Николай Шпыркович - Злачное место

Артем сразу вспомнил веселые объяснения Хана: "… зеленые черепа — вояки…", но ничего не сказал, а старшина продолжил:

— … а и помимо Хана — тоже потери были. Аккурат на второй год после Херни — пошли ребята на Симониху за рыбой — так вместо того, чтобы, как нормальные люди, сеть поставить, додумались туда противотанковую мину бултыхнуть. Со склада стыренную. Типа, сколько враз рыбы-то наглушим! Дети, одно слово… Они и не представляли-то видать, что та мина, взорвавшись, делает. На том месте, где они ее взорвали, Симониха течение изменила. Одного так и не нашли, после взрыва того, а одного контузило сильно, так с тех пор заикается и башкой трясет. Там потом странные вещи твориться стали — тоже ребята за рыбой пошли, двое поплыли сети проверять, а двое на берегу остались. Тех нет и нет, утром лодку резиновую к берегу прибило, в лодке кровь, и — никого. Те руки в ноги — и ходу оттуда, так с тех пор туда за рыбой никто и не ходил, а жаль, место рыбное было…

Артем, внезапно догадавшись, коротко рассказал о схватке в буреломе, и старшина убежденно покивал головой:

— Я ж говорю: дисциплина — это все! Вот чего у японцев тех такая здоровская техника была — потому что дисциплина. Да и сами они черепанистые.

— Ну, не знаю, — пожал плечами Старый. — Вон, этой весной у них цунами прошло, радио сообщало, так у них там, в префектуре одной, атомная станция была, сохранившаяся. Ну, и затопило ее, короче. Вернее, не ее, а генераторы, что насосы охлаждения питали. Так вся их техника хваленая им не помогла — пока они думали, пока кумекали, как те генераторы запустить — охлаждение вырубилось, и стали у них энергоблоки, как перегретые скороварки на воздух взлетать. Заражение радиоактивное пошло. Засрали свою территорию и океан вокруг не хуже, чем мы с Чернобылем. Там теперь только зомбаки живут — странные какие-то.

— Ну, нет, не скажи, — не согласился старшина, — ясное дело, когда вокруг полный Песец — так и неразбериха у них пошла, вот и не справились. Людей не хватило. Я вот уверен: случись это же самое у них в мирное время, когда Херни этой не было — с их хваткой и техникой они бы за день-два там все сделали, все бы эти реакторы потушили и взорваться не дали бы. Они ж самураи! Не возились бы как наши — десятилетиями. Сейчас там бы все в порядке было, а рядом со станцией — подсолнухи бы росли.

Старый промолчал, пожав плечами, а Артем подумал, что прав старшина, конечно. Жалко только, что никогда уж теперь не проверишь — как оно на самом деле было бы…

Разговор как-то сам собой затих, и дальше они ехали молча. Артем вспомнил, что по рассказам Варьки, дорога отсюда была хорошая, и ехать до поселка было не более получаса. Так и получилось, вскоре они выехали из леса, замелькали приметы приближающегося жилья, по всему было видно, что они приближаются к поселку — даже задремать не удалось, хоть какой уж тут сон.

Машина сбавила скорость и остановилась — наверное, на КПП. Впереди хлопнула дверь "УАЗа", и Артем услышал нахраписто-злой голос лейтенанта:

— … а я говорю — мы проедем! — Кто-то что-то ему бубнил, пробуя возражать, но тот не давал вставить слово:

— …Нет! Нет, я сказал!.. Он под охраной части!.. а мне плевать на т в о й приказ — у меня он тоже есть…. Или давай письками меряться: твой калаш — против КПВ — пойдет? Ну, вот так-то лучше…. Да сообщай…

Снова хлопнула дверца машины — старлею даже не понадобилось выводить из грузовиков солдат. Хорошо бы и дальше так…

Колонна двинулась, их "Урал" проехал мимо стоявшего у обочины легкового автомобиля, возле которого растерянно топтались несколько человек с оружием в руках. Наверняка, их можно было размазать по этой дороге в манную кашу, но вояки, видно, не хотели уж очень обострять отношения и провести передел собственности по возможности, мирно. Машины проскочили по главной улице поселка без остановки, потом колонна разделилась: БТР, один из "Уралов" и "УАЗ" свернули на ту улицу, где, знал Артем, располагалась поселковая администрация. "УАЗ" внезапно остановился и оттуда выскочил Крысолов. Едва он выбрался из машины, вездеход тронулся, едва не задев его бортом — ох, не любит все же старлей охотников. Ага, это они, наверное, в администрации "аргументы" предъявлять будут. В виде БТР-а и стволов. Как бы до резни дело не дошло, — подумал он, — а ведь это мы эту заварушку тут устроили. Старый, будто слыша его мысли, помотал головой:

— Все нормально будет. Как всегда, и во все века — обычный передел собственности. Только, что попроще стало все, приблизительно, как во времена египетских фараонов: "…Я убил их мужчин, я связал их женщин, я взял их добро, я угнал их скот, я сжег их ячмень, я стоптал его!" — процитировал он какой-то древний документ. — Люди даже гордились этим, на каменных плитах вырубали, чтобы на века осталось, — и не заморачивались даже оправданием. Почему? Потому, что могу, силы у меня больше, потому что! Здесь же, я думаю — может и лучше станет, хотя бы для деревень ваших… А крови большой не будет, разве что — пальнет кто сдуру. Никто курицу, несущую золотые яйца, резать не станет — если такая возможность есть. Разделят попросту, что от бандюков осталось, сферы влияния чуток перекроят. Было Княжество бандитское — станет Баронетство вояцкое, и всех делов. И не мы эту войну начали — так что не переживай.

Крысолов запрыгнул к ним в кузов.

— Старлей сам договорится с Советом здешним, — слегка запыхавшись, сказал он, — а нам пока в больницу надо.

"Урал" подкатил к больничному двору, в который они въехали только сегодня ночью, хотя Артему показалось, что после этого прошло уже месяца три. Сколько всего после этого случилось…. Он глянул на свои японские часы — было без двадцати минут четыре. Ладно, хоть не в боевике каком — когда на последней минуте приходится в дверь врываться, и волосатую руку Саенко, тянущуюся к рубильнику перехватывать. Интересно — а у него, правда, руки волосатые?

Грузовик остановился на краю площадки, первым из машины выскочил Крысолов, затем они со Старым, а потом, повинуясь резким командам старшины, из машины горохом посыпались солдаты, выстраиваясь вдоль площадки в редкую цепь. Редкую то редкую — а все же без малого двадцать стволов. И люди, что их держат — знают, как их применять. Видно было, как засуетилась охрана, но, похоже, простая больничная, не саенковские мордовороты. Крысолов перебросился парой тихих слов со старшиной, а потом сказал своей тройке, молча стоявшей в стороне от машины:

— Ну, что: пошли, ребята? — подхватил с асфальта старый, потрепанный рюкзак, и первым двинулся к больнице. Старшина со своим небольшим отрядом остался возле машины, но демонстрация того, кто тут и с кем против кого — была достаточно ясной. Пока они подходили к дверям — Артем быстро пробежался взглядом по окнам и успел подумать, что их прибытие оценили: в каждом окне было полно бледных лиц, с опаской выглядывающих на улицу. Похожие лица, вот так же с испугом выглядывающие из окон и дворов, он успел заметить, еще, когда они ехали по улицам поселка. То, что власть в поселке может измениться — и довольно круто! — поняли, как видно, многие и это беспокоило их, потому как нарушало спокойную, уютную, сытую жизнь, а вот что будет дальше — они не знали. И плевать, что теперь почти у каждого сейчас ствол — не в том дело, есть ли он у тебя, а в том, готов ли ты его применить. Было видно, что здесь, как и в его родной деревне, большинство явно хотело только одного: чтобы все было спокойно. Если можно — ну как нибудь без этой ужасной стрельбы, без крови, без встающих зомбаков, в одного из которых можешь превратиться ты сам. Может, это и было правильным, инстинкт самосохранения и все такое, вот только много ли его односельчан осталось в живых, уйдя в леса и надеясь отсидеться там, пока кто-то другой за них воевать будет? Сколько из них вздохнуло с облегчением: "Сегодня — не меня!!!" — пока кого-то вели к Хану в палатку, только для того, чтобы прожить лишний день, а завтра самому пойти на убой, чтобы с облегчением вздохнул кто-то другой? Хотя, если Старый прав — бояться им особо нечего: вояки и вправду, вряд ли начнут сейчас крутой передел, устанавливая жесткие порядки и наводя любимую старшиной "дисциплину". Так что по прежнему будут тянуться сюда торговые маршруты, будут шуметь ресторанчики и петь в них хриплоголосые шансонье, а заводик — штамповать лекарства — пока не опустеют последние склады сырья.