Роберт Блох - Рассказы. Том 3. Левша Фип. [Компиляция, сетевое издание]

— Ты хочешь сказать, что герр Тоник теперь лошадь? — ахнул я.

Левша Фип пожал плечами.

— Ну, если нет, — усмехнулся он, — то конюшня, которой я его только что продал, будет ужасно разочарована!

— Мяу! — заорал Левша Фип. — Убери его!

Я уставился на высокого худого проныру, что стоял, дрожа, перед моим столом в ресторане Джека.

— Прошу, — взмолился Фип. — Убери это отсюда.

— В чем дело? — спросил я. — Почему ты так расстроился, когда увидел, что я ем спагетти?

— Спагетти? — Фип вздохнул с облегчением. — Я чуть с ума не сошел, когда увидел, что ты ешь это.

— Почему спагетти так испугали на тебя? — спросил я, когда Фип сел за стол рядом со мной.

— Дело не в моем пищеварении, — сказал Левша Фип. — Я едва взглянул на спагетти, и мне показалось, что я вижу змей.

— Змеи?

— Меня от змей трясет, — пробормотал Фип. — Не ношу крокодиловую кожу и тому подобные штучки.

— Не любишь змей, а?

— Боа-констриктор — не очень симпатичная картина, а я не жалую анаконду.

Я отрицательно покачал головой.

— Я этого не понимаю, Левша. Ты напился и увидел змей, да?

Фип медленно кивнул.

— Когда я пью, от змей я съеживаюсь, — признался он.

Я улыбнулся.

— Тогда на твоем месте я бы бросил пить. Если завяжешь с этим делом, больше не увидишь змей.

Фип нахмурился.

— Но я уже не пью, и все еще вижу змей, — сказал он мне. — Вижу змей и сейчас.

В глазах левши Фипа появился странный блеск. Я слишком хорошо знал, что это значит. У Левши готова новая история. Когда у Фипа блеск в глазах, я обычно ощущаю боль в ушах. На этот раз я решил сбежать в спешке и встал из-за стола.

— Мне пора, — сказал я.

— Вот именно, — сказал мистер Фип, толкнув меня обратно в кресло. — Ты услышишь мою историю.

— Но…

— Я должен рассказать, — сказал Фип. — У меня есть змеиная сказка.

— О нет, — пробормотал я. — Меня не интересуют твои байки.

— Позволь мне все это пересказать, — сказал Левша Фип.

Он очень крепко держал меня на месте. Я вздохнул. Больше ничего не оставалось делать, как сидеть и слушать Левшу.

— Все началось, — сказал Левша Фип…

Все началось на днях.

На днях я ощущаю себя разбитым, что неудивительно, потому что я нахожусь на настоящей свалке — месте, называемом Оазисом. Оазис — это маленькая таверна, расположенная в путанице переулков. У нее есть своего рода восточная атмосфера — потому что она никогда не проветривается. Часть очарования пустыни заключается в том, что таверна обычно пустынна. Там конечно, имеются также песок и пальмы.

Песок есть в плевательницах, а ладони официантов ну чисто листья пальм, которые всегда протягиваются за чаевыми. Владелец Оазиса — восточный персонаж, широко известный как Змей Араби.

Я не знаю, почему упоминаю об этом, ведь меня не особенно интересует атмосфера этого места. Здесь я пытаюсь утопить свои печали — только судя по скорости, с которой я вдыхаю, я с большей вероятностью утоплю себя. Чем больше я кручу бутылку, тем трезвее становлюсь.

Не создавайте ложного впечатления обо мне. Я не пьющий человек. Я редко пью больше, чем могу достать. Но на то есть причина. Откровенно говоря, я влюблен в одну девушку, но она слишком хороша для меня. Девушка, о которой идет речь, — это бурлескная милашка; красавица, но очень высокомерная. Ее зовут Фанни, и какое-то время мы с ней были ближе сиамских близнецов.

Но несколько дней назад она приходит ко мне и говорит, что собирается бросить свое искусство и попробовать себя в классическом балете. Она становится придирчивой к Терпсихоре, и, конечно же, претендует на место в балетной труппе. Я расспрашиваю ее и выясняю, что у нее есть новое «я» — не кто иной, как личность, которая поддерживает балет. Он — Герман Шерман, мерзкий щетинистый червяк.

Мне не нравится ни Герман Шерман, ни классические танцы, ни ее отношение ко мне. Но вместо того, чтобы ударить Германа Шермана в нос и испортить Фанни шансы, я ухожу из ее жизни как джентльмен. Я действительно распрощался с девицей, и поэтому направляюсь в эту таверну Оазис, как я сказал. И вот я сижу днем совсем один в баре, пытаясь утопить свои печали.

Я как раз собираюсь выпить в третий раз, когда замечаю его. Он входит очень тихо, потому что я совсем не слышу его приближения. Первое, что привлекает мое внимание, это когда я тянусь за стаканом и щупаю вместо него пучок бороды. Я кладу бороду обратно на стойку, не будучи любителем таких штук, и смотрю на лицо, прикрепленное к ней. Это темно-коричневая физиономия, скрывающаяся за большим носом…

Этот парень одет в длинную белую ночную рубашку и полотенце, обернутое вокруг его головы. Если только он не сбежал из турецкой бани, я не могу его опознать. Потом я замечаю, что он держит большую, длинную плетеную корзину. И думаю, что понял.

Он, должно быть, оазисная версия сигаретной девушки. Я знаю, что в наши дни не хватает помощи — недостает девушек с сигаретами, потому что все они работают сварщиками.

Бородач улыбается мне, но я не обращаю внимания на этого клоуна в ночной рубашке, потому что слишком занят выпивкой. На самом деле, я начинаю шататься, почти достигнув той стадии, когда можно увидеть змей.

Так и происходит.

Внезапно, на стойке перед собой я вижу скользящих змей. Они худые, злые и зеленые. Я бормочу и издаю громкий крик, затем закрываю лицо руками. Я не люблю змей и хочу, чтобы они исчезли.

Но этого не происходит.

Когда я снова смотрю на стойку бара, змеи все еще там.

Я снова закрываю глаза и собираюсь с духом. Это не может быть правдой. Я украдкой бросаю еще один взгляд, очень быстрый. А потом кричу.

Потому что змеи теперь не просто извиваются на барной стойке. Они свернуты в клубок. Они скручиваются и переворачиваются, а затем замирают. И я вижу, что они сложены в одно слово, и каждая из них изображает букву. Все вместе они составляют слово «СОУС».

Я не могу этого понять.

И не в силах вынести!

Еще мгновение, и я готов выбежать из заведения. В этот момент парень в ночной рубашке вдруг замечает змей. Он просто моргает и подмигивает, затем наклоняется и что-то шепчет им.

Да, он шепчет сквозь усы змеям!

— Мои маленькие зеленые друзья, — напевает он. — Это очень непослушно с вашей стороны.

Он ухмыляется змеям, а потом лезет в свою ночнушку, достает маленькую дудку и начинает дуть в нее. Он начинает дуть в эту трубу, и ему повезло, что в заведении никого нет, а бармен подметает пол, потому что слышится отвратительный скрип.

Мелодия, которую он играет, конечно, жуткая, но она, очевидно, номер один в хит-параде змей, потому что они внезапно разворачиваются и свиваются обратно в проволочную корзину, из которой появились. Змея, которая изобразила «У» в «СОУС», почти ломается пополам, пытаясь снова развернуться.