Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха

Наконец влюбленные угомонились, и Данила смог более или менее связно изложить итоги своего титанического труда. И что бы Настя с Никитой без него делали?!

– Понимаете, тут, конечно, пришлось домыслить значения кое-каких слов, но я старался избегать поэтических вольностей и отсебятины. Текст идет… как это? – сплошняком! – тогда не знали ни «красной строки», ни абзацев. Конечно, некоторые указания за давностью лет теперь неясны и малопонятны: никто не помнит этих названий, так что я их пока опустил. Постараюсь только мало-мальски ясную суть передать… Вот, слушайте:

Манускрипт

Так было, так есть и так будет.

Восставший из тьмы пробудится к свету. И доступно станет Ушедшему то, что хранят Настоящие и осознают Грядущие.

И сосредоточится в руках Человека сотворенное Высоким Небом.

Пятеро стучат в сердца людские, но лишь немногие души слышат их.

Безымянный перст вершит судьбу Гипербореи. Следуя от венца к венцу, отвечая кровью на кровь, изменяя предначертанное, озарится светом на деснице Последнего, идущего путем Первых.

Изменив его путь, Непорочная Рука укроет Венцом правителя чело Прозревшего и свершится Пророчество. Ибо не должны быть вдали друг от друга Глава и Десница.

На древней земле, освященной мудростью Величайшего, страданиями Искупившего жестокость неведающих, откроется Тайна Венца. Но лишь Трем сердцам, бьющимся как одно, будет дано удержать то, что достанется Поверженному.

За пеленой Бескрайней Любви, в тени Горы Бессмертных, взращенные лукавством и праздным словом сохранят Взор, проникающий в Вечность.

И в малом обретается Великое, а Любовью будет искуплена Потеря.

И только Слышащий сердце свое увидит Солнце во Тьме.

И перед Взором Единственной, преклонив Венец, сияющий багровым заревом, Избранный уничтожит Завесу Прошлого и возложит Настоящее на алтарь Будущего.

На холме Волчицы, вблизи Камня, соединившего в себе Небесное и Земное, застынет сверкающая Слеза Искупившего.

И встанут Добро и Зло, подобно Ангелам Света и Тьмы, по разные стороны Пути истины.

И обретет Человек право Божественного Выбора между ними, познав ценою жизни многих, что – истинно, а что – ложно.

Под сенью Небесного Пришельца хранит силу Существовавшая Изначально.

Она не знает сомнений, ей ведомо Последнее Слово, и только ее касанием Правда обретает Силу Истины. На истинном же Она не оставляет следа.

В Ее власти сделать прошлое – будущим, а черное – белым.

Она бессильна без Властелина, но и Властелин бессилен без Нее.

Тот, кто был рожден в Сиянии, но исчез во Тьме, откроет Врата Хаоса, а Ищущий постигнет смысл Великого Замысла, начертанного на Скрижалях Вечности. Силою Пятерых соединит несоединимое и обретет Истинную Сущность.

Без поэтических вольностей, разумеется, не обошлось.

Ошарашенные многозначительным и витиевато-запутанным текстом, его пафосом и тяжеловесными оборотами, Никита с Настей молчали и пытались осмыслить, что бы все это значило. Потом попытались перечесть написанное, – каждый на своем уровне. Запутались еще больше, тщетно придавая словам разные смыслы и воображая уже невесть что. Данила собрал свои бумаги и устало посоветовал не ломать голову, все равно сразу не одолеть этой премудрости. Заметил лишь, что добраться до остальных сокровищ – дело будущего – туманного и не совсем достоверного… Теперь хоть бы от преследований оторваться!

Переезд в Апулию, в старинный городок Бари, занял почти весь следующий день. Ехали на арендованном втихаря стареньком сером фиате – Данила оказался мастером на такие махинации. Отель покинули засветло, никто из возможных преследователей и не дернулся. Даже неприметный мужичок, поселившийся через два номера. Рим прощался с русскими хмуро, шел легкий снежок, и похолодало.

Но по дороге на юг распогодилось, Италия – даже зимняя – все равно была прекрасна и чарующе живописна. Холмы, убегающие вдаль, какие-то селения… Все дышало спокойствием, и не верилось в плохое… Этим Европа россиян и завораживает. Глядя в окно машины Настя нараспев произнесла ахматовские строчки:

Я не была здесь лет семьсот,

Но ничего не изменилось —

Все так же льется Божья милость

С непререкаемых высот.

Данила тоже вспомнил какие-то стихи, завязался поэтический дуэт, и Никита с наслаждением их слушал: его детская душа была открыта поэзии, из которой он не знал ни строчки… Разве что «жил-был у бабушки серенький козлик…» Где «козлик» был понятнее и ближе «бабушки», которую детдомовец никогда и не знал…

Тем не менее покой казался обманчивым, и сквозь элегическое настроение пробивалась тревога и ожидание чего-то неожиданного, немыслимого… Жуткого.

Город Бари – последний оплот Византии на италийском берегу – встретил их обычной мешаниной средневековой старины и новодела, глаз уже замылился красотами и все воспринимал не как событие, а как должное. Да и устали в пути…

Данила дорогой рассказал о нем все, что знал сам: подготовился, хитрец, Интернет прошерстил! Никита, которому в качестве начальника охраны пришлось немало поездить с покойным Алексием, обычно изучал путеводители на обратном пути из города.

– В начале предыдущего тысячелетия, когда Вильгельм Завоеватель вторгся в Англию, юг Италии оказался под властью норманнов, изгнавших оттуда сарацин – да-да, сарацины были не только в Испании! Норманны довольно долго тасовали там свои микроскопические княжества, пока не попали под власть Неаполитанского королевства. Кстати, именно от северян-норманнов у многих южных итальянцев светлые глаза и волосы. Они вовсе не обязательно такие смуглые… маврообразные! Хотя сами говорят: «Все, что южнее Неаполя – уже Африка».

– А как в Бари попали мощи Николая Угодника? – перебила Настя, которую насыщенная событиями история этой земли стала утомлять. – Он же был епископом в Мирах Ликийских, а это где-то в современной Турции…

– Итальянские купцы – как раз во времена владычества норманнов – перевезли его мощи сюда, но в Турции, в Домре, до сих пор сохраняется пустой саркофаг. Он вообще был мощный старик, уникальная личность! Своему оппоненту Арию по морде надавал за ересь на Вселенском Соборе, даже от архиерейства его за это отлучали… Тебе, Никита, особо полезно будет Храм Николы посетить: он ведь защитник не только моряков, но и невинно оклеветанных! Попроси его рассеять подозрения в твоей причастности к смерти Алексия.

– А еще он – избавитель от напрасной смерти… – тихо прошептала Настя, хорошо помнившая азы православия. Сумрак грядущих событий окончательно нагнал на нее грусть…

Читать дальше