Валерий Михайлов - В лабиринте версий

Трубопроводов похолодел.

– Я все сделаю, только не бейте, – пролепетал он.

– Ну, нельзя же так, господин Трубопроводов, – укоризненно произнес Номер Первый, – зачем вы нас обижаете? Мы не бьем. Это хлопотно и не эстетично. Этим пусть милиция занимается. А мы – профессионалы. Да, чего говорить, скоро вы сами сможете оценить наши методы. А все это, – он обвел рукой комнату, – не более чем антураж. Нам нужна была биохимия страха, чтобы вы пришли в чувство.

– Нет, бить мы вас не будем, – поддержал его, тоже ставший серьезным, Номер Второй, – да, и отказаться вы, при всём желании, не сможете. Вы уж поверьте.

Первый взял шприц, наполненный на полкубика ядовито-оранжевой жидкостью.

– Больно не будет, – участливо сказал он.

Помазав руку спиртом, он сделал укол. От ужаса Трубопроводов закричал и, кажется, обделался.

– Я же говорил, больно не будет, – услышал Трубопроводов сквозь туман, быстро заполнявший его сознание.

Когда туман рассеялся, Трубопроводов обнаружил себя перед гигантской усеченной пирамидой, уходящей вершиной за облака. Она была высечена из монолитной хрустальной глыбы, по сравнению с которой даже Великие Пирамиды выглядели детскими игрушками. Это был Небесный Храм Богини, над которым парила Священная Книга С Нечетным Количеством Страниц, содержащая Единое Откровение Богини. И, хотя Откровение было Единым, каждый, на кого нисходила Благодать, понимал его своим, особенным образом. Несмотря на то, что Трубопроводов предстал перед Храмом впервые и никогда раньше о нём не слышал, всё это он, откуда-то, знал. Знал он и то, что в Храме его ждут.

Вход в храм находился за потоком чистейшей воды, стекающей с вершины Пирамиды. Это был Очищающий Поток, сквозь который предстояло пройти любому страждущему попасть в Храм. Скинув одежду, Трубопроводов встал под струи воды. Она была холодной, но это было, даже, приятно. Вода одаривала силой холода, без которой немыслима встреча с пламенем Жрицы Богини.

Изнутри храм был огромен. Фактически, пирамида была полым, тонкостенным сооружением, чудом продолжавшим стоять. Посреди храма находился алтарь, к нему пришлось идти целую вечность.

Алтарем служило ложе из густого золотистого тумана, на котором возлежала нагая Верховная Жрица Богини. По обе стороны от неё стояли верные слуги, одетые в длинные белые одежды. Подойдя поближе, Трубопроводов с удивлением узнал в Жрице Валю, а в слугах – Номера Первого и Второго. Кроме них, в храме царил Незримый Голос Богини, или Голос Откровения. На самом деле с голосом он не имел ничего общего, как не имел ничего общего со звуком или словами. Он всегда звучит вокруг нас, и те, кто имеет уши, воспринимают его, как Откровение. Все остальные – как звенящую в ушах тишину. И чем, уж точно, не может быть Откровение, так, это словом. Слова – это вотчина рассудка, инструменты, разложенные в помещении для прислуги, превращенной параумом в наших господ. Слова хороши, когда надо заказывать пицу, говорить о погоде, строить машины или обмениваться идеями… Но в мир Богини словам вход запрещен. И лишь глупцы пытаются мерить словами абсолютно все.

– Подойди, испей эликсир из моей чаши, – произнесла Верховная Жрица своим бархатным голосом.

Трубопроводова охватило приятное возбуждение. Эликсир стыда, способный даровать бессмертие, в своем первозданном виде из самой священной чаши! Этой чести удостаиваются только те, кому благоволит Богиня. Подойдя к алтарю, Трубопроводов преклонил колени. Приблизив к нему свое лоно, Жрица широко раздвинула ноги. Её Священная Чаша, освященная самой Богиней, была окрашена в алый цвет магического эликсира. Дрожа от небывалого возбуждения, Трубопроводов прильнул ртом к нежным краям Чаши. Во рту появился чарующий привкус крови. Храм наполнил экстатический смех Жрицы. Сознание Трубопроводова взорвалось тысячей термоядерных бомб. В священном экстазе он рухнул на пол.

Слуги Жрицы разом хлопнули в ладоши, и люди с масками вместо лиц, тоже одетые в белые одежды, внесли гроб из прозрачного кристалла.

Слуги Жрицы перенесли Трубопроводова в гроб. Несмотря на кажущиеся холодность и жесткость, он (гроб) оказался мягким, теплым и удобным. К тому же, в нем полностью исчезало ощущение тяжести тела.

Закончив с Трубопроводовым, слуги помогли Жрице подняться на ноги. Они надели на неё длинный плащ цвета крови и такие же бархатные туфли без каблуков. Подойдя к изголовью гроба, Жрица заговорила:

– Помазываю тебя Эликсиром во славу Богини, – торжественно произнесла она, начертав у него на лице Знак Богини, – и пусть это помазание откроет перед тобой Двери Тайн, сокрытые от нас Сном. Сон – это центральный секрет Атлантиды. Он более реален, чем то, что большинство людей считают реальностью как таковой. Глупцы, просыпаясь, думают, что пробуждение возвращает их из мира иллюзий, тогда, как, на самом деле, пробуждение отнимает у них последние крохи Осознания, погружая в реальность тупой слепоглухоты. И только Избранным позволено свободно парить в бескрайней чистоте первозданного сна. Но для этого мало иметь глаза и уши. Надо ещё уметь ими пользоваться.

И главный секрет заключается в том, что сон никуда не уходит. Он всегда здесь, сейчас, всюду. Сон подает знаки, плетет путеводную нить, но чувства бодрствующего человека слишком грубы, чтобы коснуться послания Сна. Бодрствование – это, всего лишь, шум чуждого нам ума. И те, кто знает, как призвать Сон, могут наблюдать, как он проступает сквозь реальность, подобно тому, как кровь или вода проступают сквозь ткань. Но тебе мало увидеть сон. Тебе надо пройти сквозь него, преодолеть, перешагнуть тот барьер, который он создал в твоем осознании. Ведь, ко всему прочему, Сон – это еще и сторож; и замок, который он запирает; и врата, запертые на этот замок; и стена, где находятся эти врата. Сон – это еще лабиринт…

Остальные слова Жрицы исчезли вместе с Храмом в густом тумане. Из тумана вынырнула слегка пьяная Кобыла.

– Сон, – продолжила она тему голосом лектора или экскурсовода, – это истинное лицо Атлантиды, которая погрузилась на дно подсознания, спрятавшись там от любопытных за нескончаемым шумом разума. Атлантида никогда не была островом. Она – паутина, сеть, сотканная из бесчисленного множества следов. Прорываясь сквозь ментальность, первопроходцы создают миры своих путешествий. Даже в повседневной жизни мы сами структурируем, так называемый, мир-в-котором-мы-живём, не понимая, что каждый из нас живёт в своем мире, в своей ячейке паутины, в своей клетке ума.

Взгляни, хотя бы, на свой дневник. Что ты делаешь? Ты выбираешь одно и отбрасываешь другое. Ты выкидываешь «неважное», фиксируешь «важное»… Но, если бы твои предпочтения были несколько иными, реальность стала бы, до неузнаваемости, другой. Ты никогда не думал о том, что когда-то Земля действительно могла быть плоской и покоиться на тех же слонах, потом уже стать круглым центром Мира, а уже потом – одной из пылинок безграничного космоса? Параллельный мир, перпендикулярный мир… Называй всё это, как хочешь. Все это – лишь паутина, наброшенная на тебя умом, лабиринт, по которому носятся твои собратья, лабиринт, который, и есть, Атлантида.