Владислав Выставной - Массовка

Как на кусок мяса.

По коже пробежали мурашки.

– Артемий… Ты?!

В его сторону бросилась худенькая фигурка. Но тут же была остановлена теми самыми вооруженными мигерами.

– Стой! Знаешь его?

Девушка принялась что-то тихо объяснять «сестрам».

Артемий же внутренне ликовал: жив не только он – Аня! А, значит, его коридор событий не заканчивается холодной сырой ямой…

Однако, радость быстро растворилась: Аню схватили под руки и утащили в другой конец барака. Она что-то кричала, плакала, но, похоже, «сестры» не особо церемонились с теми, кто был слабее.

– Вперед! – сказала командирша.

Тут Артемия посетило «дежа вю».

Сейчас его приведут на маленький островок свободного места – и учинят над ним суд. Снова. И, конечно, в итоге прикончат…

Эта мысль почему-то вызвала у него приступ смеха – почти истерического.

Женщины смотрели на него с опаской, даже со страхом. А он продолжал смеяться. Пока его не подвели к каким-то нарам. Те, конечно же, стояли по-особенному, не так, как прочие. И белье на них было чистенькое, с цветочками.

И сидела на этих цветочках, поджав под себя ноги, особенная девушка.

Просто поразительной красоты. Она с интересом разглядывала пленника.

Артемия стволом подтолкнули вперед.

– Вот, Катрин, как просила. Этот сам вызвался…

Катрин. Вот она, значит, какая – та, что наводит страх на всю женскую половину массовки…

И что значит – «сам вызвался»?

– Молодцы, девочки, – сочным голосом сказала Катрин. – Можете отдыхать.

Конвой тихонько растворился за спиной.

– А вы не боитесь, что я сбегу, Катрин? – поинтересовался Артемий, осторожно поглядывая по сторонам.

– Убежишь? – удивленно произнесла Катрин. – От меня? Я не в твоем вкусе?

Это был удар. Причем ниже пояса.

Артемий почувствовал легкое головокружение. Слишком многое пришлось сегодня пережить. Если его действительно притащили сюда для сексуальных утех изголодавшихся барышень…

В воображении пронеслись десятки и десятки пар сверкающих глаз.

– Присядь, расслабься, – усмехнулась Катрин. – Я пошутила.

Ни в чем больше не уверенный, Артемий присел на краешек цветастого покрывала.

– Меня взяли как заложника? – поинтересовался он.

– Много чести, – сказала Катрин, разглядывая его из-под полуопущенных век. – Если бы ты был кому-то нужен, и от твоей жизни что-то зависело, а так…

– Что – «так»?

– Ты просто экземпляр. Особь противоположного пола.

– Для опытов, что ли?

Взгляд Катрин вспыхнул, тело напряглось, чуть дернулась мышца на щеке. Но тут же лицо смягчилось, и красивые губы равнодушно бросили:

– Какой весельчак, только посмотрите на него! Ты знаешь, что я могу приказать убить тебя?

– Догадываюсь…

– И я не буду жалеть о своем решении. Слишком много от вас зла…

Артемия тянуло съязвить по поводу феминизма и женской неудовлетворенности, но он прикусил язык. Любое везение имело свой предел, судьбу лишний раз испытывать не стоит.

– Можешь считать, что казнь отсрочена, – сказала Катрин. – Но наши слова в силе: за жизнь нашей сестры мы берем жизнь мужчины. Так что свою жизнь тебе придется заработать. Считай, тебе повезло…

– Я что же, в рабство попал?

– Называй как хочешь. Займешься хозяйством. Сестры скажут тебе, что делать.

Захотелось расхохотаться во весь голос. Не потому, что смешно, а от нелепости происходящего. Он давно убеждал себя воспринимать все философски, отстраненно, но философия получалась комичная: он избежал гибели на туалетном кафеле, и взамен будет этот кафель драить…

– Я бы хотел встретиться со своей подругой, – сказал Артемий. – Она здесь же, в этом бараке…

– Ты забываешься, животное! – вдруг закричала Катрин. – Пошел вон! И знай свое место!

Получив приличный удар ногой, Артемий очутился на полу. Недоуменно смотрел на Катрин – побледневшую от ярости, мигом превратившуюся из красавицы в разъяренную кошку.

А что такого он сказал?

Долго размышлять не пришлось. Крепенькие девчушки в полосатых робах пинками и затрещинами заставили его подняться. Он ловил на себе неприятные взгляды: какая-то насмешливая, игривая жестокость…

К концу следующего дня он понял, что заточение под властью женщин не сулит ничего хорошего. Хоть и выглядел этот барак получше, хоть и обитали здесь чистенькие, хорошо пахнущие девчонки, атмосфера была гаденькая.

Такого массированного унижения еще не довелось испытывать. Казалось, дамы наслаждаются зрелищем того, как пленник ползает по полу с тряпкой, размазывая грязь (швабры намеренно не дали). Мало, какая отказывала себе в удовольствии задеть его, легонько пнуть, отвесить язвительное замечание.

И все же, в глазах некоторых он видел испуг и жалость. Только вот, заметив внимание к себе, эти «жалостивые» мигом переключались, и Артемию могло достаться еще сильнее.

Ему припоминали все случаи, что имели место в бараке, всех пропавших и замученных. Распаляясь, ему приписывали и неудачи в личной жизни. Абстрактная фраза «все мужики – козлы» теперь персонифицировалась в Артемии, и он стал ощущать себя огромным вонючим стадом.

Это не переносилось бы так тяжело, если бы он мог видеть Аню. Но ее, наверное, нарочно спрятали. Ничего, во всяком случае, она жива…

Когда под пристальным вниманием смешной веснусчатой девчонки с автоматом Артемий направлялся сменить воду в ведре, наперерез вышла знакомая командирша. Смотрела насуплено, зло и некоторое время молчала, пока Артмий неуверенно топтался на месте. И вдруг, совершенно неожиданно толкнула обеими руками в грудь.

Артемия качнуло, он оступился и грохнулся на пол, эффектно вылив на себя полведра вонючей грязной воды.

Массовка захихикала. Артемий растерянно сидел в луже, не понимая, что происходит. Впрочем, ничего особенного и не происходило. Командирша отфутболила в сторону опустевшее ведро, переступила через лужу и удалилась.

Этот акт агрессии остался необъясненным. Наверное, никакого смысла в нем и не было – так, чтобы пленнику жизнь малиной не казалась. Артемий устало размазывал тряпкой грязную жижу, ощущая, как по телу бегут мерзкие струйки.

Похоже, в женской части массовки жизнь не намного веселее, чем в мужской. Какие-то непонятные пока подводные камни, тараканы по углам и специфические бабские приколы. Того гляди, через некоторое время не узнать будет и Аню… Хотя, если честно – что он вообще про нее знает? Разве только – что свели их не то хитроумный шаман, не то непознанная стихия коридора событий, не то самый банальный случай…

– Ты, я вижу, уже освоился? – донеслось до него. – Как настроение?

Не нужно было вставать с колен и разгибаться, чтобы понять: это Катрин. Тем не менее, встать пришлось: мало ли, что на уме у предводительницы крутых «сестер»?