Сергей Дубянский - Кирилл и Ян (сборник)

В автобусе она дремала, чудом не проехав нужную остановку. Вошла во двор и растерянно остановилась. На месте песочницы, где она когда-то потеряла красный совочек, выросла площадка с качелями и горками; деревья срубили, устроив автостоянку, и вообще, всё сделалось маленьким и тесным… или просто она стала слишком большой?..

Поспешно зашла в подъезд (…хоть тут всё осталось по-прежнему!..) и успокоилась, окунувшись в убожество старой пятиэтажки. …Это, точно, мой подъезд, и я снова буду здесь жить!.. Она даже вспомнила, как звали соседку с третьего этажа.

В скважине торчал ключ …А как иначе? Иначе я просто не попаду домой – за двадцать-то лет эта тварь, небось, сменила замок… Толкнула дверь и ощутила до боли знакомый запах. Остановилась, мгновенно протрезвев, словно ей опять шестнадцать, и она опять вернулась под утро; опять затаилась в коридоре, ожидая, когда из кухни на неё обрушится поток брани… но в тишине лишь тикали часы.

На цыпочках Надежда прошла в комнату. Она не знала, как будет выглядеть её заветная мечта, поэтому вид матери, лежавшей на диване, в первую секунду вызвал жуткое разочарование. Наверное, она надеялась, что та просто исчезнет …а как объясняться с ней, если она ещё жива?.. Или не жива?.. Руки матери были сложены на груди, а восковое лицо смотрело в потолок широко открытыми глазами.

– Ау! – Надежда негромко хлопнула в ладоши, но мать не шевелилась. Подойдя к дивану, заглянула в остекленевшие глаза и наконец-то поверила, что чудо свершилось. Она ждала его долгие годы и дождалась!

Больше тело её не интересовало. С ним она разберётся завтра, а сегодня – праздник! Всем пить, гулять!.. Повернулась к шкафу, помня, что деньги всегда хранились среди книг …ведь что главное для праздника – деньги! Да и не только для праздника – они, вообще, главное!..

Надежда аккуратно вынимала книги, по нескольку раз пролистывая страницы, но на пол сыпались лишь пожелтевшие закладки. Поймав одну из них, Надежда прочла бессмысленную фразу – «образ Онегина», и вдруг поняла, что денег здесь нет.

– Где бабки, сука?.. – она повернулась к телу, – молчишь? Ну, я устрою тебе поминки…

Если денег не было в книгах, значит, они могли находиться в любом месте, а чтоб перетряхнуть всю квартиру, потребуется ни один час. Такого бездарного праздника Надежда не могла себе позволить. …У меня ж есть деньги, – вспомнила она, – на три пузыря хватит, и если ещё Колька принесёт!.. А завтра всё найду и кину Петьке в рожу его две сотни! Пусть подавится!..

Заглянула в холодильник, но обнаружила лишь кастрюльку с несколькими ложками гречневой каши. В качестве закуски она не годилась, и Надежда съела её тут же. Бросила на стол грязную ложку. Всё, больше ей здесь пока делать нечего.

К Пете Надежда ввалилась с тяжёлым пакетом, который аккуратно опустила на пол. Всю дорогу она боялась, что тонкие ручки оборвутся, однако они выдержали …и, значит, праздник продолжается!.. Прислушалась – из комнаты доносился храп, будто никуда она и не уходила, но сама-то она знала, как всё изменилось за последние два часа.

…Жаль, что Коля не вернулся… Но нельзя же праздновать в одиночку!.. Праздником всегда надо делиться, причём, неважно с кем, иначе он теряет смысл…

– Вставай, урод! – Надежда пнула спящего сожителя, – я бухла принесла!

Петя перестал храпеть и повернулся на спину. Видимо, информация с большим трудом проникала в его сознание, потому что только через минуту он открыл глаза, и ещё через минуту стёр слюну, засохшую в уголку рта.

– Чего ты принесла?

– Бухла, – Надежда выставила на стол бутылки.

Петя удивлённо уставился на них, словно впервые видел этикетку «Портвейн № 33».

– Это хорошо, – поднявшись, он стряхнул прилипшие к джинсам крошки, – так, наливай.

– Так, открывай! Штопор-то ты утром сломал!

Пока Петя ковырял ножом пробку, Надежда разглядывала его, стараясь запечатлеть в памяти, чтоб не повторить вдруг прежних ошибок. Ведь завтра она его уже не увидит. Никогда больше не увидит!..

– Слышь, – сказала она, – завтра я сваливаю.

– Сваливай, – Петя кивнул, наполняя стаканы, – только кому ж ты такая нужна?

– А, вот, представь! И не вздумай искать меня!

– Дура ты, Надька, – решив, что этим всё сказано, Петя вернулся к своему главному делу.

Надежду всегда восхищало, как он пьёт – не глотками, а вливая жидкость, вроде, в воронку, легко и плавно. Это стоило видеть!.. Вытряхнув в рот последние капли, Петя перевёл дыхание (вино, определённо, просветляло мозги) и сунув в рот сигарету, спросил:

– Откуда бабки на пойло? Неужто Кольке дала, пока я спал?

– Я б, может, и дала, если б он взял, – благодушно засмеялась Надежда.

– Ты ж вчера ползала тут на коленях… или… – осенённый догадкой, он кинулся к тайнику, долго шарил там и ничего не найдя, зловеще повернулся к сожительнице, – ах, ты, сука! Как ты посмела трогать их своими погаными лапами?!.. Шлюха подзаборная!

Надежда не терпела таких слов даже от родной матери, а уж от какого-то Пети?..

– Что ты сказал? А ну, подойди, тварь!.. – она схватила со стола вилку.

Годами сложившаяся система взаимоотношений нарушилась, и Петя не понимал, отчего это произошло. Он тупо смотрел на нервно дрожавший в руке сожительницы всегда такой безопасный предмет сервировки, и думал… нет, ни о чём он не думал – для того чтоб думать, мозги его ещё недостаточно просветлели, поэтому он взял и второй налитый стакан. Эта наглость Надежду окончательно взбесила.

– Ты, тварь, пропиваешь всё, что я заработаю! А сам принёс хоть копейку?!.. – она шагнула вперёд, неумело выставив вилку, – ну, иди сюда!.. Ты, трус позорный!..

Истеричные крики разрушали благостность, наступавшую, когда вино доходило до самых глубин организма и приносило избавление от всех проблем.

– Заткнись, шлюха подзаборная, – Петя взял нож, которым только что открывал бутылку, – или я заткну тебя… Я убью тебя, поняла?!.. Шлюха подзаборная!..

Петя медленно приближался, а она не могла решиться, ни на первое, ни на второе, с ужасом глядя в его бессмысленные глаза… и тут рядом с ним возникла фигура женщины; женщины в чёрных одеждах!.. Надежда смотрела в её лицо и не могла поверить.

– Это не я! – крикнула она в отчаянии.