Сергей Дубянский - Кирилл и Ян (сборник)

– Вот это правильно, это по-хозяйски, – кивнул незнакомец.

– Олег Борисович, Петрович был одним из лучших токарей, а потом пальцы потерял. Несчастный случай. Но с завода не ушёл. Вообще, знаете, какой у нас на участке коллектив!..

– Похвально, – незнакомец снова кивнул, – а что ж вы такого специалиста в кладовке держите? Он бы мог передавать мастерство молодым. Может, перевести его в наше ПТУ?

И тут испугался Петрович, потому что никаким «специалистом» он не был, а, тем более, «одним из лучших», да и пальцы потерял, потому что перед тем пил три дня. Он, вообще, не понимал, зачем Володя нёс всю эту чушь, но он – старший мастер, без пяти минут зам. начальника цеха, так что ему видней.

– Знаете, – Петрович исподлобья взглянул на Володю, – работать одно, а учить – другое. Нет у меня к этому таланта.

– Нет, так нет, – незнакомец равнодушно пожал плечами, – спасибо, Владимир Иванович, дальше я сам пройдусь, посмотрю свежим взглядом, – он вышел и закрыл дверь, оставив Володю наедине с Петровичем.

– Это что за хрен? – спросил Петрович, но Володя испуганно прижал палец к губам.

– Новый директор завода. Ходит, знакомится, – прошептал он, и подойдя ближе, учуял запах, исходивший от кладовщика, – а ты знаешь, – Володя прищурился, сделав, как ему казалось, грозное лицо, – он сказал, первое, с чем надо бороться – это пьянство на производстве! – уверенно выдвинул ящик стола, – а у тебя здесь что?

– Что надо, то и у меня, – проворчал Петрович.

– Моё дело, предупредить, – Володя вышел, хлопнув дверью, а Петрович уселся за стол.

– Вот ведь, хрен моржовый, – запросто обратился он к Генеральному Секретарю, – учить меня ещё будет!

Тем не менее, мысли продолжали крутиться вокруг нового директора, и вдруг он понял, что совсем не случайно зашёл в свой склад. Если б он не спрятался, а сидел за столом со стаканом в руке!.. Такой стресс требовалось снять немедленно.

Петрович выглянул в цех, и убедившись, что начальства нет, торопливо налил полстакана и торопливо выпил. Волнение, действительно, тут же прошло. Он закурил, довольно глядя на Брежнева, который тоже не испугался нового директора.

…А ничего б и не случилось, – подумал Петрович злорадно, – не зря все говорят, что я везунчик. Ведь если вспомнить…

Вообще, Петрович любил вспоминать (а, собственно, чем ему ещё заниматься, если ни настоящее, ни будущее не сулили ничего нового?) Странно только, что воспоминания начинались не с детства, а с Любы. То ли в его детстве не было ничего примечательного, то ли просто ничего не отложилось в памяти – зато потом события вспыхивали на дороге жизни, словно фонари вдоль ночной трассы. Тьма, тьма – свет, тьма, тьма – свет… И пусть они не всегда хорошо начинались, но непременно имели удачный конец.

Он тогда как раз уходил в армию. И кто б мог подумать, что красивая девчонка, только поступившая в институт, станет ждать его? Он даже не отвечал на её письма, чтоб не разочароваться потом, но она, глупенькая, дождалась.

Естественно, он женился на ней. А какой дурак откажется от такого счастья, если даже бабки, вечно сидевшие у подъезда и невзлюбившие его с детства, твердили лишь о том, как ему повезло – «охмурить такую девку»?

Потом Люба заставила его поступить в институт – только какой из него студент?.. Зато когда устраиваясь на работу, Петрович гордо написал в графе «образование» – «незаконченное высшее», его планка сразу поднималась над теми, кто писал «среднее» и даже «среднее специальное». Наверное, поэтому ему предложили должность мастера…

…Эх!.. – Петрович вздохнул, – был бы сейчас на Володькином месте… А оно мне надо? Это Любка мечтала, чтоб я шёл в начальники, карьеру делал… Тогда б я, точно, не оставил пальцы на этом грёбаном станке, – он посмотрел на изуродованную руку, но её вид давно уже не вызывал никаких эмоций, – я ж хотел идти грузчиком, в мебельный – там тогда такие деньжищи заколачивали!.. Только, вот, посадили их потом всех, и Витьку-дружбана тоже… Хотя сесть я мог и здесь, если б не Любка… Петрович совершенно не помнил той драки, и не помнил, как в руке оказалась пустая бутылка – ощущать себя он начал с жуткого похмелья уже в камере.

По закону ему должны были б дать три реальных года, а получил он год условно, и только вернувшись домой, понял, что это не суд у нас самый гуманный, а просто в квартире не осталось, ни телевизора, ни магнитофона, ни мебельной стенки…

Петрович с вызовом посмотрел на Генсека и для убедительности пояснил вслух:

– Вот, Леонид Ильич, Любка – это не Светка, и не Галка, и не Ирка! Эти б, сучки, меня сразу бросили – сиди, мол. Они и так меня бросали, когда кончались деньги… – тема была не самой приятной, и Петрович, завершая её, погрозил Генсеку пальцем, – а с Любкой я живу до сих пор. О, какую жену я себе выбрал!.. – отвернулся, вглядываясь в прошлую жизнь.

…А рожать она взялась, прям, как кошка, – Петрович усмехнулся, – две штуки подряд!.. Он попытался представить лица детей, теперь уже выросших и разъехавшихся по разным городам, но в памяти возникали, то сохнущие на тесной кухне пелёнки, в которые всё время приходилось тыкаться лицом, то очереди за молоком, то визг и плач младшей, когда старший отбирал у неё игрушки.

Иногда Петровичу казалось, что он готов убить этих чёртовых ублюдков, но ведь не убил же! А почему? Петрович вспомнил, как, разъярённый, стоял посреди комнаты, а жена прижимала к себе сына, ласково повторяя: – Смотри, Игрёк-то – вылитый ты… Потому, наверное, и не убил.

Петрович допил бутылку и сунул пустую в пакет, чтоб не оставлять улик.

…Чёрт с ними! Выросли, и ладно. Пусть живут, – решил он, – жалко мне, что ли?.. Взглянул на часы и поразился тому, что просидел на рабочем месте лишних пятнадцать минут. Вскочил, на ходу снимая рваный халат, ведь если он не успеет перехватить Сашку, то вечер, можно сказать, пройдёт впустую. Что ж ему сразу идти домой или тащиться к Дуське одному?..

– Смотри, чтоб без меня не бузил тут, – напоследок Петрович погрозил пальцем безмятежно улыбавшемуся Генсеку, и заперев дверь, вышел в пролёт, где уже давно наступила та, вторая – мёртвая тишина.

…Так-то, сволочи, – злорадно подумал он, взирая на затихшие станки, – вот и стойте тут, а я пойду к Дуське…

Впереди маячила фигура Сашки Никитина – с ним они когда-то ещё работали на соседних станках. Петрович устремился следом, неловко скользя на блестящем от масла металлическом полу; устремился к распахнутым воротам, за которыми светило яркое солнце.

– Санёк! – крикнул он, и Сашка остановился на самой границе света и тьмы, – к Дуське-то идём? Червонец у меня есть, а завтра всё равно получка.

– Ты ж и мёртвого уговоришь, – засмеялся Сашка, пожимая протянутую руку, – только по кружечке и всё, а то футбол хочу посмотреть. «Спартак» играет.