александр Баркалев - Центральный зомбилэнд

Закрыв поглотившую нового пленника утробу, Рыжик, не опуская ношу, отнес ее к передвижному боксу Кирилла и пристегнул ремнями. После он совершил те же манипуляции с оставшимся осужденным. При любом действии снаружи, внутри сильно трясло. Только теснота спасала Кирилла от синяков и ссадин. Она же забивала нос жутким запахом прогорклого масла и каких-то едких химикатов.

Дело было сделано. Удовлетворенно гудя, робот что-то нажал, отключая сигнализацию, и лифт двинулся дальше. Поднимался он недолго, и вскоре створки дверей распахнулись вновь. Четыре передвижных койки-бокса были вывезены примерно в такой же коридор, какой они оставили внизу. Только этот был залит слепящим белым светом и по длине казался явно короче. Здесь их уже ждали несколько медицинских роботов, абсолютно бесшумных и оттого жутковатых. Наверно, они передвигались на магнитных подушках, а не на обычных шасси. Других подробностей рассмотреть не удалось, так как Рыжик забился в самый дальний угол лифта и только шумно пыхтел и искрил, когда белые прислужники утилизации проплывали слишком близко от него. Выходить из лифта он не намеревался. Когда кабина опустела, он, ржаво-радостно звякнув, вновь нажал на кнопку подъема. Закрывающиеся створки с недозволительной вальяжностью и медлительностью все-таки отделили их от страшного коридора. Любопытно, а роботы боятся утилизации или нет? Лифт тронулся и, набрав скорость, потянул их ввысь, прочь из опасного подземного царства.

А потом были переходы. Направо, налево, снова налево… По бесцветным коридорам с темнеющими пятнами дверей или окон. Направо, вверх по пандусу, снова направо… Мимо проехал какой-то робот, но даже не погудел им. Снова вверх, снова направо, вперед метров сто… Здесь вообще есть зомби или люди? Ответ неожиданно пришел изнутри. Кирилл почувствовал разум. Как тогда на перекрестке. Ощущение было слабое. Разум был еще далеко. Однако голод проснулся мгновенно. Необходимо было держаться. Память подсказала способ. Он сжал кулаки и начал медленно разгибать пальцы. Один, два, три…

Где-то слева искоркой на горизонте сознания замаячил еще разум, и еще один. Шесть, семь… И еще несколько разумов справа. Кирилл шумно вздохнул. Голод удалось загнать в подпол, но ему будет очень непросто надолго удержать там столь грозного противника.

Сквозняк, проникший через щели в корпусе робота, ознаменовал их выход наружу. Трясти стало намного сильнее. Пожалуй, несмотря на тесноту, он набьет себе здесь не один синяк. Обзор был, конечно, не очень, и небо уже давно потемнело, но Кирилл напрягал глаза, как только мог. Он жадно пытался рассмотреть окружающий город. Когда еще доведется увидеть место пребывания Великих?

Центральный квартал М-полиса был недоступен для зомби. Даже перворазрядные золотые бирки не могли попасть сюда. Окруженный со всех сторон водой (с юга река, с севера Садовый канал) центр представлял собой остров, совершенно отделенный от остального мира. Ни одного моста не было переброшено через потоки к высоким гранитным стенам, выраставшим, как скалы, прямо из воды. За стенами были видны крыши домов, какие-то островерхие башни и кроны высоких деревьев. Мир Великих, попасть в который можно только им самим, по специальным, строго охраняемым тоннелям. Мир, о котором мог только мечтать обычный зомби второй категории, без надежды на получение первой. Мог, но, впрочем, никогда не мечтал. Изредка, когда оказывался он на старых набережных, отданных в основном под парки и маленькие ресторанчики, Кирилл, наверно, задумывался о том, что скрывается за стенами по ту сторону воды. Однако он быстро эту мысль терял и, отвлекаясь на обычную адекватную жизнь, уже и не находил.

Город, впрочем, особо Кирилла не впечатлил. Старые дома, не слишком высокие, окруженные темными деревьями. Совсем не широкая улица с двумя рядами антикварных фонарей. Очень похож на старое Замоскворечье, единственный район М-полиса, где еще встречается столь утлая застройка. Улица была пустынна. Тем не менее Кирилл вроде видел какие-то движущиеся тени в конце и ощущал с десяток разумов. Странно, но чем больше их было, тем легче он справлялся с желанием выскочить и наброситься на обладателей этих разумов. Как будто его собственное сознание привыкало к постоянному раздражению и реагировало на него уже не так остро.

Рыжик между тем, забирая все время вправо, донес Кирилла до таинственной подворотни, отгороженной от мира ажурными коваными створками. Видимо, это место и было целью их недолгого путешествия. Ворота мелодично звякнули и гостеприимно распахнули калитку, обнаружившуюся в одной из их половинок. Рыжик медленно и максимально аккуратно протиснулся в нее. Однако его внушительные габариты не позволили совсем избежать конфуза. Он все же зацепился в конце о кованый завиток и издал душераздирающий скрежет. Хорошо, что улица была пуста, и на этот звук никто не обратил внимания.

За воротами открылся небольшой дворик, где их уже ждали. Натертый до блеска и, кажется, покрытый слоем настоящего золота, робот-дворецкий распространял вокруг себя ауру роскоши и волны нескрываемого недовольства порученным заданием. Раньше подобную дорогую технику Кирилл встречал только в зомби-панельных сериалах о богатой жизни золотобирочных топ-менеджеров и их жен топ-моделей.

Странная приставка – «топ», делающая обычную ерунду, ерундой необычной, с золотым напылением, что ли. Слово вроде для языка родное, а вот смысл непонятен. Ведь не связан же он с тем, что топ-менеджеры могут на подчиненных топать ногами. Судя по его собственному опыту, они обычно предпочитают орать. Кирилл несколько раз был на совещаниях у вице-президентов Первого банка и всегда выходил с них облаянным. Причины крика были, конечно, разные (невыполнение планов, неправильный стиль одежды, поломка стула и так далее), но результат всегда был один. Подчиненным на повышенных тонах рассказывали, что они толпа ненужных бездельников и идиотов. Так что это скорее не топ-менеджеры, а крик-менеджеры или ор-менеджеры. Кирилл по этому поводу никогда не напрягался и даже не обижался. Орать на подчиненных – это есть основная часть работы руководителя, потому что в идеально отлаженной бюрократической системе повлиять на что бы то ни было не мог никто. Ни он сам, ни его начальник, ни вице-президенты, ни президент, которого, к счастью, никто не видел, не могли изменить ни на миллиметр утвержденный процесс документооборота. Оставалось только орать. Крик создавал, в основном, правда, у кричащего, впечатление, что от него что-то зависит, и что он чем-то таким управляет.

Кроме того, право громогласно и нелицеприятно высказываться в отношении других зомби-особей является весьма ценным бонусом, даруемым более высоким социальным статусом. Золотые бирки кричали на белые бирки. Белые бирки строго в соответствии с должностной иерархией кричали друг на друга и на серые. Серые бирки, у которых чаще всего подчиненных не было, кричали на роботов.