Тим Вернер - Мы, монстры. Книга 3: Зверь [СИ]

Виверна мчалась вдоль ущелья над головами тех, кто еще остался на ногах. Тех, кто еще бился.

Оборотней оставалось совсем мало. Потому Йен заставил ее идти еще ниже — чтобы помогать своим, насколько выходит. Расшвыривать окружавших противников. Ногой, лапой виверны, хвостом. Схватить за шкирку гнома и швырнуть о стену. И даже успеть ухмыльнуться, подумав: “Давно хотел так сделать”.

Двое великанов — у самого входа в ущелье — отбивались от окружившей стаи. Несколько десятков оборотней уже лежали на снегу, оставшиеся — снова и снова пытались нападать.

— Прочь! — рявкнул Йен на подлете, и оборотни послушно отпрыгнули.

Прыгнул и Йен — с виверны на плечи одному из противников, обхватил за голову и крутанул, сворачивая шею. Спрыгнул, пока тот падал, рванул из-за пояса пращу. Виверна тем временем — одним ударом хвоста отбросила второго великана, вторым — впечатала его в скалу. Взлетела — и оборотни прыгнули добивать.

Йен снова взмыл в воздух, снова — ей на спину. Теперь — вооруженный.

Всё видеть оказалось непросто.

Всего оказалось слишком много. Слишком много движений, ударов, перемещений. Собрать это в единую картину, удержать единой картиной — требовало нечеловеческих усилий.

“Ну так и я — не человек”, — упрямо напоминал себе Йен.

Но голова кружилась, кружилось небо над головой и земля внизу. Нужно было заканчивать, поскорее заканчивать. Пока не рухнул с виверны. Или не обратился все-таки в рогатого монстра. Или не взмыл в небо птицей. Прочь. Подальше.

Может, даже в Даар, черт с ними.

Йену никогда раньше так этого не хотелось: сбежать. Вот прямо сейчас бросить все — и сбежать.

Он ведь и так уже много сделал, правда?

Сделал все, что в его нечеловеческих силах. Так может, уже можно сбежать?

Но знал: бежать нельзя. Во-первых, сколько можно бегать? И во-вторых — врать себе не надо. Он не все сделал. Еще не все.

Виверна вылетела из ущелья. Йен взмахнул пращей.

Дальше всё просто. По удару на противника. Он видит всех. Он знает каждое их движение, каждое перемещение. И они не готовы к нему.

Раз удар, два удар — несколько стрел проносятся мимо. Гномьи арбалеты, мощные и опасные, но ни одна из стрел не зацепит: Йен знает, Йен их уже увидел. И заранее уводит виверну в сторону, потому что в них летят и камни.

Три удар. Четыре.

Они несутся между бьющимися врагами и соратниками, и Йен наклоняет виверну в стороны, выводит на резкие развороты, взмывает в небо и ныряет вниз.

И спешит, очень спешит, потому что надо быстрее.

Голова кружится сильнее, и он больше не думает вообще ни о чем — все силы на то, чтобы видеть. Все силы на то, чтобы попадать в цель.

Перед глазами все плывет окончательно, когда остается всего один отряд гномов. Всего один отряд.

Последнее, что он видит прежде, чем потерять всю картину: из ущелья, хромая, идут к ним несколько испачканных в крови Снежных волков. За ними — раненные оборотни. Два, три… Может, позади кто-то еще, но дальше — все плывет.

“Значит, в ущелье больше никого, — думает Йен, — больше никого…”

А впереди, окруженные вивернами, с десяток гномов.

Всё.

Йен отпустил наконец мир, отпустил виверну — та даже не села, упала, вздымая снежные брызги. Йен тяжело спрыгнул.

Мотнул головой, возвращаясь в тот мир, где видно лишь то, что перед глазами. Твердо двинулся вперед.

Головокружение ушло, но навалилась усталость.

“Я разве могу уставать?” — с легким удивлением подумал он.

— Брысь… — бросил птичкам, слабо отмахиваясь.

Виверны, окружившие гномов, послушно вспорхнули, но далеко не улетели, остались в небе над головой.

Гномы перехватили свои секиры, мрачно смотрели, ждали. Один из них вдруг изменился в лице. Конечно, по лицу гнома трудно понять, когда он в нем изменяется, но этот -- очень явно побелел и распахнул мелкие глубоко посаженные глаза так широко, как, Йен думал, гномы вообще не умеют распахивать.

Гном шагнул вперед, жестом приказал остальным оставаться на месте.

“Глупец, — равнодушно подумал Йен. — Ты лицо мое знаешь. Меня — не знаешь”.

— Шаайенн, — не спросил — утвердительно сказал гном. — Значит… Правда?

Йен остановился, наклонил голову набок. Потом понял: он все еще повторяет за Нивеном, теперь — этот жест. Или — за Ух’эром? За Лаэфом? Кто из создавших его первым начал так делать?

— Каарэй не убил тебя… — со странной интонацией сказал гном. Впрочем, это же гном, у них все интонации странные.

— Не-а, — ухмыльнулся Йен. — Не скажу, что не пытался, но, как видишь, это в принципе непросто.

— И теперь ты… что? Спасаешь Даар?

— Можно и так сказать, — Йен ухмыльнулся еще шире, еще злее и двинулся вперед.

Гном попятился и выпалил:

— Я — Говр!

Будто это спасет его.

— Молодец! — похвалил Йен, не остановившись.

— Мы не знали, что ты жив!

А это что? Попытка оправдаться?

И совсем уже испуганно:

— Мы можем договориться!

— Не-а, — повторил Йен.

Он все еще ухмылялся.

Он так и не остановился.

Договариваться нужно было раньше. И не с ним. Договариваться нужно было до того, как додумались переть на Даар. И вот это “значит, правда”… Они догадывались, что он может быть жив. И что, они думали, он будет делать, когда их войско попрет на Даар? Стоять в стороне? Прятаться в оборотневых пещерах? Бежать?

Так?! Так он должен был сделать?!

Хватит! Набегался!

Наверное, от того, что он слишком устал, ярость Затхэ все-таки взяла верх.

Йен провел легкий обманный удар.

“Раньше!”

Перехватил секиру на ответном взмахе.

“Надо!”

Коротко ударил коленом под дых.

“Было!”

Рванув за древко, другим его концом — наотмашь по лицу.

“Договариваться!”

А потом — разворот.

Секира снесла гному голову.

“Не со мной”.

Оставшиеся в живых бросились врассыпную. И правильно сделали: остались бы стоять столбами — Йен не остановился бы. Просто не смог бы. А сейчас — немного растерялся, не найдя следующего противника. Успел вдохнуть и выдохнуть, успел взять под контроль ярость. Боль. Обиду.

— Эй! — крикнул им вслед и услышал, как странно звучит его голос: напряженно звенит на грани срыва. Не так, как обычно, когда ему просто весело, когда он прячется за этим весельем, нет, теперь ему весело на самом деле. И голос на самом деле вот-вот сорвется. Он сам вот-вот сорвется.

— Эй! — повторил Йен. — Вы раненых забыли! Это такие, у которых еще есть головы, и которые шевелятся…

Оглянулся, будто в поисках. Увидел, как странно смотрят на него подошедшие оборотни. И, кажется, волки тоже. Может, даже виверны подозрительно косились с небес.

"Вы не знаете меня!"

Ярость. Боль. Обида.

Остановиться. Отдышаться. Прийти в себя.

— И механиз… — он снова перевел взгляд на гномов, те были уже далеко и вряд ли слышали. Но Йен продолжил, разве что осекся и исправился. — И обломки свои заберите! Разбросали тут…