Андрей Цепляев - КРАУЛЕР

Олег заметил еще одно отличие. Паспорта были прикреплены скрепками к титульным листам каждой папки и отсутствовали только в делах Самарина и Косматского. Эти двое, судя по всему, выписались. Интересно только, кто их отпустил?

Развернув большой конверт, Олег извлек оттуда фотографии. Глаза его округлились, когда он увидел шахтера. На кровати лежал бледный человек с гладкой почти прозрачной кожей. На собранных в кучу подушках покоилась его неестественно большая голова. Существо чем-то напоминало пришельца, которого вскрывали американские ученые на военной базе Розуэлл. Внизу была знакомая фраза: «…потеря пигмента меланина». Кожа Самарина действительно была подобна мрамору – чистая и бледная. Полная противоположность морщинистой корке, коей был покрыт Суханов. Если шахтерам и ввели какую-то сыворотку, то на каждого она подействовала по-разному.

Открыв папку с делом Косматского, Олег пробежал глазами по отчетам и цифрам. Госпитализация Косматского произошла 25 марта 1934 года. Получается, исследования велись еще до отечественной войны. Как-то рановато для СССР. Он всегда думал, что в стране в то время только колхозы да тракторы развивались. Получается, Косматского привязали к больничной койке еще в 34-ом. Какой напрашивался вывод? Олег еще раз посмотрел на зловещую фотографию палаты лежавшую на столе рядом с автоматом. Значит, согласно дате на обратной стороне, Косматский провел на этой койке как минимум тридцать лет!

Олег перевернул листы на последнюю страницу, рассчитывая найти что-нибудь полезно о судьбе шахтера, но там перечислялись изменения, проходившие в организме пациента во время последнего обследования.

– Увеличение объема черепной коробки… – вслух прочитал Олег, потрепав копну каштановых волос.

В этой папке тоже был конверт с фотографиями, и он достал одну. Глаза его округлились, и он швырнул ее на стол вместе с папкой. Шоу уродов окончено. Это круче чем «Обитель зла». Там хотя бы мутанты были красивые.

Посветив фонариком в проход между стеллажами, где на полу валялась стопка бумаг, Олег задержал на ней взор. Чтобы полностью во всем разобраться потребуется время. Ясно одно – обедать он сегодня точно не будет. А вообще интуиция не подвела. На месте базы действительно располагалась лаборатория, но что еще важнее – в ней проводились запрещенные исследования. Страшно представить, что людей здесь истязали и мучили многие годы. Сколько боли и страданий впитали эти стены. В любом случае, весь этот кошмар был далеко позади. От лаборатории остались кучи бумаг и двое выживших, судьбы которых были покрыты мраком. Что стало с Косматским и Самариным? Почему нет их паспортов? Куда пропала эта «ожившая окаменелость»? Необходимо во всем разобраться, иначе он просто не сможет спокойно спать.

Внимание солдата привлек какой-то звук. Это было очень далеко, судя по эху на другом конце технического коридора и все же… Застыв на мгновение, он схватил автомат и сорвался с места. Фонарик освещал ступени под ногами. Потом их сменил кафель, а затем и бетон. Он бежал по коридору так быстро, как только мог, вслушиваясь в далекие крики.

Застыв на пороге школы, Костя почувствовал, что его ноги начинают неметь. Очень важно было сделать еще один шаг, чтобы не застрять в дверях, но силы внезапно покинули его. С теми, кто стоит на пороге обычно не церемонятся. Всегда приходится выбирать – или войти или выйти. Нельзя просто сохранять нейтральное положение, с такими людьми тоже не церемонятся.

Костя сделал над собой усилие и вошел. Пустой холл вмиг наполнился людьми. Повсюду были одни женщины, всех возрастов, форм и размеров. Даже старый охранник у входа и тот сменил пол, превратившись в голубоглазую брюнетку, строгую и требовательную. В руке у хранительницы школьного очага была дубинка, которой та стучала по ладони.

– Ну что встал, четырехглазый? Тебя ждут.

Костя не стал спрашивать, кто именно. Он и так знал. Проследовав по коридору в сторону кабинета директора, терпя презрительные взгляды со всех сторон, он подошел к двери и постучал. Ответа не последовало. Костя постучал еще раз. Дверь в кабинет была приоткрыта. Директор наверняка была там, просто, как и остальные люди, хотела над ним поиздеваться. Наконец раздался суровый голос:

– Да.

Одно единственное слово из двух букв. Большего, по ее мнению, он был не достоин. Костя немедленно вошел в кабинет и извинился. Все равно за что, лишь бы опять не кричали и не таскали за волосы. Директор и завуч часто оставляли его после уроков. Когда школа пустела, женщины заводили его в кабинет и принуждали наряжаться в платье. Иногда, когда у них было плохое настроение, заставляли ползать на четвереньках и гавкать.

Оглянувшись, Костя заметил десятки любопытных глаз наблюдавших за ним из-за приоткрытой двери. Спешно затворив ее, он проигнорировал доносившиеся оттуда угрозы. Раздалась барабанная дробь. В столешницу вонзились острые ноготки. Костя посмотрел на привычное место, где его обычно поджидала мучительница, и ахнул. За широким дубовым столом сидела старуха в кружевной шале.

– Это не вы, – вымолвил Костя, с испугом и удивлением глядя на цыганку.

– Что значит я – это не я? – переспросила старуха скрипучим голосом. – Это я.

– Вы не директор.

– Я директор, – ответила та, не переставая барабанить пальцами. Широко улыбнувшись, цыганка оскалила ряды золотых зубов. – Садись. Нам надо поговорить.

Костя выполнил ее просьбу, заняв мягкий стул с откидной спинкой напротив стола. Цыганка достала из верхнего ящика швейцарский перочинный нож и положила перед Костей. Оружие чем-то напоминало «Чинное перо», только образец казался более старым, и приспособлений в него было включено меньше. Паренек в недоумении посмотрел на дарительницу.

– Бери. Он твой.

– Спасибо, но я не ношу оружие. Мне мама запрещает…

– Врешь.

Старуха уставилась на него одним единственным глазом. Вьющиеся седые волосы ниспадали на лицо. В руке у ведьмы появилась золотая цепочка с хрустальным шариком на конце.

– Ты пронес в школу нож и нарушил правила. Более того, из-за тебя уволили директора. Что ты скажешь в свое оправдание?

– Простите, пожалуйста, – заплетающимся языком промямлил Костя. – Я не помню. Не знаю, как это получилось…

– Как новый директор я обязана исключить тебя из школы. Твои родители уже извещены.

Цыганка стала вращать цепочку под носом у Кости, норовя попасть шариком по лицу. Паренек вжался в спинку кресла, но шарик неумолимо приближался.

– Пожалуйста, не надо. Я ведь никому ничего плохого не сделал.

– Врешь! Ты ненормальный, одинокий, озлобленный на весь мир щенок!

– Я буду хорошо себя вести.