Михаил Харитонов - Золото твоих глаз, небо её кудрей

Ах, как же ему не повезло, этому контролёру. Он не знал, кто растёт за его спиной.

ВАК-ВАК.1. Анклав вблизи Подгорного Королевства. Авторитет — одноимённое дерево (см. 2).

2. Дерево, растущее на горе ас-Сина в домене Вак-Вак. Оно же — «Дерево с Головами». Паразит-симбионт, использующий чужой мозг для собственного мышления. Выглядит как дерево, увешанное телами разных существ (чаще только головами: тела со временем отгнивают). Прорастает внутрь чужого мозга и берёт на себя функции кровоснабжения и т. п., контролирует и использует активность коры в своих интересах.

Дерево неоднократно предпринимало попытки распространить свои саженцы в других частях мира, но обычно это заканчивалось их уничтожением местными жителями.

Малик Абд-ар-Рафи ибн Вак-Вак.Сто восьмой саженец дерева Вак-Вак. Тайно доставлен служителями Дерева на Зону, укоренён в укромном и защищённом месте. Биологический возраст — 15 лет. Мощь разума — пять голов: две птицы, бэтмен, детёныш слоупока, сталкер Полищук (гусь). Характер южный, порывистый.

Саженец Великого Древа по праву гордился собой. Вот уже пятнадцать лет он произрастал на Зоне, успешно притворяясь молодым дубом. Первые головы его — две птицы, неосмотрительно свившие гнёзда в его ветвях — были надёжно укрыты листвой. Бэтмен приземлился на самую верхушку — там и остался. Маленький слоупок пытался забраться в дупло. Самой ценной, но и самой сомнительной добычей был сталкер Полищук, тупо нажравшийся прямо у «ведьминой косы» возле корней Древа и там же заснувший. Полищук был тот ещё гусь — раздолбай и алкашня. И хотя его мозг был подчинён Малику Абд-ар-Рафи, но раздолбайство и наплевательское отношение к жизни, ему свойственное, изменило и само дерево. Ему стало ещё труднее хранить спокойствие и рассуждать мудро. Но сын Великого Древа очень старался.

Сейчас у него был выбор. Занятый своей жертвой контролёр или жертва контролёра. Малик Абд-ар-Рафи мог попытаться пленить того или другого, но не обоих вместе: на это у него пока не хватало сил. Однако второго придётся убить: Малик не мог допустить, чтобы кто-то посторонний понял, кто он такой. Иначе оставалось только ждать злых существ с топорами. Так бывало всегда — он знал это от своего породителя, Великого Древа Вак-Вак, которое долго и тщательно наставляло саженца, прежде чем отправить его в отдалённые эти края.

Выбор пал на доширака: он выглядел моложе. К тому же его, как существо растительное, было легче интегрировать в симбиотическую систему.

Дерево тихо заскрипело, опуская вниз несколько веток. Ни контролёр, ни Буратина не обратили на это ни малейшего внимания. Один продолжал подтягивать жертву поближе к себе, другой — идти по бриллиантовой дороге навстречу блаженству.

Контролёр умер почти сразу: дерево пронзило его спину и разорвало сердце. Бамбуку повезло куда меньше: гибкий побег мгновенно оплёл его лодыжки и дёрнулся вверх.

Алмазная дорога осыпалась пеплом. Буратино осознал, что висит вниз головой на большой высоте, и что-то его здесь держит. Хуже того: он чувствовал, что прямо в ноздри ему пытается залезть нечто гибкое и холодное. И ещё хуже: оно выпускало какие-то тонкие нити, которые, покалывая, пробирались внутрь. Буратино каким-то местом {197} чуял, что движутся они не куда-нибудь, а прямо к мозгу.

Это было очень страшно. Страшнее даже, чем с одиннадцатиногим Мариусом.

Буратина засучил руками и ногами и заорал:

— Помогите, помогите!

Щёлочка в голове чуть раздвинулась. Оттуда вырвалось несколько бессвязных воплей.

Но ничего не произошло. Никто не пришёл на помощь. Чувство было такое, будто он колотится в закрытую дверь — а там, за дверью, никому не охота вставать.

Тут тонкие нити пронзили его ткани, добрались до мозга и вошли в него.

И начался ад. Иллюзорный и неиллюзорный одновременно.

26 декабря 312 года о. Х. Директория, ул. Пятницкая, д. 31 стр. 2. Второй этаж, кабинет 201.

Current mood: surprised/да ты чё?!

Current music: П.И. Чайковский/А.С. Пушкин — Куда, куда вы удалились

Напсибыпытретень впервые в жизни любовался рассветом.

Зрелище было так се. Он ожидал большего.

Пёсик разочарованно поводил жалом. Картинка послушно качнулась туда-сюда. Он сморщил нос, и картинка сузилась. Напси подумал, что зрение всё-таки прикольная штука.

У слепого пёсика была вполне развита зрительная зона коры. Пока он рос внутри калуши, та напхала ему в башку всяких разных картинок, в основном — живописи прарафаэлитов и малых голландцев. Пользы для жизни от этого не было никакой, но представление о пространстве они давали. Обоняние, хороший слух и природный цинизм позволяли Напси жить достаточно полной жизнью. Но всё-таки слепота томила его. И когда Карабас в припадке великодушия согласился оплатить ему частичный ребилдинг — ну то есть восстановить оторванное ухо — Напси выпросил у него заодно и зрение. Всячески напирая на то, каким полезным и благодарным услужающим он станет, ежели обретёт свет очей.

С очами, правда, возникли проблемки. Первое же обследование в ИТИ показало, что в генах Напси есть какая-то непросчитываемая стяжка. Которая препятствует возвращению глаз на их законное место. Для подробного изучения вопроса требовалось недели три исследований, что стоило кучу денег и результата не гарантировало. Напси приуныл, но потом поинтересовался, нет ли какого другого варианта. Вариант в итоге нашёлся — не вполне традиционный, но не лишённый достоинств. Весь процесс занял неделю и стоил приемлемую сумму. Дышать пёсику стало несколько труднее, зато он прозрел. Ну то есть как прозрел: к Еве и Львике его привезли с замотанным носом и заклеенной ноздрёй {198} , так что зрячим он сделался часа полтора назад. Пока он осваивался.

— Ну как? — спросила Львика, потягиваясь. — Нравится солнышко?

— Ничего так, — легко и непринуждённо соврал пёсик, никакого солнышка так и не углядевший.

— А по-моему, хмурое какое-то утро, — признала поняша. — Напси, умой меня, очень прошу-у. Мне так лени-и-иво, — она сладко позевнула, показав розовую верхнюю десну.

— А дашь? — не совсем шутейно спросил Напси.

— Если пятнадцатого спою Зраду — тогда и дам, и возьму, — легкомысленно пообещала Львика.