Николай Шпыркович - Злачное место

Пижонистость эта, впрочем, с него слетела быстро — как только открыли обитую жестью крышку гроба. Он понуро всматривался в начавшее меняться лицо следопыта и плечи его начали мелко подрагивать.

Варька тоже приехала, и Дмитрий — с дежурства отпросился, сказал. Говорить долго не стали — а чего говорить? Дать над гробом клятву свирепых морфов безжалостно уничтожить? Или заслуги покойного над вырытой ямой начать перечислять? Глупо как-то — вот и не говорили они ничего. На длинных веревках в могилу гроб опустили, да Крысолов, порывшись в кармане, нашел несколько гильз и бросил их на крышку — это традиция такая у охотников. Зарыли тоже быстро, дали залп, из того, что было у кого. Из подобранных гильз, опять таки, на могиле крест выложили. Вот и закончен твой путь, следопыт Сикока. Цой Ким Пакович, повар ресторана корейской кухни. По нынешним временам — так и очень хорошо закончен. " В месте злачнем, в месте покойнем" — так как-то батя читал по старому молитвослову. Артем еще тогда удивлялся, что, мол, как это: в нехорошем, "злачнем" месте человеку надо находиться, но батя объяснил, что это просто из старого языка выражение, в "богатом злаками" месте просто означает. Вот как у них деревня — тоже можно сказать — злачное место.

— … А Сикока — он и вправду поваром был? — спросил Артем Старого. Они поминали умершего товарища в одной из многочисленных закусочных поселка, ориентированных на лекарственных караванщиков. Поначалу хотели примоститься в той самой кафешке в подвале больницы, где они вчера утром с Крысоловом завтракали, в то время, как их тачку заныкали (нашлась, нашлась машинка-то — хоть и не в больничных гаражах, а рядом где-то — а вот, нарисовалась. Подошли охранники больничные, да и спросили так невинно — не ваша ли "Нива" красненькая у ворот стоит. Ага, пятидверная…. Да нет, не знаем, мы подошли — а она уже стоит, ну мы слышали, что у вас такая была, дай, думаем, скажем…), но как то сыты уже по горло были все этой больницей. А Банан с Куском аж рвались из нее. Удивительно даже, как это такие, как Старый и Дмитрий этот в таких учреждениях всю свою жизнь проводили, и не надоедало оно им. Вот и Варька, туда же…

Старый поморщился:

— Ай, ладно, из Сикоки повар был, как из Куска — балерина. Как он сам говорил, он обыкновенным работягой где-то в конторе пахал, разве что, без охоты жить не мог. А это уж потом его земляк какой-то на работу в ресторан к себе взял — Сикока на корейском базарил лучше даже самого хозяина, вот он и впаривал посетителям — дескать, шеф-повар у меня из самого Сеула, самые ответственные блюда готовит, к людям в зал его выводил. Сикока им в белом халате покланяется, на корейском их, улыбаясь, в пешее эротическое путешествие пошлет, а те довольные, как слоны, чаевые ему башляют. Посетителям то и невдомек было, что всю эту ихнюю корейскую экзотику русский Толик да татарин Джамаль строгали — за что им Сикока честно две трети чаевых и отваливал. Мы его один раз только и уговорили собаку приготовить. Он и приготовил, только сдается мне, собачку уже зомбанутую где-то взял… Мы с тех пор и зареклись его готовить просить. А следопыт — да, хороший был.

Старый, Кусок и Крысолов, замолчав, выпили. Так получилось, что опять их осталось только шестеро — Дмитрий ушел на дежурство, хоть и бросил тоскливый взгляд на стол, Ивану тоже надо было куда-то ехать. Даже старшина, поняв, по-видимому, что на его посулы и завлекательные рассказы не больно-то купились, после похорон быстро распрощался с ними и укатил к своим. А может, дисциплину, ярым поборником которой он был, не захотел нарушать. На прощание, правда — снова попробовал их к себе заманить, несколько туманно выразившись: "…ну, если что — давайте к нам, всегда примем…".

Артем, Варька и Банан — не пили, в общем-то. Варька и Артем — по причине не сильно большой любви к этому делу, а Банан — стерегся, Старый ему поберечься велел. Как он объяснил, не столько оттого, что ему алкоголь по мозгам стукнет, а чисто чтобы, захмелев, Банан не дернулся резко и чего — нито в боку себе не повредил. Трубку-то из бока, по которой у него воздух оттуда откачивался, ему только сегодня утром удалили, — вон, Банан до сих пор морщится, как повернется неловко.

Про старшину Артем осторожно Крысолова и Старого расспросил: а чего, дескать, может и вправду — к ним? Типа разведгруппы? Тем более, раз уж оседать решили? Но Крысолов лишь невесело покачал головой:

— Если, хотя бы, знать, что Захарыч тот здесь еще лет десять железной рукой править будет — тогда, куда ни шло еще. Мне кажется, что ему своего удела — по горло хватит, только чтобы порядок в нем навести. С ним, я думаю — можно было бы и жить здесь, относительно мирно. А вот старлей тот, да еще со старшиной нашим, те, видать — на большее замахнулись, куда как на большее. Жаден по натуре человек: достался ему кусок, что двумя руками держать надо, все равно — второй норовит, хоть пяткой ухватить.

— Опять же — обычное "собирание земель". Даже в те времена, когда и границы были прочерчены не то, что по карте — по земле! и ООН была и прочие раздолбайские организации разные, достаточно было мало мальской заварушке где-нибудь произойти, и все: границы начинали кроить, как Рабинович — брюки. А уж теперь то… И, понятное дело, тот, кто круче всех окажется — через энное количество лет героицкую сагу накатает: как он раздробленную державу из руин подымал, и со всеми прочими, кои даже не человеки были — а нелюди пополам с морфами, неустанную борьбу вел, до тех самых пор, пока не поднялась великая Держава… да хоть бы и, Белореченская — чем это хуже, чем та же Московская. Сейчас как раз такой этап и начинается. Устаканилось, мало-помалу, быток наладился, производство, хоть какое — вот и начали смотреть: а где чего и не мое, да лежит хорошо.

— Главное — это везде сейчас, — согласно кивнул головой Крысолов. — Вон в Штатах бывших — целых восемь президентов — и все законно избранные.

— Уже восемь? — изумилась Варька.

— Ну да, размножаются, как кролики. Вроде, четыре белых, один черный, три латиноса — на самом юге, и один китаец. Утверждает, что он — незаконнорожденный сын Джорджа Буша, которому тот всю власть еще во время своего правления передал. Многие верят. Да и у нас: посчитать, сколько Лжедмитриев в "долгий танец" отправили… — Старый махнул рукой.

— И даже не это, — Крысолов вяло прожевал кусок шашлыка, что им приготовили, знатнецкий, надо сказать, шашлык, из свинки, чтобы там хозяин больничной забегаловки им не говорил.. — Можно было бы и с ними державу строить, да вот только, силенок у них, вижу — маловато совсем будет. А значит — либо сомнут их, что для нас не есть хорошо, либо…., либо они действительно сколотят себе государство, оторвав там-сям кусок, а это значит, что пойдут они на такие подлости и хитрости, чтобы этого достичь, столько крови прольют…. Как он там сказал, старшина этот: "…не хватает сил одеяло на себя перетянуть"? Как бы не замерзнуть в этих краях кому нибудь, без одеяла-то. Не стоит с ними, пожалуй. В любом случае, ближайшие годы здесь — это непрерывная драчка с соседями, лямка, и перспектива зомбануться в бою за какой-нибудь стратегически важный хутор. И, уж поверь — знаний тебе дадут здесь — исключительно одного направления — военного. Им сейчас нужны — солдаты. Если и строить державу — так уж с тем, кто посильнее, хоть с тем же Кронштадтом.