Кэрри Гринберг - Лунные капли во флаконе

- Я не понимаю.

- Это все моя вина. Но я не хотела причинять тебе боли. Теперь же уже слишком поздно, как для меня, так и для тебя.

- Теперь я свободна? - с надеждой спросила Амелия, вглядываясь в глаза призрачной женщины.

- Быть может, - пожала та плечами. - Это твое дело. Я оставляю тебя, но станешь ли ты свободной, решать тебе. Сможешь ли ты?..

- Теперь я стала сильной, я смогла освободиться, - пробормотала Амелия, сама не веря своим словам.

- Посмотри на себя! Я всегда говорила тебе: посмотри на себя! Мне жаль видеть тебя такой, но разве я виновна в том, во что ты превратилась? О нет, я просто хотела жить. Но ты не дала мне такой возможности. Что самое страшное, моя дорогая Амелия, ты украла эту возможность и у себя.

Девушка испуганно смотрела на Элинор, пытаясь понять смысл этих странных слов, но он ускользал от нее.

- Но я жива... Ведь я еще не умерла?

- Ты жива, - успокоила женщина и убрала с ее лба мокрую прядку волос. - Если ты это считаешь жизнью.

- Что будет теперь?

- Я уйду. Ты больше меня не увидишь, я обещаю. Я причинила тебе слишком много зла.

- А я?

Элинор улыбнулась.

- А ты борись, если сможешь. Но не со мной - разве я так страшна? Твой самый страшный враг сидит внутри тебя.

- Моим врагом была ты, но я победила тебя, - слабо прошептала Амелия.

- Моя маленькая глупенькая девочка, я бы желала, чтобы это было так. Но все твои беды в тебе самой. Разве не ты сама довела себя до такого состояния? Вместо того, чтобы наслаждаться обществом такого прекрасного джентльмена, как мистер Харви, ты витаешь в своих фантазиях и не видишь реальности. Вместо балов ты выбираешь свою кровать, а вместо шампанского пьешь опий. Ты сводишь себя с ума, и я больше не могу оставаться с тобой. Это тяжело даже для меня! Тебе придется справиться самой.

Это неправда, хотела сказать Амелия, но не смогла произнести ни слова. Она чувствовала, как по ее щекам катятся слезы, а Элинор вытирает их своими тонкими пальчиками.

- Ну, ну, хватит. Не обижайся на правду, даже если тебе ее говорит умершая по своей же собственной глупости дама. Лучше засни, а когда проснешься, попрощайся за меня с Ричардом. Он хороший человек и так сильно любит тебя, как меня никогда никто не любил. Даже мой муж.

- Ричард... - прошептала девушка, а слезы все никак не переставали течь.

Он так странно смотрел на нее в последние дни. Он не верил ей, как и все остальные. Он... больше не любит ее, чтобы ни говорила Элинор! Быть может, и не любил никогда прежде, но если раньше они были добрыми друзьями, то теперь она чувствовала пропасть между ними.

- Вы могли бы быть так счастливы, - с сожалением проговорила Элинор. - Поцелуй его и скажи... Нет, не говори ничего. Он все равно не поймет.

Она наклонилась к лежащей на подушке Амелии и легко, почти не касаясь, поцеловала ее в губы. Когда девушка вновь открыла глаза, видение испарилось. Элинор исчезла из комнаты, как будто и не было ее никогда прежде.

Еще несколько мгновений Амелия безмолвно лежала в постели, пытаясь собраться с мыслями и осознать произошедшее, а затем решительно откинула одеяло и села. Голова все еще сильно кружилась, и ей пришлось двумя руками вцепиться за перину, чтобы не упасть. Элинор была права - ее капли туманят разум и делают ее беспомощной и, чтобы там ни говорил доктор, она перестанет их пить!

Цепляясь за стул, она встала и подошла к письменному столу. Он был пуст, не считая писчего набора и пресс-папье в углу - уже вечность он не садилась за него и ничего не писала. Трясущимися пальцами Амелия выдвинула верхний ящик стола и нащупала толстую тетрадь в обложке с тюльпанами.

Прилежный текст с первых страниц сменился размашистым, прыгающим по строчкам почерком, страницы пестрели кляксами и восклицательными знаками, а некоторые и вовсе были вырваны с корнем, но девушка этого просто не заметила. Перевернув лист, она решительно обмакнула перо в чернила и начала писать.

"5 июля.

Кажется, я не ошиблась в дате, и сейчас уже действительно июль. Впрочем, это совершенно неважно. Сегодня ко мне явилась Элинор, и она была как никогда живой и настоящей: я ощущала аромат ее кожи, похожий на смесь жасмина и муската, чувствовала ее пальцы на своей коже. Разве может быть призрак столь реальным? Этот вопрос занимал меня все время, что она пробыла со мной, но я стеснялась спросить, а теперь уже, быть может, у меня никогда не появится такой возможности. Элинор обещала уйти навсегда, и я отчего-то ей верю - хотя не она ли обманывала меня постоянно, обещав спасти, а вместо этого воспользовалась моей беспомощностью?

Как я ее ненавижу! И в то же время не могу написать о ней ничего дурного, словно вся моя ненависть разом испарилась с ее исчезновением, а осталась лишь пустота. Я должна быть счастлива, но не испытываю ровным счетом ничего, душа опустела. Последние недели моя жизнь была наполнена только лишь мыслями о Элинор, и я страстно желала, чтобы она никогда не появлялась в моей жизни, а теперь я больше не знаю, что делать и о чем думать. Я пытаюсь думать о вышивании, о саде и даже о Ричарде, но мысли уплывают от меня, и я не могу поймать их.

Мне страшно. Но теперь я боюсь не призрачного отражения в зеркале, а мира, который простирается за дверью моей комнаты. Я встану, оденусь и спущусь вниз, но буду чужой среди них. Разве хоть кто-нибудь сможет меня понять? Я рассказала Ричарду всю правду без утайки, а он отвернулся от меня. Я пыталась донести до доктора причину своей болезни, но и он, кажется, не поверил. Отец ненавидит меня, и даже слуги смотрят с презрением.

Что мне теперь делать? Элинор сказала, что я должна быть сильной, но насколько хватит моей силы? Я свободна от ее уз, весь мир лежит перед моими ногами, и все, что мне требуется - лишь взять его.

Я победила.

Я стала сильнее Элинор.

Теперь мне надо стать сильнее самой себя, и тогда они увидят, какая я на самом деле!"

- Я знаю мисс Амелию с самого рождения. Она всегда была тихим и послушным ребенком, никогда не капризничала, росла благонравной девочкой, ведь ее воспитывали как настоящую леди. Но в последнее время она изменилась, стала более...

- Какой же, миссис Уильямс?

- Беспокойной. Тревожной, - экономка старательно подбирала слова. - Ей часто снились кошмары, от которых она с криком просыпалась по ночам. Это еще в Лондоне началось. Она всегда была очень чувствительной, ее любая мелочь могла расстроить так, что она после этого по нескольку дней в себя приходила. Помню, когда ей было лет двенадцать, прямо перед домом кот поймал малиновку, а мисс Амелия как раз возвращалась с прогулки и увидела на газоне растерзанную птицу. Ее еще убрать не успели. Так с девочкой настоящая истерика случилась, и после этого целые сутки ее не могли заставить хоть чего-нибудь поесть, она только и могла, что лежать на кровати и плакать, бедняжка. И то, заснула только после того, как ей дали снотворное, - Миссис Уильямс вздохнула. - А уж то, что вчера случилось... Я бы ни за что не поверила, что наша мисс такое сделает.