Николай Шпыркович - Злачное место

— Скажешь, где он — будешь жить. Зомбану…

Злоба из глаз командира исходила лютая — прямо как у зомбака свежеиспеченного, так что охранник, видно было, реально испугался — даром, что на полголовы выше был

Испуганно тряся нижней губой, и судорожно открывая рот, он нашел в себе наконец силы выдавить:

— Уехал он…. Сразу, как ему сказали, что вы сюда с военными едете… Не знаю, честно…

Может, взбешенный Крысолов и кончил бы охранника — судя по тому, что о них Иван рассказывал, наверное, так и надо было сделать — но тут уже Старый незаметно как-то оттер от него командира.

— Потом найдем, — негромко сказал он, — а пока — давай к Сикоке, командир…

…Банан про Сикоку уже знал, и болезненно скривился, когда увидел их у своей кровати. Не заплакал, правда, да и они изо всех сил постарались подбодрить товарища. Старый особенно постарался: он в таких красках расписывал, как Артем выдирал Варьку из под поваленного дерева, что даже Кусок, все еще игравший желваками, заулыбался, а к концу рассказа у всех уже отлегло. А Артем это уже и раньше знал: какие ни будь похороны печальные — а уж их то он насмотрелся еще и до Беды, и, тем более, потом… Да, так вот: вроде кажется, что совсем невмоготу, и не время шутковать не та минута, а — пошутит кто-то, вспомнит о покойнике веселое что, или так даже — отвлекутся люди, заулыбаются — а там и дальше горевать можно. Но уже легче стало, а так, если все время пружину крутить — так и порвется она. Во всем меру знать надо, даже в горе. Вот даже, как мать хоронили — плакали все конечно, а и смеялись тоже, особенно, как батя рассказывал, как они на лодке плавали и перевернулись…

…Хоронили Сикоку, вернее, Цоя Кима Паковича, так Крысолов в свидетельстве о смерти указал, на следующий день, еще до обеда. Вскрытия не проводили, Старый сказал, что теперь хоть с этим легче стало — прямо, как в Израиле, где его друг патологоанатом до Херни работал. Так он, говорил, совсем навыки вскрытия там за несколько лет жизни подрастерял: мало того, что от вскрытия все по религиозным соображениям отказываются, так и тело по законам что иудейским, что мусульманским, должно быть захоронено в день смерти до захода солнца — какое уж тут вскрытие. И тоже понятно — на их то жаре покойнику долгонько залеживаться не след, не то, что у них, где ту же Колбасиху четыре дня не могли похоронить. Морозы в ту зиму стояли такие лютые, что мужики не могли никак могилу выкопать — так земля промерзла. На все два метра, что под могилу тогда положено было. Так вот четыре дня ломами и долбили. А кострами греть, как все шибко знающие советуют — так тоже не сильно способствует: земля в грязь превращается, плюхаешь потом ломом в эту грязюку, так еще больше заманаешься. Ну, и потому еще, наверное, три дня покойник у нас лежит — что расстояния не те. Пока вся родня по нашим дорогам соберется — как раз, глядишь, пара деньков и пройдет. Вот в последние годы, перед Херней, Артем запомнил, три дня уже никто не держал — хоронили на следующий, ну на второй день — если, конечно, не такая засада, как с Колбасихой получилась. А почему? Машины у всех появились, другой транспорт, быстрее доезжать стали. Кто уж совсем дальний из семьи — так тот и в три дня не успеет. А вот у Сикоки — никак ему тот Ким Пакович не ложился на язык — никакой семьи не было. Вернее, была когда-то — да вся в первые дни и пропала, в Питере. Жена, сын и оба родителя. Так что — одна у него теперь семья осталась. Команда. Они его и проводят.

Земля на поселковом кладбище была мягкой, песчаной, не то, что у них в Васильевке — там то глина одна. Кабы раньше знать, что под покойников понадобится не два, а три метра копать — с меньшей глубины дикари неведомым образом тело чуяли, и стремились раскопать свежую могилу — так надо было бы и им выбирать место, не где покрасивше, а где полегче. А так, да — кладбище у них красивое, на горке, березами все поросло, а начнешь копать, тем более на такую глубину- семь потов сойдет, тяжелая земля. Может, потому и начали у них в Васильевке, да и в Белореченке тоже, в огне хоронить — там то, уж точно никаким зомбакам не достанешься. Старики, правда, некоторые, все равно упорствовали — не хотим, дескать, а то неизвестно — где там от меня пепел, а где от головешки. По Артему, так это как раз — абсолютно однохренственно. А и старики, посмотрев, как пытается разрыть неглубокую могилу очередной дикарь, все больше и больше соглашались на кремацию — так батя это обзывал. Ну, или договаривайся — чтобы поглубже копачи рыли. Так с трех метров землю не пошвыряешь в легкую — ведрами надо поднимать, времени куда больше уходит.

А вот здесь — хоронят больше, как раньше, и тоже ясно — почему: людей в поселке много, мрут чаще — не напасешься дров на погребальные костры — в момент все деревья на них изведут. Это, кажется только, что человек сгорит запросто в пепел — а попробуй, спали его! Пару кубов точно, ухайдакать надо. И, это, ясно какой запах в поселке стоять будет — у них то в деревне кладбище на отшибе, нарубил дров на костерок — и порядок, ветер все в сторону относит, с горки-то. А вот то, что людей здесь больше — для похорон в земле — как раз хорошо, можно много людей поставить яму рыть, попеременно будут копать — так и не устанут.

Да, так вот, земля хорошая здесь — когда-то здесь, наверное, бор сосновый стоял, а потом свели его, дерна не образовалось. И то хорошо еще, что новых деревьев здесь сажать не стали — корней не наросло, а старые перегнили все. Вот и хорошо получалось у них с Крысоловом — песок шуршал, ложась в кучу наверху, камней тоже в грунте не было, так, мелкие камешки иногда о лезвие лопаты почиркивали. После того, как они подустали, их сменили Кусок с Иваном-фельдшером. Кусок уже избавился от трубки в горле, только повязку наклеили ему в больнице. Хорошо все же, что пока еще вирус этот всех микробов, по большей части, давит, так что не приходится за инфекцию опасаться. Еще им помогал тот самый пузатый старшина, что вместе с ними в больницу в кузове ехал. После того, как они в больнице шороху навели, обеспечив им прикрытие — его отряд вызвал старлей, утрясали они какие-то вопросы, где-то, кому-то и перепало — кто не захотел новый расклад признавать. До большой крови, правда, как и предсказывал Старый — дело не дошло, все обошлось парой расквашенных физиономий да тройкой выбитых зубов. Надо сказать — правильно они все же сделали, что с вояками тогда скорефанились — не будь их, да сунься Крысолов после смерти Сикоки в кабинет Саенко — может, и наломали бы дров — особенно, если бы большая часть охраны хозяина больницы была с ним в тот момент, а не шаталась бы сейчас неизвестно где.

О том, как прошла смена власти — им старшина рассказал, пока отдыхали: