Валерий Михайлов - В лабиринте версий

– Разумеется, – расплылся в улыбке Сигизмунд Соевич.

– Куда делся ваш замечательный сортир?

– К сожалению, он привлекал к себе внимание не тех людей. Пришлось снести. Знаете, я до сих пор себя чувствую предателем…

– Готов поспорить, что вы не снесли, а перенесли его в более укромное место. Я имею ввиду истинную суть того строения.

Улыбка Сигизмунда Соевича показала, что Ты оказался прав.

– Прошу сюда, – сказал Сигизмунд Соевич, приглашая гостей в столовую.

За столом сидели Самозванец и мужчина в оранжевом костюме. Последний выглядел так, что кроме костюма, Трубопроводову не запомнилось ничего.

– Михаил, – представился он.

В воздухе повисло то напряжение, которое обычно возникает, когда в тесной компашке вдруг появляется незваный чужой, причем, появляется совсем некстати.

– Это те самые господа, о которых я говорил, – отрекомендовал своим друзьям новых гостей Сигизмунд Соевич.

Вместе с чистыми приборами на столе появились салфетки с напечатанным на них текстом:

У вас все в порядке, если:

1. С продвижением вверх тяжесть и частота неприятных ситуаций возрастают, но эмоциональная реакция на них ослабевает, а интеллектуальная нарастает.

2. Вы готовы к отрицательному решению проблемы.

3. Для вас что счастье, что несчастье – все равно.

4. Вы спокойно относитесь к мнению других о вас, как отрицательному, так и положительному, учитываете это мнение, но не считаетесь с ним.

5. Вы избавились от слова «неудобно».

6. Вами управляет слово «вынужден» а не «должен».

7. При неудачах вас беспокоит чувство досады, а не вины.

8. При необходимости вы можете перетерпеть, но не терпите, если в этом нет необходимости.

9. Неудача вызывает у вас злость, а не тоску.

10. Вы подчиняетесь целесообразному, а не общепринятому.

11. Неожиданности вы встречаете с интересом, даже если они неприятные.

Только при этих условиях можно планировать великие цели и большие свершения [21].

Ты досталась цитата из Берроуза:

Джону Диллинджеру, в надежде, что он все еще жив.

День Благодарения, 28 ноября 1986 года.

Благодарю за дикую индейку и странствующих голубей, обреченных, чтобы их высрали здоровые американские кишки…

благодарю за континент, разграбленный и загаженный…

благодарю за индейцев, не очень строптивых, не очень опасных…

благодарю за стада бизонов, которых можно убить, освежевать, бросая гниющие остовы…

благодарю за истребленных волков и койотов…

благодарю за АМЕРИКАНСКУЮ МЕЧТУ опошленную и подтасованную, так что просвечивает наглая ложь…

благодарю за Ку-клукс-клан, за шерифов, лелеющих засечки по числу убитых негритосов, за порядочных прихожанок со злобными, тощими, кислыми, полными ненависти лицами…

благодарю за наклейки "Убей пидора во имя Христа"…

благодарю за выведенный в лабораториях СПИД…

благодарю за сухой закон и Войну Против Наркотиков…

благодарю за страну, где никому не позволено заниматься своим делом…

благодарю за нацию стукачей… да,

благодарю за все воспоминания… ну-ка, посмотрим твои руки… с тобой вечно морока, ты всегда был занудой.

благодарю за последнее величайшее предательство последней величайшей человеческой мечты [22].

Это послужило сигналом того, что новые гости – свои. И, хоть за завтраком не было произнесено ни слова, атмосфера за столом несколько потеплела.

– Надеюсь, вы не будете против поселиться в той же самой комнате, что и в прошлый раз? – спросил Сигизмунд Соевич по окончанию трапезы, – я больше не селю у себя слушателей семинаров, но вы – другое дело.

– Это более, чем любезно, с вашей стороны, – ответил Ты.

– Доклад самозванца начнется через 30 минут. Прошу не опаздывать, – напомнил Сигизмунд Соевич.

– Тридцать минут. Да это целая вечность! – воскликнул Ты.

День обещал быть теплым и проводить занятие решили на свежем воздухе, в просторном дворе под раскидистым деревом, под которым, наверняка, успел посидеть какой-нибудь Пушкин. Слушателей собралось человек 20. Немного шарлатанов, немного не знающих, куда себя деть, новоиспеченных психологов или психотерапевтов, немного слегка чокнутых дамочек лет сорока – такие всегда есть на подобных мероприятиях… Из разговоров слушателей друзья узнали, что семинар посвящен новому методу коррекции фигуры, недавно разработанному Самозванцем.

Сигизмунд Соевич, Самозванец и Михаил появились секунда в секунду.

– Давайте образуем зодиакальный круг, – предложил Михаил, – заодно, и познакомимся.

Когда все расселись согласно дню и месяцу рождения, Самозванец взял слово…

– Насколько я понимаю, вы занимаетесь не только слежением за чьей-то фигурой? – спросил Ты после ужина, когда они тесной компанией (Сигизмунд Соевич, Самозванец, Михаил, Трубопроводов и Ты) сидели на улице возле костра с бокалами коньяка и сигарами.

– Лишний вес, кривые ноги, уродливый нос… Все это травмирует лишь в том случае, если занимает в нас слишком большое место. Как, по-вашему, сколько людей беспокоятся по поводу формы ногтя на мизинце левой ноги? Конечно, когда у нас болит зуб, то в нашем сознании он вырастает до гигантских размеров, настолько огромных, что для всего остального там просто не остается места.

– Но зуб можно вылечить, а как быть с кривизной ног? – спросил Трубопроводов.

– А здесь надо играть на относительности размеров. Кривые ноги так и останутся кривыми, от этого никуда не денешься. И это не проблема. Проблема начинается тогда, когда они выходят на первое место в системе ценностей человека. Тогда это просто капец. Но если человек растет как личность, занимается интересным, любимым делом, становится интересным, психологически зрелым человеком и хорошим специалистом, то кривизна ног, как бы, отходит на задний план, причем, не только для него, но и для окружающих.

– И, все же, не думаю, что коррекция веса или психологическая помощь ближнему являются для вас смыслом жизни. Не похожи вы на такого человека, – перефразировал свой вопрос Ты.

В ответ Самозванец улыбнулся многозначительной улыбкой. Ты улыбнулся в ответ. Они друг друга поняли.

Внезапно заговорил молчавший все это время Михаил.

– Работая с немедикаментозным расширением сознания, мы вдруг поняли, что только рядимся в людей. На самом же деле мы – нечто принципиально иное. А то обличие, которое мы привыкли считать своим – не более, чем смирительная рубашка, накинутая на нас космическим паразитом или параумом. Почему мы так его называем? Да потому, что он стоит за той изощренной тюрьмой, которую мы воспринимаем как разум. Наш ум, тот, которым мы привыкли гордиться, тот, который, по мнению наших философов, возвышает нас над животными, есть тюрьма, клетка, в которой нас держит параум.