "крестовые" подстрелили, ну или так пропали они. Так что сейчас поперек хозяина никто не идет. У него с администрацией завода — отношения нормальные, вот он и ходит гоголем.

— Да, ребята — у вас тут блин, не то, что феодализм… хрен что тут у вас, — поморщился Крысолов.

— А типа лучше было, перед Херней самой, — устало пожал плечами Старый, — когда почти то же творилось что у нас, что на "благословенном" Западе. Нет монеты — ну, и лечение — соответствующее: "…надо бы вам конечно, операцию делать, протез клапана вставлять в Москве или в Питере, но, поскольку денег у вас нет, а бюджет не резиновый — попейте аспирин в своей Нижнекукуевке- авось пройдет". И на полном серьезе, помню я, угрожали турецкие доктора вынести из больницы своего российского коллегу, — помнишь, из Барнаула? Шумная же история была, ну, у которого кома приключилась на их курорте? Не подними тогда пресса шумиху, да будь он откуда-то из страны хоть немного беднее — глядишь, и вынесли бы. Дмитрий прав: все просто сейчас ярче стало, дошло до логического конца… Ладно, пошли к нему, кстати. Время тикает — напомнил он, и они пошли по коридору, с довольно хорошей, на удивление отделкой.

— Наверное, реконструкцию перед самой Херней провели, — предположил Старый, — вон и плитка на полу новая, не раскрошенная, и краска на стенах ручками каталок не отбитая. А попортить уже не успели.

Двери, которые вели в бывшие палаты, а ныне комнаты- тоже были неестественно широкими- Артем догадался, — чтобы через них можно было прямо на койках проезжать. Правильно, а то вон, в основном корпусе — двери узенькие — так Сикоку еле на каталке в палату ввезли. Они остановились перед дверью, за которой должен был бы жить Дмитрий, и Крысолов нетерпеливо постучал в нее раз, затем другой. Послышались шаги, дверь открылась. Дмитрий. Видно было, успел уже выпить — глаза его, и так красные от бессонной ночи, налились еще больше, да и без глаз было слышно — в комнате стоял густой запах самогона. Тем не менее, держался на ногах Дмитрий довольно крепко.

Старый тоже слегка поморщился, однако больше ничем своего неудовольствия не выдал.

— Дима, нам нужно любое оружие и патроны, — не тяня резину, с ходу объявил он.

Дмитрий невесело усмехнулся:

— Завязались с "крестовыми", а для полного счастья с Саенко сцепились? Блин, совсем не помню, как там в фильме было…., поэтому перехожу сразу к основному моменту: "… — Вот что ребята, пулемета я вам не дам…". Я ж вам уже говорил: я теперь ни с кем — ни с белыми, ни с красными, никого не выбираю — сам по себе. Меня не тронь — я тоже никого трогать не буду. Да и нет у меня ничего, кроме того, дареного "макарыча". Зомбака пристрелить и кому нибудь борзому пулю всадить — мне хватает, а воевать — я как-то и не сподобился научиться.

— Ясно и понятно излагаешь, — спокойно кивнул головой Старый. — Предлагать, по типу товарища Сухова — "…ну так — пошли" — не буду, потому, как этот эпизод мы уже проехали — по ходу фильма. — Он повернулся к молча стоявшим на коридоре Артему и Крысолову и коротко бросил им:

— Пошли, — и шагнул. Потом остановился и, не оборачиваясь, проронил:

— Точно ли ты уверен, Варутин, что не выбрал… Я даже не про "крестовых" или хозяина твоего — а про жизнь твою. Стоило ли на нас литр коньяка тратить? Впустую же, а так — на пару дней бы ведь хватило. — Он все же полуобернулся и глянул на Дмитрия, постаравшегося смотреть прямо ему в глаза — но все же отведшего взгляд.

— Дима, ты у ж е выбрал — ее. Водяру. Ты ведь пистолет не даешь нам почему — потому что, вдруг из-за этого надо будет менять что-то. Вдруг — уходить придется с нами. И — не пить, неизвестно, сколько… Ладно, оставайся, — он смотрел на Дмитрия даже не с презрением, а — холодно, с профессиональным интересом. Как врач на больного. Потом все они, как по команде, повернулись и пошли — дверь за их спинами тихо щелкнула хорошим, надежно врезанным замком.

— Никуда он отсюда не "дернет", — задумчиво сказал Старый, — будет сидеть и вот так говорить всем, что "завтра уеду". Будет говорить и пить. Хоть и пистолет теперь у него — а он все равно остался там, на кухне. Ему реально страшно менять что-то в жизни — как страшно было многим нашим специалистам — и неплохим, между прочим, уехать за кордон — и границу уже открыли, и не так дорого это было, и язык многие неплохо знали, а все что-то ждали — хорошего правительства, Шенгенской визы для страны, еще чего-то. И параллельно кляли свою жизнь…

Они остановились перед дверью, ведущей на улицу. Крысолов медлил, напряженно хмуря лоб и покусывая нижнюю губу.

— Расклад такой, — наконец решился он, — нас, как только мы выйдем за ворота — сразу начнут пасти. На людном месте — вряд ли тронут, хотя и этого нельзя исключать — типа, отмороженные "крестовые" совсем без командира с катушек слетели, с них и спрос…

— Вряд ли, — возразил Старый, — не захотят они со сворой команд заедаться хотя бы по вопросу обеспечения безопасности в городе. По крайней мере, я лично задал бы именно такой вопрос и начальнику здешней безопасности и администрации.