Александр Кудрявцев - Винчестер

- Так, ну что ему сначала говорим… - начинает было Стасик, но дверь распахивается.

Женщина средних лет.

- Мы к Эдуарду, - они отодвигают ее в сторону.

- Кто там? – раздается из-за двери директора. – Володя приехал?

- Здрасьте, - недобро говорит Колян, когда Эдуард появляется в дверях.

- О-о… - говорит тот и начинает пятиться.

- Ну что, пройдемте в кабинет?

- П-п-п…

Секретутка по-крабьи ползет к выходу.

«За ментами почесала» - видит Макс свою догадку в глазах товарищей. Но отступать уже поздно.

Они заходят в кабинет начальника Эдуарда.

- Да вы присаживайтесь, - разрешает Стас. Тот повинуется.

Колян берет стул и садится, подперев входную дверь. Макс – сбоку, сбросив с кресла большую плюшевую мышь в панталонах с дурацкими красными пуговками.

- Поговорим? – Стасик навис над столом Эдуарда и закуривает.

- Собственно, о чем? – Эдуард делает глубокий вдох и крепко сцепляет пальцы в замок.

- Вы. Нас. Обманули. Вы. Не выполнили. Обязательств. Вы. Должны. Вернуть. Товар. Или. Деньги.

- Ваш товар я развез! – у Эдуарда чистые голубые глаза, он обводит каждого из гостей по очереди взглядом Иисуса. – Если хотите, я принесу накладные…

- Нам накласть на ваши накладные. Мы звонили по всем точкам. Ответ отрицательный.

- Значит, вы звонили не тем людям!

Эдуард в гневе. Он вскочил и схватился за голову. Ох уж эти секретарши… Вечно все напутают, и потом отвечай…

- Позвони сам, - Стасик сует ему сотовый. Эдуард послушно тыкает в кнопки непослушными пальцами.

- Не отвечают! Извините! – Мышь всплескивает руками. Это Собакевич наоборот – «Извините!» - говорит его мятая рубашка и дешевые брюки. «И нас извините!» - просят редкие усики и плешь на голове. «И нас, и нас тоже извините!» - пищит весь его офис голосами дурацких картинок на стенах, хором ободранных стульев и тусклым дискантом старого линолеума.

- Товар или деньги, - говорит Стас, стараясь не обращать внимания на жалобный писк вещей.

Милиции до сих пор нет. Значит, секретутка просто свинтила.

- Мы все развезли! – Плюшевая Мышь разводит лапками. – Вы проверьте еще раз…

- Вы не поняли, Эдуард, - говорит Коля, - мы расторгаем контракт. Мы хотим забрать свои деньги.

- Все деньги вложены в развозку товара, - растерянно улыбается Эдуард.

- Вы не поняли, - говорит Стасик, - вы кидаете не только нас, но и наших партнеров. А они не такие терпеливые как мы.

- Ну как мне еще доказать свою правоту? – плаксиво отвечает Эдуард и вздымает руки к Богу Потолка.

- Короче, хватит трандеть… - начинает было Колян, но, видя, что Плюшевая Мышь готова разрыдаться от обиды, умолкает.

- Ну давайте еще всех обзвоним! – Эдуард просительно прижимает ладошки к груди. – Тут какая-то ошибка…

Они тупо смотрят друг на друга. Белый бычок разговора выходит на очередной круг. Они уже начинают сомневаться в своей правоте. Этого ему и надо… А может, действительно, не врет…

У него, наверное, злая жена. И жизнь цвета вот этого линолеума. Эдуард, возможно, и рад заработать на новый линолеум честно, но моральные принципы не по карману. Он чем-то похож на них. Крутится, все пытается обломать рога священной Корове-Судьбе, верит в светлое будущее вместо того чтобы по-настоящему жить настоящим. А как им жить? Третий сорт не брак, но большое гадство.

С удовольствием толкаться в метро? Год откладывать копейки на романтическое путешествие на деревню к дедушке? И при этом знать, что в мире есть другая жизнь: похожая на море, с белыми яхтами, шоколадными девками и безмятежным горизонтом.

А ты барахтаешься в отложенном тебе Коровой куске дерьма, и никто тебе не поможет, у каждого своим проблемы, и проблемы эти каждый должен решать сам, и часто – за счет тебя, никто не остановится, если понадобится перешагнуть, даже вот этот пигмей, давно усвоивший, что бизнес – это всегда наебка, и ты скоро станешь таким же, вот твое светлое будущее, оно приносит свои извинения и презрительно ухыльнется, когда ты выйдешь от него ни с чем.

- Колян! – Макс подходит к товарищу. – Дай инструмент!

- Вот и все, - говорит он стремительно бледнеющему Эдуарду.

- Это какое-то не… - успевает сказать перед тем, как томагавк войны врезается ему в лоб.

- Я - Монтигомо Ястребиный Коготь! – кричит Макс, но никто не смеется.

- Ой…

- Стасик, сажай его на стул. Руки на стол! РУКИ НА СТОЛ, ГНИДА! Будешь орать, на месте завалю!

Его пальцы трясутся, как после недельного запоя.

- У нас нельзя пиздить товар, Эдик. Запомни раз и навсегда. А то ручкам будет бо-бо.

Макс от всей души фигачит молотком по музыкальным пальцам Эдуарда. Он не кричит, но скулит так, что Коляну приходится заткнуть подопытному рот.

- Стукнешь ментам – я знаю, где ты живешь, - говорит Стасик. Эдик часто мотает головой, его слезы разлетаются во все стороны, а одна попадает Максу на щеку.

- Слышь, Колян, комп его захвати, - Стасик окончательно пришел в себя. Коля Большой запихивает в коробку системный блок. Макс отбрасывает провода от пары телефонов. Пригодятся. Стасик пинает Эдуарда в живот, и тот летит на пол вместе со стулом.

- Вот и накрылся твой бизнес, Эдик, - обращается Стасик к хныкающему на полу мужчине, - у тебя один шанс исправиться. И ты знаешь, какой.

-Я …до понедельника…найду деньги…пятьдесят…найду…

- Ты не понял, Эдик, - говорит Макс, - до понедельника - не пятьдесят, а пятьсот. Доставай, как хочешь.

- Но мы же…

- Пошли отсюда, - брезгливо переступает тело Эдуарда Стасик.

Они идут к выходу. Эдуард, всхлипывая, плетется следом.

- Вы можете позвонить…еще раз…в половину мы точно развезли…у меня жена беременная… квартиру ведь придется…

Его никто не слушал.

Эдуарда почти уже не было.

Через несколько дней их взяли в полном составе. Сел Макс, за нанесение тяжких телесных и вымогательство. Отмотав срок, попытался устроиться на работу. Глухо. На легальных работах бывшего зэка не ждали. Выручил знакомый дальнобойщик по кличке Хаммер. Макса взяли охотно: на «черную» зарплату согласен, сирота, неженат, отправляй, куда хочешь.

За баранкой понравилось. Ставил олдскульный «Айрон Мейден», в каждый рейс брал с собой крыса Конана Второго. Никто над душой не стоял, никто не тыкал прошлым сроком. Крыс оказался отличным спутником: к путешествиям привык быстро, обжился в специально выделенном ему бардачке. Если рейсов не было долго, скучали оба.

Ночь была звездная. Зеленая луна щедро освещала нам путь среди корявых деревьев и омутов. Широкие болота, тускло поблескивавшие в полумраке, тянулись на юг и восток. Судя по тяжелым испарениям в воздухе, мы забрались в самое сердце топи. Я пару раз поглядывал на своего проводника, но Макс, похоже, чувствовал себя в этих диких местах как дома.