Елена Кисель - Расколотый меч

За нашими спинами плевались едва ли не все зрители. Пришлось поднапрячься и вернуть несколько плевков по адресу, напоминая, что эту скамейку занимает Дружина. Наверху обиделись, и уже через пару секунд Виоле пришлось возвращать по адресу три-четыре перезревших баклажана.

Веслав оперся на меч и попытался подняться. Его явно не устраивало соседство с телом наемника, и он повторял попытки с такой маниакальной настойчивостью, что даже на трибунах проявили сочувствие (оно выразилось в том, что плеваться стали в два раза реже). С четвертого раза алхимик на ноги все же встал и потащился к нашей трибуне, двигаясь причудливыми зигзагами.

— Идет так, будто вылакал всю свою фляжку, — без тени веселья заметила Виола.

— Ха-ха, — поддержала я ее попытку.

На шествие победителя это точно не было похоже. Веслав брёл, спотыкаясь на каждом шагу, волоча меч за собой — острие прочерчивало тонкую бороздку по земле. Рассеянный взгляд уходил в сторону трибун, из-за этого алхимик спотыкался вдвое чаще, но когда он пытался смотреть себе под ноги — обнаруживал, что перед ним идет его тень, и глаза сразу же поднимал. Кажется, от того, что он смотрел на нее, ему становилось только хуже.

Дойдя до нас, Веслав первым делом уцепился за ограду и привалился к ней.

— Не заснули? — поинтересовался он, протягивая руку за бутылью с водой. К ней он присосался, рискуя нажить себе ангину. Правда, время от времени от бутыли он отрывался, чтобы жадно глотнуть воздуха.

— Ты ранен? — требовательно спросил Йехар.

Веслав не удосужился на него даже глянуть. Он был так занят восполнением в организме водного баланса, что ничто другое его заинтересовать не могло.

И вопрос, к тому же, почти риторический. Что-то не видно на лице у нашего бойца благородной обморочной бледности. Там скорее инсультный нездоровый румянец человека, которому пришлось как следует пробегать с тяжеленным мечом под полуденным солнышком.

Потом он оторвал бутылку от губ, флегматично потряс ее у уха и сполз в сидячее положение. Фраза Йехара о том, что вот, сразу садиться нельзя, замерла у странника на губах.

— Ну, где уж нам, маленьким, — услышали мы слегка придавленный голос, — ранения — это ведь удел рыцарский. Буржуазный-с. Слушайте, а вот не везет же мне с тенями все-таки…

Если до этого мы как-то ограничивались фоновой тревогой — то теперь вскочили на ноги, перепугавшись всерьез. Все сразу схватили и фальшивую бодрость тона, и успокаивающие нотки, после этого соотнесли услышанное с характером Веслава, и…

— Что — совсем плохо?!

— Черт знает что, — выдохнул алхимик, — у меня действие эликсира сошло на нет из-за длительности боя. Меч твой, Йехар… не слушается, зараза… или это я выдохся?

То, что Йехар не вступился за свой клинок, уже говорило о многом.

— Я рассчитал фактор усталости, но не мог же он потяжелеть настолько ! И так и норовил из рук вылететь, я к концу уж и не понимал, с кем больше драться приходится… пламенный привет кузнецу, который его ковал. Такое ощущение, что этот ножичек тебе смерти хочет.

— Может быть, — задумчиво молвил Йехар. — С тех пор, как в нем нет моего сапфира — трудно что-либо сказать…

— И у меня такое ощущение, что Зелхес все же что-то подмешал в этот свой нейтрализатор, — добил тем временем алхимик. Он все пытался отдышаться и все никак не мог. — Что-то неопасное, но отнимающее силы… тьфу ты, крутится-вертится шар голубой…

Он закрыл глаза и потряс головой, как если бы перед глазами у него все плыло. Потом смерил глазами клинок Йехара с глубочайшим отвращением. Потом опять закрыл глаза. Вдохи-выдохи стали спокойнее, но в них все еще просматривалось что-то судорожное.

Устал…

Виола, воровато оглянувшись, опустила над нами барьер от прослушки. Потом еще и наклонилась через оградку к уху алхимика.

— А ты не мог бы… вторую капсулу? Ольга у тебя в карманах найдет…

Я посмотрела на нее с ужасом — найти что-то в пальто алхимика! Да не говоря уже о том, что я запутаюсь в его карманах секунды через полторы — в таком состоянии я вполне могу подсунуть ему вместо усилителя реакции капсулку «Горгоны».

Веслав, не открывая глаз, покачал головой.

— Ты реакцию на передоз этого снадобья не знаешь, — заметил он, начиная что-то отыскивать на своем балахоне. — Тут тебе пламя из всех отверстий просто шуткой покажется.

Он глубоко вздохнул и продолжил свои суетливые поиски то ли застежки, то ли какого-то талисмана.

А на арене уже прохаживался Ксахар. Жених доминессы пребывал в отличнейшем настроении. Даже и не догадываюсь, чем оно объяснялось: тем, что он не так давно отдыхал, сидя на скамеечке? Тем, что его собственный бой продлился минуту от силы? Или, может, он видел, что его противник в этом бою едва ли поднимется со своего места, не говоря уже о том, чтобы куда-то идти?

— Веслав, — тихо сказал вдруг Йехар. Его тяжелая рука легла алхимику на плечо. — Ты не обязан… Мы найдем иной способ добыть этот камень. Ты понимаешь сам, и понимают все: это неравный бой. Я всегда говорил, что наши кодексы нечестны, поскольку преимущество получает тот, кто первым закончит предыдущий бой, но это… Ты же даже не боец… Что можно, ты сделал: вышел на арену с моим клинком, ты сделал даже больше этого, и едва ли я смогу тебя…

Веслав чуть повернул голову к нему, и Йехар, догадавшись, руку убрал.

— А ты все же эгоист, — констатировал алхимик. — Всё так и думаешь, что вокруг тебя этот мир вертится?

Йехар… хм, пожалуй, это была даже не пощечина. Это было что-то вроде удара обухом по голове.

И словно била мамочка Кэшш-Арра, да еще со всего размаха.

— За что же ты бьешься? — прошептал рыцарь так, что почти никто его не услышал, и в этот раз в его голосе зазвучали яростные нотки.

Услышала я. Потому что в этот момент мне хотелось задать тот же вопрос.

Веслав, не отвечая, пристально рассматривал свои пальцы. Потом еще раз смерил клинок брезгливым взглядом, но его взял и поднялся, опираясь на меч одной рукой, второй — держась за ограждение трибуны. Он посмотрел на меня так, будто вопрос угадал и будто припомнил в подробностях тот вчерашний разговор с участием Йехара.

— Это вы насчет того, можно за это умереть или нет? — уголок губ зашелся в ироническом тике. — Разберусь на месте.

Он расстегнул и сбросил на землю балахон, который так ему помог. Правда, сам балахон после боя с Нуглеазом напоминал пестрое собрание лоскутов и полосочек, которые сшили кое-как, но этот жест заставил встрепенуться даже Виолу.

— Весл…

— Он только мешает теперь, — бросил алхимик, безжалостно вытирая рукавом балахона лицо. — Под ногами путается… не могу просчитать, как он себя поведет.

Он отшвырнул одежду в сторону, оставшись в обычных своих спортивных брюках и в залатанной фуфайке, и прибавил мрачно: