Ли Майерс - BRONZA

– Оли, будь добр, проследи, чтобы это маленькое чудовище не поскользнулось там на чем-нибудь и не разбило мне унитаз своей глупой головой! Ха-ха-ха!

– Я все слышу! Еще кто тут чудовище?! – донеслось из ванной.

Кивнув, дворецкий тоже исчез за дверью. Разумеется, хозяин шутил, но он уже понял, что за этого невоспитанного ребенка, в случае чего, придется отвечать своей головой.

«Это что… шутка такая, да? Какого черта! Монсеньор что, проглотил морского ежа? Засунуть меня в такое тело…» Прижавшись носом к зеркалу, Марк пытался за угольной чернотой этих глаз (так, что и зрачка не отличить) разглядеть свои собственные глаза. От острого желания содрать с себя это тело, будто чужое ему и совсем ненужное платье, под кожей возник неприятный зуд. «Хорошо хоть не улыбаюсь, как гуимплен… Но все равно, почти квазимодо… – подумал он с досадой, с каждой минутой расстраиваясь все больше. У отражения в зеркале, дрогнув, обиженно опустились уголки губ. – Вот, наверное, Ивама злорадствует… Сам-то, сволочь, красивый…»

Марк смотрел на свои пальцы, все в заусенцах, с обкусанными ногтями. На исчерченные тонкими шрамами запястья. Естественно, он не помнил, чтобы вскрывал себе вены, но многочисленные белесые шрамы на руках говорили сами за себя. «Чем, черт возьми, я занимался? И чем, черт возьми, занят Монсеньор? Как он мог допустить такое?! И вообще…»

Легким покашливанием дворецкий напомнил о себе.

– Пойдемте, юноша… Нехорошо заставлять себя ждать… Да и ужин остывает. Господину это может не понравиться…

Марк глянул на него исподлобья. В принципе, чопорный старикан ему понравился. Все-таки живой человек, не вурдалак какой-нибудь там, не упырь. Но лучше бы сейчас дворецкий не лез к нему со своим «господином». Подтянув пижамные штаны, собравшиеся внизу гармошкой, он демонстративно повернулся к слуге спиной.

Оуэн предпочел удержаться от усмешки. По огорченному лицу брата было видно, что тот уже познакомился со своим отражением.

– Дай мне руку, и пошли, – поторапливая, он миролюбиво протянул ему раскрытую ладонь.

Марк был не в духе, и то, что Ивама вдруг вообразил себя его мамочкой, настроения не прибавило, он ершисто передернул плечами.

– Вот еще! Я не ребенок, чтобы водить меня за ручку!

– Я сказал: дай сюда руку! – шагнул к нему Оуэн.

– Не дам! – заупрямился Марк, пряча руки за спину.

– Марк, не спорь! Все равно будет по-моему!

По губам Оуэна скользнула легкая усмешка. Секундная борьба – и вот он уже крепко держит сердито раскрасневшегося Марка за руку.

– А теперь идем ужинать! – объявил он с веселой плотоядностью, дернув брата за собой.

Марк с надеждой оглянулся на дворецкого. Может, хоть этот скажет слово в его защиту? Они ведь не девчонки, чтобы держаться за руки! Но Оливер, изображая безмолвие каменной статуи, промолчал, сразу утратив все его расположение. «Подумаешь, человек… да хуже упыря!»

Еле поспевая за размашисто шагающим Оуэном, не выпускавшим его руки, Марк торопливо семенил следом, придерживая грозящие свалиться штаны. По широкой лестнице, застеленной бордовым ковром, они спустились вниз. Гулкими шагами пересекли огромный холл и очутились в такой же огромной зале.

«А что, нормальное жилье уже не в моде?» – озирался по сторонам Марк, открыв рот. Здесь все было излишне большим, помпезным, давящим на сознание. С потолка на толстой цепи свисала необъятная хрустальная люстра. В камин можно было войти, не склонив головы. И легко затеряться среди античных колонн и стоящих в полном боевом облачении, опирающихся на мечи средневековых рыцарей.

Прямоугольный, такой длинный, что за ним спокойно мог бы разместиться небольшой военный совет, стол. Вдоль него громоздкие стулья с высокими спинками и резными подлокотниками. Он насчитал дюжину, по шесть с каждой стороны, и тринадцатый во главе стола.

«Случайно, Ивама не спер их из какой-нибудь палаты пэров? С него станет… – заметив на спинках стульев гербы и короны, подумал Марк. – Бедняги… теперь, наверное, заседают стоя…» Представив себе стариков в мантиях, с седыми буклями на головах, переминающихся с ноги на ногу, потому что им не на чем было сидеть, громко фыркнул. И с трудом удержался, чтобы не показать язык покосившемуся на него Оуэну.

Застеленный с одной стороны накрахмаленной до хруста льняной скатертью стол был сервирован на две персоны. Серебро, хрусталь, фарфор. «Ну, да… как это я подзабыл… Мы же и сами – пэры, сэры и все такое прочее… Почему бы и нам, графьям, не построить для себя личный Букингемский дворец…» – Марк настроился на саркастический лад.

Оуэн к ужину переоделся, сменив галифе с сапогами на светлые домашние брюки и мягкие замшевые туфли, свитер тоже надел другой. Цвета кофе с молоком. «Женщина что ли… наряды менять!» – не одобрил Марк. Мрачноватая столовая тоже не приглянулась. «Почему это я не мог поесть наверху?» – озадачился он вопросом, чтобы уже через минуту получить на него исчерпывающий ответ. Его усадили на стул и привязали руки к подлокотникам.

– Совсем рехнулся, да?! Как я буду есть? Привязанный! – спросил он со злостью.

– Оли тебя покормит… – ответил Оуэн, усаживаясь на свое место. Разворачивая салфетку, улыбнулся брату с добросердечием змеи. – Вдруг тебе захочется ткнуть себя вилкой в глаз? Испачкаешь кровью скатерть. Испортишь мне аппетит.

Было нетрудно догадаться, что это месть Оуэна за недавний спор с ним. «Скотина мстительная! – сердито зыркнул на него Марк. – К черту Букингемский дворец! Для тебя лучше – Тауэр! И камеру – одиночную! Без окон и дверей!»

– Тогда я вообще не буду есть! – отказался он.

– Будешь! Или накормлю тебя… сам!

Это «сам» прозвучало для Марка обещанием напихать ему в рот еды насильно. Он перевел взгляд на дворецкого и вздохнул, выбирая из двух зол меньшее.

– Отлично! Оли, подавай!

Дворецкий снял крышку с фарфоровой супницы.

– О, это суп… Но я не люблю суп… – разочарованно протянул Марк, разглядывая фигурно нарезанные кружочки моркови в прозрачном бульоне.

– Не капризничай. Ты слишком долго голодал. Твой желудок пока не готов принимать обычную пищу. Куриный бульон – наилучшее решение, – заметил Оуэн и добавил: – Не расстраивайся, десерт от тебя никуда не убежит. Ты сможешь попробовать небольшой кусочек, разумеется, если будешь хорошим мальчиком…

Прозрачный намек, что его могут оставить без сладкого, заставил Марка послушно открыть рот навстречу ложке с супом. Телячье рагу и молодые побеги спаржи остывали в тарелке Оуэна, а он наблюдал, как Марк ест: открывает рот, глотает, причмокивает губами, облизывая ложку, и представлял себе игриво, что еще могли бы облизывать эти чувственные, словно бы от поцелуев, припухшие губы.

Читать дальше