Роман Лерони - Багряный лес

Подготовив все, Лерко забрал у Евы фонарь, выломал из ящика доску, воткнул ее в снег и привязал к ней фонарь, который задергался на ветру, словно был в руках человека занятого работой. Потом вернулся к Еве, наклонился к ее уху и стал кричать, стараясь перекрыть своим криком шум стихии:

— У нас есть около семи минут на то, чтобы уйти отсюда!.. Надо двигаться все время вдоль хребта!.. Там есть каменная гряда!.. Там будет безопасно, если мы успеем до нее добраться!..

Она кивала, тем самым давая ему понять, что все расслышала хорошо, потом обернулась в ту сторону, где должны были находиться охранники.

— Ашигар ничего не заподозрит! — успокоил он ее.

Из провода, для надежности скрученного в канат, Саша сделал связку метров четырех длиной. На это ушел весь имеющийся в наличии провод. Связку надо было бы сделать более прочной, но в ящиках осталось несколько метров металлической проволоки и ломкого детонирующего шнура, которые не годились для задумки Александра. Оставалось надеяться только на свои силы и везение.

Они пошли, утопая в снегу, поминутно падая. Ветер дул с такой силой, что на него можно было ложиться. Он не давал двигаться, резкими и сильными порывами, сбивая с ног. Александр шел наугад, выбирая направление с помощью ветра, и старался идти так, чтобы под ногами постоянно был камень, и, когда с ходу налетал на торчащий из снега валун, шипел и стонал от боли, но успокаивался мыслью, что удается держаться в стороне от снежной шапки, идти в темноте по вершине хребта.

Охранники стояли долго, танцуя в снегу, чтобы согревать быстро коченеющие на ветру ноги. Они прятали головы в глубокие капюшоны, сворачивая их края таким образом, чтобы несущийся снег не попадал внутрь и не морозил лицо. Проходили долгие минуты, а свет фонаря продолжал биться в одном месте. Буран все больше и больше набирал силу, и из-за снежной густоты свет фонаря временами тонул в бушующем мраке или пропадал вообще. Ашигар стал волноваться. Он знал, что пленникам отсюда, с вершины горы, в такую страшную ночь бежать некуда — всюду буран, непроглядная темень и зимние горы, которые, все вместе, быстро расправятся с самым отчаянным безумцем. И все-таки сомнение терзало его сердце. Беглецы, несомненно, погибнут, получат свое заслуженно, но Ашигар не имел никакого желания умирать в муках с распоротым животом — самая распространенная у шаха казнь. Ассандер не примет никаких объяснений и будет прав.

Он подошел к двум солдатам и толкнул их в сторону света. Они, повинуясь этому немому приказу, неловко переваливаясь в снегу, побежали. Скоро вернулись и только растерянно разводили руками — пленников нигде не было, как и их следов, которые буран и ветер успели скрыть. Ашигар едва не задохнулся от ярости и не перестрелял солдат, но вовремя сдержал свой гнев: кому от пустой ярости будет польза? Беглецы по такому глубокому снегу, в темноте, в буране не могли уйти далеко. И двигаться они могли только в одном направлении — вдоль кромки вершины хребта… Надо было спускаться в лагерь, падать в ноги Ассандеру, молить о пощаде и организовывать погоню. Иного выбора не существовало.

Он с солдатами подошли к тому месту, где был спуск, обледеневший и заснеженный желоб, присели, чтобы на корточках, как на санях, съехать почти в самый лагерь. Ашигар был готов к самому худшему, что могло ожидать в самом скором будущем, но надеялся на милость случая и своего господина, которому много лет служил верно. В последнем отряде, который остался в лагере, было очень мало людей, и Ассандер не решится кого-нибудь из них убивать, так как в ночной погоне будет дорог каждый человек — шах не позволит "ооновцу" ни бежать, ни по собственной воле сгинуть в горах, до тех пор пока пленник не сделает то, ради чего его захватили в плен.

Он сделал шаг в темноту желоба, когда неимоверный по силе удар разорвал его тело на куски. С градом камней остатки тел охранников рухнули вниз, на лагерь, сея смерть, ужас и панику. Грохот взрыва на мгновение заглушил рев стихии, а вспышка синим отражением легла на соседние хребты, пробив густую снежную пелену. Долгое время никто не мог прийти в себя. Оглушенные и покалеченные люди метались по разбитому лагерю, как слепые котята, сыпались в пропасть, и буран жадно проглатывал их последние крики. Когда Ассандер после удара камнем в голову пришел в себя, он понял, что произошло. Он засмеялся и, смеясь, забарахтался в ткани упавшего на него шатра, пытаясь выбраться наружу. Выбрался и сразу наткнулся на бак с напалмом, опрокинул его, выливая его содержимое в снег, потом выстрелил в лужицу. Пламя мгновенно высоко взметнулось, опалило лицо. Ассандер прикрылся от огня рукой, отшатнулся, но продолжал смеяться. Подходили оставшиеся в живых солдаты и останавливались, пораженные поведением своего повелителя. Никто из них даже не догадывался, что шах смеялся над собой, над собственными глупостью и ничтожеством, ведь по ту сторону хребта его храбрая и непобедимая армия сметена и уничтожена тысячами тонн снега сошедшей лавины. Смеялся еще тому, — звук уносил ветер, — что больше не было дороги к отступлению — спуск с перевала смогут отремонтировать только тогда, когда сойдет снег, весной. Великий и грозный шах Ассандер, господин всех и вся в провинции Джаузджан, страх и ужас всех соседей и недругов, попался в капкан собственной глупости, как шакал!..

Он знал, куда могут пойти беглецы, и послал половину из оставшихся солдат, по дороге, а сам с остальными поспешил на хребет, чтобы не дать бежавшим ни единого шанса избежать его возмездия. Шли, не жалея магниевых шашек, два ящика которых нашли среди разбитого имущества. Ветер не мог загасить белый и ослепительный огонь, от ослепительного света которого, казалось, растворялся снегопад. Когда внизу загрохотали взрывы, Ассандер засмеялся вновь, захлебываясь своим смехом и понося себя за новую глупость: во второй раз пленник оказался умнее его, оставив на южной дороге заряженные мины. Теперь от армии шаха остались только те воины, которые шли сейчас с ним по хребту, по оголенным и еще теплым после взрыва камням. В том месте, где полыхнул мощный взрыв, была выбитая в камне глубокая воронка. По незаснеженной вершине идти было легко, и Ассандер часто срывался в бег, гонимый лютой жаждой мести.

Взрыва слышно не было. Александр только увидел, как вспыхнули синим светом на мгновение склоны соседних гор, почувствовал, как дрогнул и ушел из-под ног камень хребта, как натянулась связка, соединяющая его с Евой, и поволокла вниз, в пустоту. Он хватался окоченевшими руками за все, что попадалось под них, рвал ладони, пальцы, но всякая опора оказывалась ненадежной и катилась вместе с ним вниз. Эти мгновения показались ему вечностью… Неожиданно нога ударилась о большой камень, который устоял. Слушая гудящий шум крови в ушах, и сплевывая кровь, Александр застыл, переводя дыхание. Связка тянула вниз с прежней силой, но не дергался — скорее всего женщина во время падения потеряла сознание. Ощупав руками спасительное препятствие, Саша начал осторожный подъем. Он придирчиво ощупывал в темноте каждый камень, уступ и упрямо лез наверх, таща за собой на связке тяжелую ношу, которая по-прежнему не подавала никаких признаков жизни, но останавливаться было нельзя. Снег стал сыпать гуще, покрывая камни скользким ледяным пухом, и можно было делать короткие привалы только для того, чтобы, распластавшись на крутом склоне, отогревать израненные руки собственным дыханием.