Мара Брюер - Фанатка

Элис была шокирована таким поворотом событий.

– Это моя двоюродная сестра Элис, – добавила Мили и широко улыбнулась Стиву.

Элис кивнула, она не могла выговорить ни слова.

– На каком вы факультете? – поинтересовался парень.

– На юридическом.

– Социологии, – одновременно произнесли девушки и рассмеялись.

– Я на философском, – сообщил Стив. – Вас проводить к корпусам общежития?

– О, я не буду здесь жить, – затараторила Милагрос, – буду ездить каждое утро из дома. А вот моя кузина решила быть самостоятельной, – улыбнулась Дельгадо.

– Так вы местные! А я из Массачусетса. Приехал три дня назад и уже устроился… Так что, Милагрос, может, проводим тогда твою сестру?

– Я не откажусь от помощи – у меня тяжёлый чемодан, – Элис не хотела упускать возможность пококетничать с парнем, надеясь, что он направит свою симпатию в её сторону. – Идёмте к машине.

Элис пошла вперёд, Стив и Мили шли следом, оживлённо болтая о всякой ерунде.

Как и предполагала Кэмпбелл, Риверс оказался сильным. Он с лёгкостью вытащил из багажника поклажу и, не напрягаясь, понёс её в сторону здания одного из общежитий. Милагрос расцвела и всё время улыбалась.

– Смотри, не влюбись! – проворчала Элис так, чтобы Стив не услышал.

Дельгадо скорчила рожицу и показала язык. «Поздно», – поняла Кэмпбелл.

Новый знакомый поднял чемодан на второй этаж и поставил его у двери. Элис и Милагрос задержались внизу, пока консьерж искал ключ от комнаты.

– Спасибо, Стив, ты очень… сильный.

– Не за что, обращайся, – гордо произнёс парень.

– Эл, я пойду, – сказала Дельгадо, – до завтра!

– Мили, увидимся!

Стив и Милагрос направились к лестнице. Элис проводила их взглядом. После она вставила ключ и дважды провернула в замке. Открыв дверь, Элис замерла от неожиданности: за столиком у окна сидела готка-японка и что-то печатала на ноутбуке. Она повернулась к Элис, на её лице появилось подобие улыбки. Кэмпбелл вошла в комнату, разделённую на две части. По углам стояли кровати, одна из которых была уже застелена: чёрная наволочка, чёрная простыня и чёрный пододеяльник. Отлично, просто супер!

– Привет, я Эмили, Эмили Чоу, – поздоровалась японка голосом-колокольчиком. Кэмпбелл растерялась, не ожидая, что эта странная особа станет знакомиться.

– Элис… Кэмпбелл, – запинаясь, ответила девушка.

– Извини за мой мрачный угол, мы теперь, вроде как, соседки… ты не против чёрного?

– Ну… если ты не припрятала где-нибудь алтарь и не будет жертвоприношений в полнолуние, то не против, – улыбнулась Элис своей шутке.

Эмили звонко рассмеялась в ответ.

– Алтаря нет. И жертвоприношений – тоже. Помочь тебе устроиться, Элис? Я заняла несколько полок в шкафу…

– Думаю, я размещусь на оставшихся.

– Тогда я продолжу, – указала она на ноутбук, – надо отправить письмо.

Элис подтянула чемодан поближе к себе и стала распаковывать вещи. Открыв шкаф, она удивилась: не все вещи её соседки были чёрными. Были ещё тёмно-синие, красные и фиолетовые. Кэмпбелл распределила вещи по вешалкам, а те, которые не нуждались в глажке, аккуратно сложила на полки.

– Ты давно приехала? – спросила Элис.

– Неделю назад. Я уже всё здесь знаю… На каком ты факультете?

– Социологии, – ответила Элис. – А ты?

– Я буду изучать теологию. Моя семья очень религиозная, особенно мама.

Это показалось Элис странным, ведь готы вне веры.

– А как она относится к твоему увлечению? – Кэмпбелл дала понять, что она в курсе о её принадлежности к субкультуре.

– О! Ты об этом? – Эмили бросила взгляд на свою одежду. – Нет… это просто образ. Мне нравится быть не такой, как другие. Я выгляжу, как гот, но вот их убеждений не разделяю.

– Ясно… Давно вы живёте в Америке? – поинтересовалась Элис. поскольку акцента у её соседки по комнате не было.

– Уже несколько поколений сменилось. Все мои предки – японцы, кроме дедушки по папиной линии, он кореец… Вот, я закончила! – сказала она, нажав клавишу отправки сообщения, и закрыла крышку компьютера.

Кэмпбелл подошла к столику, за которым сидела её соседка. Она бросила взгляд на подоконник и увидела книгу. «Энн Райс, «Вампирские хроники», – прочитала она на обложке.

– Нравятся вампиры? – голос Элис был игривым. Нашёлся человек, разделявший её увлечения. Как Лизи. Почти.

– Люблю фантастику, – пропела голосом-колокольчиком Эмили.

Кэмпбелл протянула руку и взяла книгу.

– Интересная вещица… Ты уже прочитала?

– Да, пока скучала здесь неделю.

Элис протянула книгу японке. Только сейчас ей в глаза бросилось, насколько разнятся цвета их кожи. Кэмпбелл вместе с Лизи и Лео несколько раз летом навещала Рэйчел по выходным и, нежась на солнце у пруда, получила превосходный бронзовый загар. Кожа Чоу была мертвенно-бледной. Элис знала, что японки прячутся от солнца: носят перчатки и всегда укутаны с головы до ног. По крайней мере, так выглядели японские туристы, которых немало в Чикаго.

– Ты откуда приехала? – спросила Эмили, беря из рук Элис книгу.

– Я из Чикаго.

– Почему же ты переехала в общежитие, не осталась с семьёй? – удивилась готка.

– Надо становиться самостоятельной. К тому же, уверена, здесь мне будет веселее. А родителей буду навещать по выходным.

– Я бы не оставила родных, если бы мне не пришлось уехать. Я из Сиэтла.

Конечно, как она может быть хоть чуточку загорелой! Штат Вашингтон – самый мрачный и дождливый во всей Америке.

– Не жалеешь, что променяла Город Дождей и Туч на Город Ветров?

– Нет. Вот только скучаю по родителям и Максу.

– Макс – твой брат? – Нет, мой жених. Он уже два года изучает химию, у него способности, – гордо произнесла она. – Ты уже знаешь своё расписание?

– Да, оно где-то было, – Элис пошла к своей кровати, на которой оставила рюкзак.

– Давай сверимся? Может, будем видеться и на лекциях? – воодушевленно пропела Эмили.

– Конечно! – обрадовалась Кэмпбелл.

Ей всё больше нравилась новая знакомая. Как обманчива может быть внешность! За неприступной холодностью скрывалась добродушная, весёлая натура.

– Завтра у нас совместная математика, а послезавтра – испанский и культурология.

– Как испанский! – воскликнула Элис. – Не может быть! Я выбирала философию!

Она выхватила у Эмили два листка с расписанием занятий для первого курса факультетов социологии и теологии. В обоих на четверг третьим уроком стоял испанский.

– О! Ты разве не слышала, что сегодня сказал проректор? Философия начнётся только во втором семестре. Там какие-то проблемы с преподавателем. Ты что-то имеешь против испанского?

– Я говорю на нём с раннего детства, и даже летом делала переводы для одного издательства. Не думаю, что меня могут научить чему-то новому. Я знаю классический испанский язык и мексиканский диалект. Он, знаешь ли, немного отличается.