Тим Вернер - Мы, монстры. Книга 3: Зверь [СИ]

— А Йен? — напомнил Нивен.

— Ему туда нельзя, — она снова подняла глаза. — Он и не захотел.

Посмотрела прямо, твердо, будто он собирался спорить, а она — отстаивать свое. Он может, и поспорил бы, но пока никак не мог разобраться в том, что происходит. Йен оставил его? С Иной?

Это неправильно — бросать друга без сознания. С другой стороны — Йен бросил его не просто так, а бросил в руки Аэйлар. И все равно — откуда ему было знать, что Нивен будет не против? Нивен и сам не знал до недавнего времени, что он не против.

Нет, это неправильно.

Впрочем, Йену иногда трудно понимать, что правильно, а что нет.

“Так мог бы дождаться! И спросить!”

От мыслей о том, что же там, на острове, произошло, очень отвлекала мысль, что когда она прятала взгляд, тот наверняка был мягче. Какой он у нее, когда мягкий?

“Совсем дурак, — сказал себе Нивен. — О чем надо думать? Трудно думать, когда она… Когда она. Но придется. Что сделал бы Йен? Как думал бы Йен?”

Ага, вот оно!

— Зачем тебе это? — спросил Нивен.

Она изогнула тонкие светлые брови. Не такого вопроса от него ждала.

— Зачем мне… — неуверенно начала.

— …это? — Нивен отпустил колено, взмахнул рукой, словно демонстрируя себя. — В лодке. Живое. Зачем?

— Ты — тоже Иной, — ответила она. — Ты один из нас…

— Бро-ось, — отмахнулся Нивен, усмехнулся и четко повторил вопрос. — Зачем я тебе? Зачем я вам?

Она улыбнулась, едва заметно и виновато. Кивнула:

— Ты прав. Я надеялась, что ты сможешь помочь нам. Но я не знала, что ты теперь…

— Человек, — подсказал он.

Ее улыбка стала удивленной, недоверчивой.

— Ты действительно так считаешь? — спросила она. — Считаешь себя человеком?

— Да, — кивнул он.

— Это даже хуже, — она сочувственно усмехнулась.

Он поднял бровь.

— Человек или нет, а сейчас ты не сможет помочь нам, — сказала она. — Я надеялась… я искала ту силу, что была у тебя тогда…

— Той силы нет, — жестко отрезал он. — Ее нельзя искать. К ней нельзя обращаться. Никогда.

— Больше нет… — задумчиво повторила она. — А ты — есть. Как так случилось?

Нивен дернул плечом и ухмыльнулся:

— Я победил.

Она мгновение всматривалась в его глаза, а потом вдруг рассмеялась. Серебристый смех пронесся над солеными волнами, Аэйлар покачала головой.

— Тогда ты точно не человек, — сказала она.

— Я… — начал Нивен, но вдруг увидел, как что-то мелькнуло далеко за ее спиной — над самым горизонтом.

— Ты видела? — перебил сам себя.

— Что? — она круто развернулась: взлетели и опали на плечи воздушные белые волосы.

— Там, — Нивен ткнул пальцем, хотя она не могла видеть его жеста: сама смотрела сейчас туда же. — Что-то было… Красная точка… Сверкнула. Уже не видно.

— Ирхан часто бликует на волнах, играет с ними, — объяснила она, — играет с нами. В бескрайних водах может всякое привидеться.

Обернулась к нему. Что-то поменялось в ее взгляде. Он не потеплел, просто стал не таким острым, больше не резал, не колол.

Нивен задумчиво глянул на нее, перевел взгляд туда, где была точка, потом — опять на нее. И слабо отмахнулся:

— Пусть сверкает. Но ты — настоящая?

Она неуверенно улыбнулась.

“Ага, — подумал Нивен, — вот какой у нее мягкий взгляд”.

— Ирхану не подделать меня.

“А Ух’эру?” — чуть было не спросил Нивен, но промолчал.

Он был почти уверен, что она не сон, который зачем-то создал этот ненормальный. Почти, потому что рядом с ней было странно: немного не по себе и в то же время — очень легко.

С другой стороны, когда это Ух’эр создавал сны, в которых было легко?

Небо было черным, и не стало светлее, когда вниз спустилось облако — будто кусок откололся и, плавно качаясь в воздухе, спустился к Ух’эру. Тот тут же достал обмотанную тряпкой палку из-за спины, обмакнул ее в возникшее у ног корыто и принялся старательно замазывать черной же тягучей субстанцией свою очередную ручную тучу.

— Что теперь? — устало спросил Лаэф, стоящий за его спиной.

— А? — Ух’эр круто развернулся и хлопнул огромными алмазными глазами. Будто не знал, что Лаэф за спиной. Будто не для него очередной спектакль затеял. Будто не всем еще известно: Ух’эр никогда не сходит с ума, когда один. Только в компании, и чем больше зрителей, тем он безумнее.

Якобы.

— Что ты теперь делаешь? — со вздохом объяснил Лаэф. — Новая дурацкая игра?

— Небо латаю, — заулыбался Ух’эр, — чтоб эльфенок опять не надумал проваливаться. А то никак не определится: то к нам, то от нас…

— И если ты замажешь дырку… — Лаэф поморщился, неопределенно взмахнул рукой, — чем бы ты ее ни мазал…

— …смолой, — подсказал Ух’эр.

— то — что? — Лаэф начал злиться. — Ничего же не изменится, Ух’эр, ты устроил очередной спектакль, чтобы что-то мне сказать? Так скажи!

— Тшшшш! — Ух’эр с деланным испугом прижал к губам палец, увенчанный длинным черным когтем. Бросил палку с тряпкой обратно в корыто, подался к Лаэфу и, доверительно глядя в глаза, посоветовал. — Не пугай меня.

— Тебя напугаешь, — скривился тот, и Ух’эр вновь не к месту расхохотался.

Откинул голову назад, блеснули белые зубы-длинные клыки, разлился серебряным звоном над черными равнинами смех.

Лаэф приложил немало усилий, чтоб не сосредотачиваться на его шее — тот будто специально подставлял ее, тонкую и белую, бери да ломай, рви, отрывай голову… Только не выйдет ничего, не принесет результата.

Голова, хохоча, улетит за черный холм, а тело побредет ее подбирать и обязательно куда-то врежется, чем вызовет новый взрыв безумного смеха. Сил уже нет его слушать!

А ведь прошло-то сколько? Пару лет? Как пару вечностей, здесь, взаперти с ними.

Уж лучше бы и дальше были в небытии…

Ух’эр же, отсмеявшись, вновь вернулся к своей работе и сосредоточенно возил тряпкой по туче.

Лаэф скрестил руки на груди. Помолчал. Наконец раздраженно спросил:

— Ну?

— А? — снова удивился Ух’эр. — А, ты еще не ушел…

— Ну? — повторил Лаэф. — Почему, по-твоему, меня должен интересовать смертный уродец, с которым я уже никак не связан? Это теперь его дело, помирать или нет. И если ему так хочется — ему всегда хочется — так пускай! Тебе-то что?! И мне!

Лаэф заметил, что перешел на крик слишком поздно. Да, он злился на Нивена, бессильно злился, и от этого кричал куда громче, чем следовало бы.

Ух’эр вскинул брови.

Лаэф выдохнул.

— Видишь, — хмыкнул Ух’эр. — Ты связан с ним. Такая злость не может существовать сама по себе. Ты все еще связан с ним, но, что самое важное — он связан с тобой.

Лаэф пристально смотрел в его сияющие глаза.

— Да что там говорить! Я! Я связан с ним! Я только в его сон могу пролезть, понимаешь? Ни в чей больше — только в его! Он все еще! — Ух’эр крутанул палку, ткнул деревянным концом в грудь Лаэфу, растянул тонкие губы в широком, хищном оскале и заговорщицким шепотом закончил. — Все еще наш, брат.