Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха

Когда хранитель перстня возник на пороге кабинета, Дамиан сидел за большим столом, изучая какие-то документы. В мужестве ему было не отказать: спокойно отложил папку, указав Никите на посетительское кресло.

– Ну, вот, сын мой, ты и появился.

– Да, Ваше Высокопреосвященство, и должен просить прощения, что осмелился побеспокоить, что называется, без стука… Но, боюсь, у меня не было выбора.

Изумление мелькнуло в глазах митрополита Смоленского и Калининградского. Было очевидно – совсем не такого начала разговора он ожидал. И не ожидал таких речей от бывшего простого спецназовца. Но с трагической смерти Алексия много воды утекло, хотя и месяца еще не исполнилось…

Перед местоблюстителем престола, при всем почтении к сану, стоял равный .

Дамиан совладал с собой и продолжил тем же отеческим тоном:

– Напрасно ты скрыл от меня то, что взял реликвию. Так вот она какая… – перстень на руке Никиты засиял радостным синим огнем – Никита уже научился понимать настроение реликвии.

Митрополит побледнел, ожидая воздействия. Он был умен и без особого труда догадался, что священный Сапфир обладает какими-то необыкновенными возможностями. Если искренне веришь в сошествие Благодатного Огня на Пасху, то остальные чудеса уже не кажутся безумием.

Но Никита вдруг опустился на одно колено и проговорил:

– Благословите, владыка…

Дамиан медленно поднялся из кресел и сотворил крестное знамени над склоненной головой хранителя святыни, все еще ничего не понимая.

А у Никиты словно открылось второе дыхание – он этим славился еще с солдатских времен, когда надо было во что бы то ни стало добежать через смертельно опасную «зеленку» и спасти погибающих товарищей.

Глухим от волнения голосом он произнес слова, завещанные ему покойным патриархом:

– Никто, кроме вас… Ваши враги оказались и моими врагами, и я не хочу, чтобы они победили. Если будет на то воля Божья, вы станете патриархом. Как бы им ни хотелось обратного.

Взор Дамиана увлажнился. Он был политиком и шагал к высшей власти уверенно и давно уже не доверял никому… Но, возможно, впервые почувствовал всю бездну одиночества, на которое обрекает человека пресловутая «высшая власть».

– Встань, сын мой. Думаю, тебе и дальше надлежит хранить реликвию. Полагаю, она в надежных руках… А теперь ступай, будь вновь под защитой Церкви. Сегодня ты выполнил свой долг, мне же предстоит выполнить свой…

И Дамиан нашарил слегка дрожащей рукой мобильник, валявшийся на столе, среди бумаг…

У церковной лавки стоял Сергий, застывший в тревожном ожидании. Даже ему было неизвестно, чем кончится встреча с хитроумным Дамианом. Увидев друга, Лазарев впервые смог широко улыбнуться и расслабиться. У Сергия отлегло от сердца: без вопросов он понял, что Никита выполнил все так, как было нужно!

Крутившийся неподалеку человек, неприметной и очень типичной внешности, общался по телефону – вернее, слушал, что ему на том конце говорили. Внимательно посмотрел на Никиту и нырнул в лавку, выключив связь.

Путь к монастырским воротам был абсолютно свободен…

Во двор въехала машина, из которой вышел важный иерарх, – очевидно, прибыл на назначенную Дамианом встречу. Интересно, что за разговор теперь состоится между ними?

Настя с Данилой встретили Никиту и Сергия массой вопросов, но по довольным лицам быстро сообразили: все прошло «тип-топ». Перстень погас и слабо сверкнул лишь тогда, когда Сергий напомнил, что еще одно дело осталось незавершенным: таинственные иудаиты. Никиту же охватила эйфория – впервые за эти дни он понял, что больше не надо скрываться от «органов» и что многие беды остались позади. За предыдущую солдатско-охранную жизнь он так привык к четкому порядку, что выпадение из системы жутко тяготило.

Сергий откланялся, строго-настрого наказав ни с кем не вступать ни в какие разговоры. Напомнил, так сказать, о «забытых бедах».

Утром было решено, не откладывая, звонить по оставленному «доцентом» телефону.

Там вежливо «пригласили принять участие в семинаре, к пяти часам», назвали адрес – где-то на Большой Переяславской, в районе «Рижской».

Утро преобразило князя. Он собрался с силами и запретил себе даже думать о Насте с надеждой. Нет и все! Только открытая мальчишеская улыбка больше не озаряла его лицо, на котором застыло угрюмое выражение. Ни дать, ни взять – воин в разведке. Суетное уступило место главному.

Семинар проводился в подвале старого жилого дома, стоявшего во дворах. Наверное, в остальное время здесь функционировал дворовый клуб, заменивший ребятне канувшие в вечность пионерию и комсомол. Только обычно такие мероприятия сопровождаются красочно оформленными объявлениями. Тут все было как у подпольщиков – конспиративно. Словно обсуждать собирались не исторические ретроспективы, а, как минимум, «аспекты свержения господствующего строя».

Уже в коридоре ощущался сильный запах восточных благовоний – они курились на маленьких бронзовых треножниках, как в каком-нибудь кабинете аюрведического массажа. К чему тут эта вонища?

Странное, очень странное впечатление производили участники «семинара»… Они сидели и смотрели прямо перед собой, не переговаривались, лица были мрачны и сосредоточенны, как у розовых зайчиков-энерджайзеров из ТВ-рекламы. Ребята переглянулись: ничего себе «любители истории», причем одни мужчины!

На молчаливый вопрос в глазах сухонького старичка в сером затрапезном костюме и с такой же физиономией, – очевидно, секретаря собрания, – Никита ответил после секундной заминки:

– Мы от Алексея Михайловича.

Подозрительность сменилась крайней любезностью.

– Да-да, он говорил, что должны прийти два новых молодых патриота нашего Отечества! Садитесь, я вам места оставил, поудобнее.

Проходя по ряду обшарпанных стульев, «новые патриоты» оглядели зал, и Никита сразу заметил в углу давешнего благообразного мужчину, повстречавшегося в Патриархии. И еще где-то, но вот где? Судя по встревоженному лицу Данилы, он тоже что-то пытался вспомнить при виде этого на редкость привлекательного человека. Друзья сели, вновь переглянувшись. Никита шепнул еле слышно:

– Ты его тоже видел уже?

– Да, не помню только, где…

– А я – в приемной Патриархии, но и еще где-то…