александр Баркалев - Центральный зомбилэнд

Она кивнула:

– Там погиб хороший человек. Он работал на моего отца и охранял меня. До конца охранял.

Даже не видя ее мыслей, Кирилл понял, что девушке очень грустно.

– Жаль его. – Он не солгал, когда сказал это, но не смог удержаться и от дополнения. – Там погибло немало зомби, и еще многие – после…

Даша чуть нахмурилась, прямо как сердитый котенок. Невыносимо захотелось чмокнуть ее в нос.

– Он спас меня от них.

– Да, – согласился Кирилл. – Но и на них не было вины, иной, кроме той, что они зомби.

– А ты? Ты же другой.

Вопрос-утверждение повис в воздухе.

– Я – другой, – подтвердил Кирилл. – Только, если бы мне поставили правильную руку, я был бы среди них… Наверно, таким же, как они. ? Немного подумав, он добавил: – Если бы мне поставили правильную руку, этого ничего вообще бы не было…

Она покачала головой. Упрямые морщинки разгладились, и Даша взяла его руку в свои. Ничего не говоря, она просто держала его ладонь, передавая ей нежданное и безумно приятное тепло. И успокоение. Все-таки она была удивительной девушкой. Способность понимать и отвечать без слов, но так, что все абсолютно понятно, не часто встречается в девушках. А величайший талант дать собеседнику закончить спор своей репликой, практически невозможно найти среди них.

За стеклом лимузина, как по экрану зомби-панели, проплыл усыпанный огнями фонарей перекресток с улицей 16-02.

– Нехорошее место, – тихо прошептала Даша.

– Да, – отозвался Кирилл. – Но здесь я встретил тебя.

Она тряхнула волосами и вновь промолчала.

Девушка, которая умеет молчать. Упускать такую не стоит ни при каких обстоятельствах. Даже внутренний голос вылез из своей каморки и согласно хмыкнул. Почти одновременно очнулся не привлекавший ранее внимания к себе Рыжик. Он неожиданно разразился серией тревожных щелчков и писков. Даша, кажется, поняла сразу.

– Открой его, – приказала она роботу.

Одновременно она отпустила руку Кирилла. Тот недовольно выдохнул.

– Профессор пытается с кем-то связаться. Рыжик зафиксировал передачу, – пояснила Даша возникший ажиотаж.

И действительно, когда дверца импровизированной темницы, отъехала в сторону, перед молодыми людьми предстал скрюченный в три погибели профессор, который что-то усиленно бормотал в маленькую черную коробочку. Непонятным образом он со скованными руками смог сорвать повязку со рта и вытащить из потаенного места нужный гаджет. Заметив, что его хитроумные действия обнаружены, Сергей Петрович, уже не скрываясь, закричал в передатчик:

– …и немедленно свяжись со службой безопасности, пусть отследят ее машину…

Закончить фразу он не успел. Кирилл, подскочив, зажал ему рот ладонью, а Рыжик вытащил из рук передатчик. Через секунду черная коробочка, горестно хрустнув в железных клешнях, отправилась в иной мир, если он, конечно, есть у разумной техники. Профессор промычал нечленораздельное, но понятное всем ругательство и замотал головой. Кирилл убрал свою руку.

– Ну, вот и все, молодежь, – радостно объявил Сергей Петрович. – Я успешно сообщил о своем похищении и скоро вашу теплую компанию благополучно накроют.

Лицо скрюченного ученого просто излучало оптимизм.

– Предлагаю сразу сдаться, Дарья Михайловна, – завершил он свое выступление.

Кирилл растерянно оглянулся на девушку. Даша явно была напугана. Рыжик возмущенно скрипнул шестеренками и пустил синюю искорку прямо в темечко профессора. Тот заорал, обильно удобряя речь неизвестными Кириллу, но точно ненаучными терминами. Даша невесело рассмеялась.

– Мы пойдем до конца, – сообщила она. – Вариантов все равно нет.

– Лучше поедем, – закончил ее мысль Кир. – Ходить здесь опасно.

И смех пробрал уже их обоих. Причем, чем больше они смотрели друг на друга, тем им становилось веселее.

– Ты жутко нелепый в этом старом котелке, – смогла наконец выдавить из себя Даша.

– Знаю, – сообщил Кирилл и вернулся к ней на сиденье.

Завязывать рот профессору и закрывать его на замок не стали. Так лучше следить за его пакостями.

– Идиоты, – нервно сказал профессор и почесал нос об коленку.

Новая волна смеха накрыла Дашу и Кирилла и рассыпалась звонкими бусинами по салону.

Глава 10

Антон Иванович, вступив в свою квартиру, не спеша стянул с себя коричневое старомодное пальто и протянул его подлетевшему роботу-дворецкому. Затем он сменил жесткие уличные ботинки на мягкие тапочки и проследовал в гостиную. У Антона Ивановича была неплохая квартира во дворе дома на Тверской улице. Кроме прихожей и гостиной он располагал еще столовой, библиотекой, кухней и тремя спальными комнатами. Однако самую большую спальню он эксплуатировал только наполовину, а две остальные не использовал вовсе.

Дело в том, что Антон Иванович был не женат. И детьми он также не мог похвастаться. Большая и роскошно обставленная недвижимость досталась ему от почивших уже родителей и покрывалась паутиной в полной тишине, без женских скандалов и детских криков.

Антон Иванович не любил детей. Это такой источник беспокойства, грязи и бессмысленного убийства времени, что только сумасшедший будет добровольно искать сего счастья. К женщинам Антон Иванович относился несколько иначе. В принципе, они его привлекали, особенно до того момента, как ему стукнуло пятьдесят лет (а может, и до сорока пяти). С некоторыми представительницами слабого пола он даже встречался. Однако на определенном этапе отношений каждая из них заводила разговор о детях. У них, видите ли, просыпался материнский инстинкт. Прямо как у зомби, честное слово. После этого неизменно следовало расставание, достаточно легкое, впрочем, для обеих сторон, поскольку сам он к женщинам никогда глубоко не привязывался, а они почему-то, пообщавшись с ним пару месяцев, также начинали испытывать противоречивые чувства. Некоторые особи вообще покидали роскошные апартаменты, даже не дойдя до слов «Давай заведем малыша…»

Интересно, что при расставании все женщины пытались убедить его в том, что он – полное ничтожество. Антон Иванович им, конечно, не верил, а прожившая с ним до недавнего времени матушка абсолютно его поддерживала. Примерно до достижения сорока она даже всячески приветствовала каждый новый разрыв, серьезнейшим образом восклицая:

– Какое счастье, Антоша! Я сразу поняла, что она недостойна тебя.

После сорокалетнего юбилея материнские восторги по поводу неудавшихся отношений стали сходить на нет, как, впрочем, и количество сих отношений. Затем начались вздохи и попытки познакомить его с «приличными» девушками, ни одна из которых также не задержалась в квартире дольше, чем на чай. А год назад матушка в последний раз горестно вздохнула и опочила не совсем в мире, но окончательно оставив надежду понянчить внуков.