Валерий Михайлов - Комедианты

У него хватило ума послушать ребёнка и послать вместо себя Редактора.

С самого детства у неё были ЭТИ сны: лес, костёр, возле костра люди… Они играли с ней, учили тайнам огня и леса, учили разговаривать с деревьями и травами, учили «видеть». Свою единственную любовь она встретила всё у того же костра.

– Тебе придется с этим смириться.

Она рассказала ему об эксперименте. Они лежали в густой траве, отдыхали после неистовой страсти и блаженства.

– От меня требуют… Они хотят, чтобы я служила чему-то ужасному.

– Тебе придётся с этим смириться.

– Но я…

– Они уничтожат тебя.

– Думаю, иногда смерть…

– Они уничтожат в тебе всё человеческое, сломают тебя как личность. И только после этого… Смерть не всегда приходит достаточно быстро. Иногда её приходится ждать. Ждать так, как не ждёшь ничего другого.

– Я не смогу.

– Сможешь. Частично поможем мы, частично – эксперимент.

– А если он сделает меня совсем другой?

– Не сделает.

– Обещаешь?

Вместо ответа он нежно поцеловал её в губы.

– Мы подарим тебе ритуал. Это будет твоя палочка-выручалочка…

Ритуал… Они собрались у костра. Все вместе. С Морганой их было двенадцать. Семь женщин и четверо мужчин. Все необычайно красивые, каждый своей, неповторимой красотой. Пламя металось, неистовствовало, гудело… Никогда ещё Моргана не видела, чтобы огонь был таким.

– Пламя – это твоя душа, – сказала жрица-Мать, – смотри как можно больше в огонь, и, может быть, ты обретёшь душу.

– Ты всегда говоришь загадками?

– Это потому, милая, что иначе об этом вообще невозможно сказать.

Они стояли кругом вокруг костра. Жрица-Мать и Моргана были внутри круга. Жрица-мать произнесла СЛОВО. Пламя замерло и устремилось вверх. Тогда все запели. Они пели песнь тишины, не произнося ни слова, беззвучно они пели эту сокровенную песню, и у Морганы всё плыло перед глазами.

– Пойдём, – сказала ей жрица-Мать.

Она взяла Моргану за руку и повела прямо в огонь. Языки пламени расступились, словно давая пройти, затем радостно сомкнулись вокруг них. Моргана приготовилась к боли, но вместо этого огонь принёс ощущение блаженство и любви. Огонь уносил её на крыльях, а из глаз текли слёзы.

– И помни, – услышала она в самом сердце, – что бы ни пришлось тебе делать, всё предопределено. Человеческая душа похожа на луковицу, где каждый новый слой – это маска, которую мы часто принимаем за собственное лицо. Отсюда боль и страдания. Когда придёт время, ты отбросишь маски. Пока же помни…

После этого сна Моргана провалялась больше месяца с температурой. Врачи так и не смогли поставить диагноз… Никто не знал об этой стороне её жизни…

Моргана… Какая нелепая смерть…

Телефонный звонок был как гром среди ясного неба.

– Владимир Геннадиевич?

– Да.

– Я иду к вам. И ещё…

– Что? Говори! – Сердце заныло.

– Моргана…

– Что с ней?!

– Она погибла.

– Как?!

– Это не мы… Она ехала на встречу с объектом, и…

– Сколько у меня есть времени?

– Шестьдесят минут. Больше дать не могу. Извините.

– Спасибо.

– Не за что. Не знаю, имеет ли это значение… Это одна из самых неприятных миссий…

– Спасибо.

Шестьдесят минут… Трубка вырвалась из потерявшей волю руки.

– Моргана…

Шестьдесят минут. Вполне достаточно, чтобы не торопиться. Он принял душ. Побрился. Открыл бар, но передумал. Решил ограничиться кофе.

– Милая девочка, никто не готовил так кофе, как ты, – сказал он себе вслух.

Чашка кофе и две сигареты.

Неплохо бы подстричься, но времени больше нет. Он открыл шкаф. Достал форму полковника-гусара. Придирчиво осмотрел. Оделся. Снова посмотрел на себя в зеркало.

– Ненавижу сюрреализм, – сказал он, доставая из ящика стола свой «ТТ».

Он тщательно проверил пистолет, зарядил…

– Моргана… – произнёс он в последний раз.

Он вошёл без стука… Хотя какой может быть стук в подобных ситуациях. Но всё равно было что-то неприятное в том, как он это сделал. Барин в первом поколении… Скорее всего, так. Маленький, лысый толстячок, похожий на отражённого в кривом зеркале знаменитого Вуди Аллена. Маленький хам уровня незначительного чиновника. На вид. Таким он хотел выглядеть в глазах других. Специалист по внештатным ситуациям, бывший разведчик или контрразведчик. Один из лучших.

– Здравствуйте, – сказал вошедший, – я – Александр Сергеевич.

Он всегда называл своё имя, хотя никакой необходимости в этом не было. Фигуры его ранга знали в лицо, а те, кому этого знать не полагалось, даже и не догадывались о его существовании.

В комнате было трое. На железной, по-армейски идеально застеленной, аскетической кровати лежал человек в гусарском мундире. Крови не было. По крайней мере, того количества крови, которое бывает, когда кто-нибудь стреляет себе в голову. В комнате убрали, и убрали хорошо. Пистолет лежал рядом на тумбочке. Уже без обоймы. Возле кровати в удобных кресла сидели двое крепких парней. Одному на вид было лет тридцать, другому около сорока пяти. Они курили папиросы, набитые дорогим табаком, который любил курить покойный. Трубки, а у него была большая коллекция трубок, они взять постеснялись. Табак… Он всегда угощал табаком. Сидящие не обратили на вошедшего никакого внимания.

– Что за чёрт! Какого…! Вас зачем сюда прислали?!

– Он застрелился, – ответил тот, кому было около сорока пяти.

– Что значит застрелился?! Что происходит?! Почему он в этом дурацком наряде?! Вы что себе позволяете?! – Александр Сергеевич сорвался на крик.

Больше всего на свете он терпеть не мог, когда кто-то манкировал своими обязанностями, особенно в условиях ЧП. Здесь же вместо того, чтобы… устроили уборку с отпеванием. Кретины!

– Это я ему позвонил, – сказал после паузы тот, кому около сорока пяти.

– Славненько. Подставить под удар всю операцию.

– У нас есть договорённость. Негласная традиция. Вам этого не понять…

– Традиция?! А если б он вместо того, чтобы пустить себе пулю в голову…

– Он человек чести.

– Ну да, старая гвардия и всё такое. Хорошо. Это ещё понять можно. Но какого хрена вы тут расселись?!

– Пусть лучше это будут ваши люди.

– Что за, мать вашу, сентиментальность?!

– Мы с ним воевали ещё под Ватерлоо.

Ну да. Они тут все графья Монтекристо, а он… Вот бы этих графьев да к стенке, а ещё лучше в кабинет, на Лубянку, в году так…

– Убирайтесь.

Когда за ними закрылась дверь, он достал мобильный телефон:

– Можно начинать.

Через несколько минут дом наполнился людьми. Выносили всё, что могло напомнить о бывшем хозяине. Сначала вынесли и погрузили в фуры вещи и мебель. Кровать вместе с покойным тоже оказалась в одной из машин.

– Это тебе будет хорошим саркофагом, – сказал Александр Сергеевич, провожая покойника.