Наталья Тимошенко - Избранница

– Сбежать?! – Михал остановился посреди комнаты. – Как трусливым псам? Так вы о нас думаете?

– Михал, завтра вам официально объявят, что вы расформированы и можете жить дальше как обычные люди. Но уйти вам никто не даст. Ты же понимаешь, вы опасны для вампиров, даже если больше не называетесь Ватиканскими Волками. Они не дадут вам уйти. Возможно, тебе теперь все равно. Но ты не один. Под твоим командованием одиннадцать человек. Они верят в тебя. Ты ненавидишь меня за то, что я не защитил вас, так почему хочешь поступить так же с ними? Уходите. Я уничтожу все сведения о вас, вампиры не смогут вас найти, не будут знать, кто вы.

Они ушли той же ночью. Двенадцать сильнейших воинов, которые почти семьсот лет защищали людей от вампиров в открытом бою, но проиграли закулисную битву. Их выкинули за дверь как паршивых щенков. Они попрощались друг с другом и разошлись навсегда.

Почти сразу Михал устроился к Шереметьевым. Если он оказался не нужен людям, почему бы и не поработать на вампиров? Была в этом какая-то злая ирония, а Михал, наравне со своим лучшим другом Даниэлем Лангмайером, всегда слыл главным шутником Волков.

Он думал, что с помощью людям покончено. И даже если она им снова понадобится (а она понадобится, он в этом не сомневался, вампиры не те, за кого пытаются себя выдать), он в этом участвовать не станет. Хватит, напомогался. И вот стоило ему понять, что что-то не так с этим конкурсом, как в нем снова проснулся Волк. Михал попытался обмануть себя, уверить, что делает это только ради Марты, ведь она не успокоится, пока не узнает, в чем дело и что грозит ее подопечной, но быстро понял, что дело не только в Марте.

Их могли упразднить, распустить, выбросить на помойку, он мог обозлиться и возненавидеть весь мир, но он не перестал быть Ватиканским Волком.

Выйдя от Марты, он быстро заскочил к себе, чтобы переодеться. После битвы у него не было на это времени, Голоду было плевать, что на нем надето, он вообще считал одежду лишней, но сейчас не стоило попадаться кому-то на глаза в подобном виде. Впрочем, план Михала состоял в том, чтобы как раз никому на глаза не попадаться. Они с Мартой рассудили, что начать следует с кабинета главы клана. Там может быть что-то интересное, что даст им подсказку, в чем заключается вторая часть конкурса.

Михал хорошо знал, что предрассветный час Константин Шереметьев предпочитает проводить в своей комнате, поэтому кабинет должен быть свободен. На всякий случай он постучал в дверь и, выждав несколько секунд, отпер ее своим ключом. Как у распорядителя конкурса, у него имелись ключи от всех дверей замка.

Кабинет Константина был огромным, но таким же темным и тяжелым, как и все убранство замка. Здесь стоял большой дубовый стол и несколько шкафов. Быстрое обследование показало, что шкафы почти пусты, и выполняют скорее декоративную функцию. Что, впрочем, объяснялось просто: конкурс не продлится дольше недели, не имело смысла привозить с собой много вещей.

Несколько папок с бумагами нашлись в ящике стола. Михал быстро просмотрел их. Ничего интересного: счета, договоры, реквизиты банков, накладные. Конкурс обходится Шереметьевым не так дешево.

А это что?

Михал удивленно замер над одной накладной. Судя по ней, для конкурса закупили два десятка свиней. Но в замке их не было, он это точно знал. На ужин даже такой огромной толпе столько не съесть, да и для приготовления пищи закупали уже готовое мясо. Никому не хотелось слушать по утрам визг убиваемых животных. Быстро сфотографировав накладную на мобильный телефон, он спрятал ее обратно, закрыл ящик и оглядел стол. Здесь не было даже ежедневника, только несколько сложенных аккуратной стопкой листков с записями. Михал просмотрел их. На них в основном были записаны ни о чем не говорящие ему имена, хотя одно из них и показалось ему знакомым, но он с ходу не смог вспомнить, откуда знает его. Следовало подумать об этом потом, а пока убираться отсюда.

Михал еще раз оглядел кабинет, чтобы убедиться, что все лежит на своих местах, и в этот момент услышал шаги за дверью. Если это Константин, прятаться в один из шкафов не имело смысла: вампир мгновенно учует его запах. Если кто-то из людей, то он либо пройдет мимо, либо Михал всегда найдет, как объяснить обслуживающему персоналу свое пребывание в кабинете главы клана.

Однако все оказалось несколько сложнее. Шаги замерли перед дверью. Михал как наяву увидел стоящего по сторону вампира, втягивающего носом воздух с чужим запахом. И уже в следующее мгновение на пороге кабинета показался Бальтазар Шереметьев. Худший из всех, кто мог застать Михала в этом месте.

– Доброе утро, Михал, – его голос прозвучал обманчиво ласково. – Что ты тут делаешь?

– Хорошо, что ты зашел, – Михал вполне правдоподобно изобразил радость, – я как раз собирался заглянуть к тебе. Ты не видел блокнот Алекса? Он мне весь мозг съел.

– Какой еще блокнот? – брови Бальтазара удивленно взметнулись вверх.

– Синий. Или зеленый. Я уже сам запутался, Алекс, по-моему, тоже. – Михал закатил глаза, показывая, как он к этому относится. Распрощавшись с Бальтазаром, нужно будет заглянуть к Алексу и придумать какую-нибудь правдоподобную ложь и для него. Впрочем, молодой Шереметьев относился к Михалу достаточно тепло, чтобы не отказать в помощи.

– Нет, я не видел никакого блокнота, – отозвался Бальтазар, поглядывая на Михала с подозрением.

– И я не видел, – вздохнул тот. – А Алексу он непременно нужен, вот среди ночи меня поднял на поиски. Держу пари, он сам не помнит, зачем ему нужен этот блокнот. Ладно, пойду искать дальше, возможно, кто-то из горничных видел. – Он кивнул Бальтазару и протиснулся мимо него к выходу, надеясь, что выглядел хоть сколько-нибудь убедительно.

Бальтазар не стал его задерживать, на какое-то мгновение даже показалось, что он потерял к Михалу интерес, но потом он вдруг снова окликнул его:

– Михал, охрана сообщила, что на окраине парка найдены сожженные останки, предположительно, низших. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Михал замер, а потом равнодушно бросил через плечо:

– Я не знаю даже, где этот чертов блокнот, а ты мне про какие-то там останки.

Бальтазар кивнул, жестом давая понять, что у него вопросов больше нет.

Если бы конкурсантки чуть лучше знали классику, они наверняка уже чувствовали бы себя персонажами старого доброго фильма «День сурка». К счастью для них, с классикой каждая если и была знакома, то весьма поверхностно. К несчастью для Михала Забранского, он ее знал гораздо лучше.

Каждое утро в этом замке напоминало предыдущее: встать с постели, чувствуя, что ночи как будто не было, принять душ, который хоть как-то помогал продрать глаза, наспех выпить кофе, поскольку на полноценный завтрак никогда не хватало времени, получить у Бальтазара и Константина последние указания по конкурсу, которые им пришли на ум за ночь, объявить его конкурсанткам. Даже то, что девушек с каждым днем становилось все меньше, не избавляло его от чувства d #233;j #224; vu.