Александр Матюхин - 13 маньяков

– Не стоит извиняться, – голос его оставался спокоен, но во взгляде промелькнула странная искра. – Всякий человек – пленник своего тела, и обрести над ним полную власть можно, лишь достигнув бодхичиты.

– Истинно так, – согласился Жданов, словно не заметив реакции своего товарища.

Дальнейшая беседа продлилась недолго. Спустя полчаса гости распрощались с хозяином и покинули территорию монастыря. Прощаясь, Доржиев пристально посмотрел Георгию Филимоновичу в глаза, словно задавая какой-то вопрос. Жданов, церемонно поклонившись, вышел.

Как только они оказались в коридоре, Щербатской остановился, развернувшись к товарищу и буравя его гневным взором:

– Жорж, изволь немедленно объясниться! Что за ребяческие выходки? Зачем тебе понадобилась чашка Агвана?

– Для того чтобы вылить ее содержимое, голубчик, – невозмутимо ответил Жданов.

Федор Ипполитович, заготовивший уже обвинительную речь, оборвался на полуслове, обескураженный таким ответом.

– Вылить? – переспросил он. – Но зачем?

– Затем, что в чашке был яд, Федор. – лицо Жданова разом утратило спокойную благодушность.

Щербатской нахмурился.

– Яд? С чего ты взял?

– Ты заметил слугу, который приносил сервиз?

– Не обратил особого внимания. Ты что, видел, как он подсыпал яд?

– Нет, к сожалению, нет. Но когда он подал сервиз и отступил – в тот момент он считал, что на него никто из нас не глядит, – лицо его исказила гримаса ненависти. А взгляд был обращен к Доржиеву.

– Гримаса? Жорж, помилуй, но разве это достаточное основание? Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что ты видел что-то подобное. Эти монахи – они приучены не выражать явных эмоций…

– Я знаю. Именно это меня и насторожило. А в последующие минуты настороженность моя переросла в подозрение. Ты ведь заметил, когда твой монашек покинул комнату?

– Не помню. А при чем здесь это?

– При том, что он стоял у дверей до тех пор, пока не убедился, что нужная чашка попала в руки Агвана Лобсана. Значит, яд был нанесен на ее стенки. И тогда я решил действовать.

Щербатской задумался.

– Погоди, Жорж, – сказал он, потерев большим и указательным пальцами лоб, – разве не проще было добавить яд в воду?

Жданов покачал головой:

– Нет. Целью отравителя был именно Доржиев. А мы должны были остаться в живых, дабы подозрение в убийстве пало на нас…

– Погоди-погоди… В этом случае всякие дальнейшие переговоры с далай-ламой наверняка прекратились бы! Эвона как! Но почему ты не сказал об этом сразу?

– А что, если я ошибся? – Георгий Филимонович невесело улыбнулся. – Здесь нет ни грамотного специалиста по отравлениям, ни химической лаборатории, которые смогли бы подтвердить наличие яда в чашке. Пусть уж лучше я останусь в памяти старшего кхенпо как неуклюжий растяпа, нежели как клеветник.

– И то правда. – Федор Ипполитович снова в задумчивости потер лоб. – И что же нам теперь надлежит предпринять?

– Ничего, я полагаю, – пожал плечами Жданов. – Но впредь быть настороже.

Они спустились на первый этаж с твердым намерением обсудить произошедшее в более подходящей обстановке. Планам этим помешало новое происшествие: по лестнице мимо них пробежал молодой монах, всем видом выражавший крайнюю растерянность и испуг.

Казаки встретили Щербатского и Жданова с не менее обескураженными физиономиями.

– Что стряслось? – без предисловий спросил Федор Ипполитович.

Один из казаков, по чину урядник, почесав в затылке, заявил:

– Да кто ж их поймет – все по-своему лопочут… Вродь как преставился кто-то…

– Вот ведь как, – досадливо пробормотал Федор Ипполитович. – Дурной знак. Не к добру… Старик, что ли, какой?

– Не думаю, – за урядника ответил Жданов. – Сдается мне, к новому перерождению отправился наш недавний знакомец…

– Говори яснее, Жорж, не до загадок сейчас… – начал было Щербатской, но внезапная догадка поразила его. – Ты думаешь?..

– Предполагаю, – кивнул Георгий Филимонович.

Сзади раздались чьи-то торопливые шаги. Обернувшись, ученые увидели Доржиева вместе со встреченным ими на лестнице монахом.

– Простите, друзья, – сказал Агван сдержанно, – но в нашем доме случилось несчастье. Был убит мой слуга.

– Убит? – Щербатской, догадка которого оправдалась, разом осунулся. – Как это произошло?

– Я еще не знаю, – ответил Доржиев.

Неожиданно снова вмешался Жданов:

– Если досточтимый кхенпо позволит, мы бы могли осмотреть тело. Возможно, я или мой друг сможем помочь в поисках убийцы.

Агван снова бросил на Георгия Филимоновича короткий изучающий взгляд.

– Я готов принять любую помощь, – кивнул он. – Убийство в священном месте, а тем более там, где обитает далай-лама, – неслыханное святотатство. Виновный должен понести наказание в самый краткий срок.

Проследовав за Доржиевым и сопровождавшим его монахом, Щербатской и Жданов оказались у входа в небольшую келью в левом крыле здания. Обстановка здесь была предельно аскетичной: лежак, покрытый соломенной циновкой, стол, табурет, полка для свитков и письменных принадлежностей, небольшой запас свечей.

Убитый лежал на полу, лицом вверх. Судя по пятнам крови, его перевернули обнаружившие тело монахи. Нижняя половина лица несчастного была густо покрыта запекшейся кровью, во рту торчал грубый кляп из скомканной тряпки, а руки и ноги были перетянуты веревкой. Пятна крови также были видны на циновке, покрывавшей лежак.

– Это он, – произнес Агван на бурятском.

Щербатской кивнул, затем спросил Жданова:

– Как думаешь, Жорж, что за рану ему нанесли? Никогда не слышал, чтобы били в рот…

– Это не рана. – Георгий Филимонович осторожно склонился над умершим, кончиками пальцев вытащил изо рта его измочаленную зубами тряпку, заглянул внутрь, затем поддел прилипший к одежде небольшой квадрат бумаги. – Ему вырезали язык, – констатировал он, поднося найденный листок к свече, которую держал в руках один из монахов. На листке было выведено всего одно слово монгольским вертикальным письмом тодо-бичиг. – Что здесь написано? – вопрос этот Жданов задал Федору Ипполитовичу, но Доржиев ответил первым:

– Бегдзе. – Короткое монгольское слово прозвучало в повисшей тишине зловеще. – Скрытая кольчуга. Это имя древнего бога войны, одного из докшитов – ужасных палачей. Бегдзе – верховный покровитель и защитник далай-лам и панчен-лам.

– Благодарю, – кивнул Георгий Филимонович.

– Что вы узнали? – поинтересовался Федор Ипполитович, которому было явно не по себе в компании изувеченного трупа.

Жданов вместо ответа обратился к Агвану:

– Досточтимый кхенпо, давно ли вы были знакомы с этим человеком?

Тот еще раз внимательно посмотрел на погибшего, затем кивнул: