Ли Майерс - BRONZA

– В тот момент, когда Марк появился на свет, его отец был рядом. Он держал меня за руку.

Мэган не поняла, что испытала тогда: облегчение, сожаление или что-то еще, но откуда-то взявшееся высокомерие в тоне этой женщины уловила точно. Она, ее сын, ее муж – это был их мир, а Тому лишь разрешалось немного посидеть на самом его краешке. «Мой бог, эта женщина не любит его! Она совсем не любит Томаса!» – мысленно ахнула Мэган, и сердце заметалось от нахлынувшей безотчетной тревоги. Такое случается с животными, предчувствующими приближение землетрясения.

Мелькнувшего среди деревьев света фар она не заметила, как не услышала и шума подъехавшей машины. Очнулась лишь, когда они уже вышли, громко хлопнув дверцами. Наконец-то! Радостно встрепенувшись, вышла на веранду, но увидела их и разозлилась.

Женщина была в его пиджаке, босая, туфли она держала в руках. Томас, правда, был в ботинках, зато весь нараспашку. Увидев ее, смутился, попытался застегнуться, но пуговицы его не слушались, смешливо фыркнув, он махнул рукой. Взявшись за руки, они прошли мимо нее в дом. Сиротливо брошенная машина осталась освещать фарами ближайшие кусты и деревья.

«Что за вино они пили?! – смотрела им вслед Мэган, не сомневаясь, что под пиджаком на женщине ничего нет. – Так вот где они пропадали… На озере… Купались и не только…» С той самой минуты, как впервые увидела эту женщину рядом с Томом, Мэган хотела, чтобы они расстались. Но для Мойры, плетущей нити судьбы, ее хотение или нехотение не имело никакого значения, понимала она.

Мужчина и женщина поднимались вверх по лестнице, держась за руки, а их тени, удлиняясь, скользили вниз. Мэган продолжала смотреть им вслед. Там на озере что-то произошло. Эти двое уже расстались, поняла она.

Перебирая мягкие волосы сына, Инна удерживала его возле себя, боялась, что он, любопытствуя, убежит куда-нибудь и потеряется в толпе. Томас улетал первым. Они прощались. Всю дорогу до аэропорта говорили о чем угодно, старательно избегая главного. А сейчас молчали. Молчание было спасением для обоих.

Марк, чувствуя, что между взрослыми что-то происходит, жался к ногам матери. Том глянул на него. Он бы жизнь отдал, чтобы малыш действительно оказался его сыном. Но тот не был его сыном. Неожиданно он подхватил Марка на руки, прижал к себе. Так неправильно! Он не может отпустить их! Они нужны ему! Его пальцы сильно стиснули запястье Инны.

– Идем со мной! – позвал он. – Идем!

Тон его голоса был властен, жест грубым, он делал ей больно, а в потемневших глазах отчаянное «Не мучай меня! Я так сильно люблю тебя…»

Инна руки не вырывала.

– Томас, пожалуйста… ты не можешь… – совсем тихо попросила она.

Почувствовав неладное, Марк плаксиво скуксился, потянулся к матери. Неохотно Том поставил его на пол. А к ним уже, бросив багаж на Роджера, неслась Мэган. Похищение! Он сошел с ума! Будет международный скандал!

– Томас, нам пора! Скорее! Посадка заканчивается! – вцепилась она в рукав его куртки. В ее взгляде, брошенном на Инну, было одно. Ведьма! Оставь его, оставь его в покое!

Прижавшись лбом к холодному стеклу, он смотрел, как по другую сторону огромного, от потолка до пола, окна садятся и взлетают белые птицы самолетов. Рейс, на котором летели жена и сын, задерживался, продляя агонию тревожного ожидания. Двенадцать дней назад, разговаривая с ней по телефону, по ее голосу Виктор понял, что в жизни Инны случилась та самая любовь, и сегодня она возвращается в Москву лишь затем, чтобы закончить все формальности. Собрать вещи и сказать ему «прощай». И одно это слово станет приговором его сердцу. Оно поставит его на колени, услужливо обрежет воротник рубашки и положит его голову на плаху. Просить о пощаде не имеет смысла, он просто зажмурится, чтобы не видеть холодного блеска топора, которым слово-палач равнодушно отрубит ему голову…

Заставляя очнуться, по залу разнеслось громкое сообщение о прибытии долгожданного рейса, и толпа встречающих ринулась к турникетам. Виктор медленно направился к месту своей казни. Ждать осталось недолго. Увидев ее, невольно вздрогнул, обжигаясь болью сердца. Его единственная, любимая женщина шла по стеклянному коридору, ведя за руку его сына. В движениях Инны сквозила усталость, в лице спокойная отчужденность. «Вот оно!» – Виктор отступил назад, ему показалось, что она прямо сейчас пройдет мимо. Сквозь него. В оживленной кутерьме восклицаний и радостных приветствий никто не заметил, как из него по капле уходит жизнь. Никому не было дела до мужчины с глазами больной собаки.

Услышав свое имя, он поднял голову.

– Виктор! – звала его Инна, махая рукой.

– Папа! – радостно подпрыгивая, кричал Марк.

Господи! Только не обмани, Господи! Нерешительно, еще не веря в свое счастье, он сделал шаг им навстречу. И вдруг рванулся вперед, расталкивая окружающих, схватил жену с сыном в охапку и закружил, зацеловывая родные лица. А потом, крепко прижимая к себе обоих, стоял и глупо улыбался. В его мир, беззвучно-серый с утра, вернулись яркие краски и звуки. Лишь тенью, глубоко в глазах, напоминая о себе горьким привкусом во рту, залегла пережитая им недавно душевная мука. И говорливая людская река, словно понимая, что происходит, текла мимо них, не смея побеспокоить даже взглядом.

Они шли к стоянке. Обнимая Инну, он нес сына на руках. Марк что-то ворковал отцу на ухо, Виктор кивал, улыбался и не понимал ни слова. Следом за ними поскрипывала тележка, носильщик вез их вещи.

Возле глянцево черного мерседеса стоял высокий, широкоплечий, статный мужчина. Ветерок игриво теребил седые, до плеч, волосы и серебристо-голубой шелк его дорогого костюма. Завидев их, он помахал рукой. Инна в недоумении глянула на мужа.

– Конечно, мне бы хотелось познакомить вас в другой обстановке, но что-то случилось с моей машиной… – слегка замялся Виктор (не станет же он рассказывать, что просто не смог сегодня, перенервничав, сесть за руль), – и он любезно согласился подбросить меня в Домодедово.

Помахав в ответ, Виктор повел семью к поджидавшему их мерсу.

– Это наш с Родионом новый деловой партнер. Из Японии. Правда, он японец только наполовину, а наполовину американец с русскими корнями, – как всегда, когда он делал Инне подарки, лицо Виктора вспыхнуло мальчишеской радостью, – но все равно ты сможешь разговаривать с ним на языке страны восходящего солнца! – заверил он излишне возбужденно. Сказывалось отпустившее его нервное напряжение. Остановившись, внимательно вгляделся в лицо жены и тут же торжественно заявил, выдавая коммерческую тайну: