Эрика Свайлер - Книга домыслов

Девушки сдвинули головы и стали смотреть на карты, как куры на зерно. Внезапно голос Энолы дрогнул, а челюсть отвисла. Она уставилась как бы сквозь девушек куда-то за шатер, увидав нечто, чего я разглядеть не смог. Руки ее двигались. Незрячие птицы порхали. Новый расклад лег поверх предыдущего. Шесть рядов по шесть карт, одна над другой. Энола клала карту за картой; когда же она заговорила, то в ее голосе не было даже намека на акцент. Она не смотрела на карты. Голос стал отстраненным, казалось, он словно струится из груди моей сестры. Я видел на столе Смерть, Дьявола, Башню и сердце, пронзенное мечами.

– Вас ждут утраты. Смерть воспрянет. Бесплодие. Пустые поля. Детей не будет.

Шатер заполнило приглушенное жужжание. Тело сестры покрывалось «гусиной кожей». Девушки заерзали на своих стульях. Одна из них дрожала. Шелк метнулся в воздухе. Энола схватила одну из девчонок за запястье.

– Все, кто вокруг тебя, все, кого ты любишь, умрут: твоя мама, твой папа, все…

Слова будто сами слетали с ее языка. Дойл стремительно, словно искра, вскочил со своего стула и, схватив Энолу, принялся ее трясти, но моя сестра продолжала:

– Твое имя умрет вместе с тобой и никогда не будет произнесено другими губами. Как вода точит камень, так и с тобой будет. Ты будешь сходить на нет, пока ничего от тебя не останется.

Дойл сжал ей плечо, но Энола этого, похоже, не заметила.

Вода точит камень.

Шатенка вырвала руку своей подруги из пальцев моей сестры. Спазм сдавил Эноле горло. Песок сочился из мешка. Она сложилась чуть ли не пополам. Ее лицо побелело… Опять передо мной была Энола, вот только вся измученная. Взгляд ее метнулся к тому месту, где я прятался. Мы смотрели друг на друга. Я стал задыхаться.

– Не та карта, – вернув в голос акцент, произнесла Энола. – Иногда такое случается. Много духов ходит в этих краях. – Сестра поправила выбившуюся из-под косынки прядь и взглянула на меня. – Убирайся.

Я задернул полог. Сильная боль гнездилась у меня в голове.

Дойл высунул голову наружу. Это было похоже на голову убитого животного, повешенную охотником дома на стене. Он рассмеялся нервно и заговорщицки.

– Мужик! Дай ей немного свободы действий.

– Хм…

– Ты появился, когда она гадала. Ты чересчур во все вмешиваешься. Дай ей, – помедлив, он закончил: – пять минут.

– Мне и здесь неплохо.

– Нет, приятель. – Дойл отрицательно помотал головой. – Тебе здесь не место. Ты можешь все испортить.

– Я ее брат. Позволь…

– В том-то и дело! Вы слишком близки. Ты все портишь. – Он насупился. – Дай ей самой во всем разобраться. – Рука, высунувшись из шатра, похлопала меня по плечу. – Ступай, поговори с Томом. Мы ему о тебе рассказали, и он хочет с тобой переговорить. Дай нам пять-десять минут. Договорились? Он сейчас в большом автофургоне с птицами, там, на задворках.

Рука Дойла исчезла, а затем вновь появилась с зажатыми в ней несколькими мятыми банкнотами. Сунув деньги мне в руку, он слегка оттолкнул меня от шатра.

– Купи поесть.

Когда я захромал прочь, Дойл спросил, что случилось с моей ногой.

– Рытвина, – сказал я в ответ.

– Эй! – крикнул мне Дойл. – Если махать правой рукой, это уменьшит нагрузку на лодыжку. Иди по диагонали, мужик, по диагонали.

Я не хотел это делать, но, подходя к месту, откуда вкусно пахло жареными ячменными лепешками, поймал себя на том, что машу рукой.

Лицо Энолы, когда она на меня смотрела, выглядело очень странно. Ее запрокинутая голова… Она собой не владела… Никакого притворства, и этот ее голос… Голос утопленницы. Что-то очень неправильное происходит. Я должен поговорить с сестрой, но, возможно, мне следует сперва поговорить с Томом Роузом.

Как Дойл и говорил, огромный автофургон, обклеенный белыми силуэтами уток в полете, находился в самом конце аллеи, позади аттракционов. Я прислонился к его стенке, уменьшая нагрузку на ногу, и постучал. Дверь открыл лысоватый пожилой мужчина небольшого роста. На нем были рубашка в клеточку, шорты и сандалии. Глубокие морщины очерчивали его рот. От уголков глаз разбегались лучики морщин, появляющиеся у тех, кто часто водит машину в ясную, солнечную погоду. Я не пытался представить себе владельца карнавального шоу, но Том выглядел как типичный дядюшка.

– Это вы Том Роуз?

– А вы кто?

Глаза его сузились. Казалось, вот-вот я получу захлопывающейся дверью по носу. Но потом мужчина улыбнулся и широко распахнул дверь.

– Вы Саймон Ватсон? Вам уже говорили, что вы очень похожи на вашу сестру?

В автофургоне было полным-полно книг, газет, кипы каких-то квитанций и счетов громоздились одна на другой. Незастеленная кровать. Маленькая кухонька, на удивление чистая.

– Садитесь, садитесь, – сказал он, указав мне на стул, стоявший у откидного стола. – Энола сказала, что вам нужна работа.

Я ищу работу, но работу в библиотеке.

– Да.

– Она говорит, что вы хорошо плаваете. – Открыв бутылку с газированной водой, Том Роуз налил себе стакан и предложил мне. – Много о вас рассказывала. Говорит, что вы можете задерживать дыхание до десяти минут.

– Где-то так.

Том отпил воды, задумался. Пожелтевший палец барабанил по столу, словно что-то там искал – карандаш или сигарету.

– У нас давно не было настоящего атлета, но пловца, умеющего надолго задерживать дыхание, продать не так уж просто. Не говорю, что нам это не удастся, но обычно этим занимаются женщины… русалки. Берешь симпатичную девчонку, надеваешь на нее откровенный купальный костюм, чтобы кое-что было видно, – и дело в шляпе.

– Знаю, – сказал я, умолчав о том, что моя мама занималась таким карнавальным стриптизом. – Энола говорила мне, что вас, возможно, это заинтересует, но я сказал сестре, что вряд ли.

– Нет, я как раз заинтересовался, только надо подумать, как все лучше обставить. Ваша сестра – хорошая девочка. Если ей хочется, чтобы вы были у нее под боком, а мне это не будет стоить ни цента, не понимаю, почему бы не пойти ей навстречу. Уже прошло очень много времени с тех пор, как я видел хорошего пловца. Есть девочки Вики Вачи из Флориды, но это совсем не то. Вам же не нужен воздухопровод?

– Нет, сэр.

Возможно, я попытаюсь. Ненадолго, чтобы всего лишь понять, что значит жить в дороге, колеся по стране.

– Хорошо. Лучше не прибегать к обману, если это возможно. Мы сможем переоборудовать бак-ловушку, хотя этот номер – та еще головная боль, вне зависимости от того, кто выступает, – сказал Том и, причмокнув, продолжил: – Самая лучшая русалка из тех, что я видал, выступала еще в моем детстве. Она была просто восхитительна! – Мужчина обрисовал руками в воздухе ее фигуру. – Она еще ныряла с вышки в воду. Вы так можете?

Я не знал. Возможно, но я не пробовал. Я сказал, что нет.