Кэрри Гринберг - Лунные капли во флаконе

Девушка была облачена в голубое атласное платье, отделанное кружевами, и с огромным турнюром; но оно сидело на девушке как-то перекошенно, один из рукавов сполз с плеча, а подол с одной стороны был на пару дюймов длиннее, чем с другой. Присмотревшись, горничная поняла, в чем дело: ткань была разорвана вдоль шва, как будто девушка наступила на нее, и кусок атласа волочился по полу. Ленты корсажа, которые Амелия не смогла самостоятельно затянуть, свисали почти до пола. В руке девушка сжимала расческу. Подняв глаза, Конни увидела результат ее попыток причесаться: несколько прядей были высоко заколоты шпильками, которые едва держались в волосах, а остальные свисали, как попало.

- Мисс Черрингтон, что вы делаете? - Конни, наконец, обрела дар речи.

- Дженни! Как славно, что ты, наконец, пришла. - Амелия повернулась к горничной, сияя от радости. - Полюбуйся на мое платье. Скажи, что я в нем хороша, не правда ли?

- Это же ваше новое бальное платье! - ужаснулась горничная и зажала ладонью рот.

- Ну разумеется, бальное! - рассмеялась Амелия, подходя к ней. - Разве я могла пойти на бал в чем-то другом, глупышка? Ах, Дженни, ты себе не представляешь, кому меня сегодня представили, - девушка вдруг заговорщически захихикала и схватила горничную за руку. - Самому графу и графине Лоунсбери! А потом начался бал, ты видишь? - она с восторгом огляделась. - Смотри, как ярко горят свечи, какие высокие колонны и огромные зеркала. Ты когда-нибудь видела такие?

Оторопев, Конни смогла лишь отрицательно покачать головой. Она попыталась освободиться, но Амелия сжимала ее запястье мертвой хваткой - такой силы в своей хозяйке она и не подозревала.

- А какая музыка! - чуть прикрыв глаза, прошептала та. - Слушай, слушай! Как они играют! Дженни, потанцуй же со мной, прошу!

С этими словами девушка схватила несчастную Конни за обе руки и неистово закружила ее в безумном танце, отдаленно напоминающем вальс. Она закинула голову назад, заливисто рассмеявшись, как будто зазвенело сразу несколько серебристых колокольчиков. В оцепенении горничная могла только кружиться вместе с Амелией, подчиняясь мелодии, которую та слышала. Но вдруг мисс споткнулась о подол собственного платья, и, продолжая смеяться, опустилась на пол, увлекая за собой Конни. Она вдруг обессилела, и на этот раз горничная без труда освободилась от ее хватки.

- Какой чудесный бал, Дженни, какие галантные кавалеры... - бормотала Амелия, все еще в плену своей фантазии.

- Мисс, давайте я помогу вам снять платье, нужно повесить его обратно в шкаф.

- Ты ведь никогда не слышала такой музыки, да? Платье очень красивое, самое лучшее платье! - девушка и не думала сопротивляться, пока горничная распутывала тесьму и освобождала ее от вороха атласа и кружев. Она послушно подняла руки, когда Конни осторожно сняла с нее турнюр, и так же безвольно легла в постель, безропотно позволив надеть на себя ночную рубашку и накрыть одеялом.

Еще не опомнившись от шока, горничная повесила платье на место в шкаф, спрятав его как можно глубже, потом дрожащими руками налила в стакан воды, вытряхнула из пузырька ровно тридцать капель и дала мисс Черрингтон. На ее лице тут же появилось умиротворенное выражение, а дыхание стало ровным. Конни вернулась к пустому саквояжу и, стараясь не шуметь, принялась аккуратно укладывать туда вещи.

Вот уже час Ричард бродил по дому и саду Черрингтонов, не в силах избавиться от терзающих его мыслей. В какой-то мере это он был виноват в том, что происходит с Амелией. Нет, не в ее помутившемся рассудке, разумеется - к этому он едва ли был причастен. Но именно Ричард указал мистеру Черрингтону на некие странности ее поведения и порекомендовал проконсультироваться с врачом. И сразу же после этого, будто в подтверждение его слов... Нет, об этом он думать не хотел.

Разве это могла быть его милая Амелия, та, что улыбалась ему, едва завидев? Та, чья рука точно невзначай касалась его рукава в темном коридоре или за столом? Та, чей взгляд был так многообещающ и ласков?.. Теперь он опасался даже смотреть на эту новую Амелию, запертую в своей спальне на втором этаже - боялся не узнать ее.

Внутренний голос шептал, что Ричарду еще повезло, что он не успел официально объявить об их помолвке - сколько ненужных толков и сплетен родила бы эта новость. Он знал, как быстро разлетаются они по Лондону. Что, говорят, мисс Черрингтон порезала себя стеклом? Она потеряла рассудок? Неужто переутомилась, бедняжка! Ах, нет же, вы разве не знали, вся их семья по материнской линии страдала нервными болезнями... А правда, что она бродила нагишом по улице? Что вовсе перестала есть? Подсела на опий? Расскажите же, расскажите еще!..

Ричард раздраженно стукнул кулаком о дверной косяк.

- Право же, вы слишком переживаете, мистер Харви. На вас просто лица нет, - заметил мистер Черрингтон.

По его собственному непроницаемому выражению сложно было сказать, о чем он думает и беспокоит ли его состояние дочери. Но Ричард давно знал друга своего отца и по глубоко запавшей морщине между бровями и чересчур напряженной фигуре мог определить, что тот расстроен не менее всех остальных в этом доме.

- Вы же знаете, что я питаю симпатию к вашей дочери, и последние события... Да, признаюсь, они просто ошеломили меня.

- Я обеспокоен той неприятной ситуацией, в которую мы поставили всю вашу семью, Ричард. Ваш отец, как и я, надеялся на этот брак, но теперь, как вы понимаете...

- Разумеется, мистер Черрингтон. Я уже послал телеграмму в Лондон и написал, что буду дома сегодня вечером. Я боюсь, что моим присутствием никак делу не поможешь.

- К сожалению, теперь уже поздно что-либо делать, нам остается лишь ждать. Решение принято. Но я благодарен вам за то, что вы с такой теплой и добротой относились к Амелии - даже когда она была уже не совсем здорова. Должно быть, вам тяжело пришлось.

Ричард лишь коротко вздохнул.

- Что вы будете делать, мистер Черрингтон?

- В такой ситуации самым верным решением было бы позаботиться о здоровье моей дочери, и лучше всего это сделают в специализированном заведении. Вы согласны?

Он, конечно, был согласен. Это была самая рациональная и логичная мысль, которую сложно было оспорить. Просто он так ярко представил себе, как коротко стриженная Амелия в белой казенной рубашке до пят монотонно расхаживает из угла в угол маленькой комнаты с зарешеченными окнами, что от этого видения захотелось избавиться как можно скорее.

- И вы уже определили, куда?

- Да. Доктор Хопкинсон посоветовал одну клинику в Шропшире, и я полагаю, что она ничем не хуже остальных.

- Что ж... - Ричард остановился на полуслове.

- Вы покидаете нас уже сегодня? - уточнил Бертрам Черрингтон светским тоном.