александр Баркалев - Центральный зомбилэнд

В результате Антон Иванович в свои пятьдесят пять лет представлял из себя крайне завидного жениха с высокооплачиваемой работой, дорогими часами и роскошной квартирой. Однако абсолютно без женской опеки и без какой-либо реальной вероятности ее обрести. Первое время ему крайне не хватало материнских пирожков и даже не менее горячих материнских наставлений, что оказалось для него неожиданным открытием. Однако, в конце концов, он купил себе новую модель робогорничной и записался в мужской клуб, где раз в месяц искал и успешно находил утешение в обществе женщин, не болтающих о продолжении рода и совместных покупках. Таким образом, жизнь его вошла в размеренную колею. И вытащить его из этой колеи представлялось малоперспективным занятием.

Откушав меж тем ужин, торжественно поданный на старинной фарфоровой посуде, Антон Иванович пожурил робота-горничную за недостаточную расторопность и похвалил робота-повара за идеально прожаренного цыпленка. Оба чуда техники одинаково мигнули в ответ желтыми датчиками и прогудели что-то на своем машинном языке. Видимо, извинялись и благодарили. После чего робот-повар вернулся на кухню в свой шкафчик, откуда был вызван специально для выслушивания мнения хозяина, а робогорничная, грациозно мелькая манипуляторами, приступила к уборке со стола.

Удовлетворенно вздохнув, Антон Иванович проследовал в гостиную, где расположился в уютном кресле перед огромной видеопанелью. Пятничный вечер у Антона Ивановича обычно был посвящен незамысловатому общению с панельными программами в достойном обществе сладкой вишневой настойки. Хрустальный графин с темно-красной жидкостью и приземистый бокал с точеными гранями были уже услужливо размещены на невысоком столике с инкрустацией, придвинутом поближе к креслу. Антон Иванович не любил вставать из кресла или за чем-либо тянуться. А после третьего графина с настойкой уже и физически не мог этого делать без риска повредить целостность вековой посуды и мебели, его окружающих.

В эпоху абсолютистского правления в их доме покойной матушки пятничные вечера почти всегда проходили в обществе ее интеллигентных друзей. Однако многие из них уже покинули сей мир, а остальные после смерти хозяйки дома потихоньку оставили его. И тогда Антон Иванович внезапно осознал, что собственной дружеской компанией он не обзавелся, а потому ждут его вечера уединенные и тихие. По первости пытался он еще приглашать некоторых знакомцев своих на застольные посиделки, а то и навязывался к ним в гости. Только знакомцы под самыми изощренными предлогами избегали его дома и недвусмысленные намеки на приглашение его к себе игнорировали. Причин таких странностей Антон Иванович не понимал, поскольку считал себя человеком просвещеннейшим и интереснейшим, со слов, разумеется, своей матушки и ее почивших почитателей. А потому, дабы не впадать во внутреннее противоречие, списал он поведение окружавших людей, в основном из среды его коллег по работе и научной деятельности, на их собственную глупость и зависть к его несомненным талантам. Убедить себя самого в этом выводе было не сложно. Однако вечера, особенно пятничные, когда возвращаешься домой пораньше, сей вывод украсил не особенно.

Панель нежно распространила вокруг экрана радужное поле объемного изображения. Показывали старый фильм, кажется, об еще более древней истории. Во всяком случае, актеры пребывали в шутовских костюмах. Какая-то ерунда. Антон Иванович не любил историю. Не то чтобы он ее изучал и невзлюбил по неким конкретным причинам. Скорее, это была некая внутренняя предрасположенность к неприязни, вызванная полной неспособностью понимать.

Ну, были в прошлом какие-то события. Ну, построил Петр Первый Петербург. Ну, открыл Колумб Америку… И что? И тот, и другой давно умерли. СП-полис ничем от его родного М-полиса не отличается, разве что поменьше, и погода там попротивнее. А Заокеанский Зомбиленд – это, вообще, постоянный источник напряженности. Лучше бы его и не открывали вовсе. Зачем все это знать? Если бы даже океан переплыл не Колумб, а Петр, то лично Антону Ивановичу от этого никакой пользы бы не было. Ни вреда, впрочем, тоже. И потом, кто его знает, что в те дикие времена происходило на самом деле? Может, все и было наоборот? Судя по статуе Петра на стрелке, тот скорее являлся мореплавателем, чем строителем. Кстати, это единственный монумент, оставленный на обозрение зомби, из-за излишней дороговизны его демонтажа. Так что наплевать ему глубоко на историю чего бы то ни было. Скучное и пустое повествование.

Идентичным образом Антон Иванович относился к живописи, классической литературе и музыке. Хотя при желании он мог вытащить из головы вбитые туда родителями данные из этих областей. Без всякого удовольствия и только по большой необходимости, например, дабы произвести на кого-нибудь впечатление. Тем не менее, мог.

Программа о природе Африки встретила его на следующем канале. Антон Иванович протяжно и от души зевнул. Третий бокал настойки пошел гораздо легче первых двух. И почему до сих пор не очистили южные территории от варваров? Ведь понятно же, что это дешевле и проще, чем строить и содержать Барьер против них. Не понимают эти персонажи, в своем правительстве, очевидных вещей. Были бы поумнее чуток, спросили бы у него, как действовать. В душу закралась старая обида. В прошлом месяце старый пень Сергей Петрович не взял его на встречу в Администрацию Президента. Потащил туда молодого Синявского. А у того мозгов нет совсем. И стаж у того вдвое меньше против его собственного. Когда уже старичок успокоится и отправится на заслуженный отдых? Тогда Антона Ивановича по старшинству назначат директором института, и он уж построит работу правильно и организованно. Без надоевшего уже бардака и разгильдяйства. А Синявского первым же делом переведет в выездную лабораторию на Новую Землю. Пускай там белых медведей зомбирует… Сладкое ощущение воображаемой власти, усиленное четвертым бокалом, растеклось по членам.

На втором десятке переключений каналов по экрану замелькали зомби-сериалы. Антон Иванович остановился уже на третьем. Он, конечно, ни с кем не делился этим секретом, но зомби-сериалы были единственными панельными программами, которые он мог поглощать часами. Как ни странно, несмотря на все свое отвращение и отрицание этих дьявольских созданий, он не просто с приятностью, но с наслаждением впитывал выдуманные перипетии их бытия. Зомби-панельные сериалы не только не вызывали у него ни мыслительного, ни какого иного неприятного напряжения, но и захватывали его воображение. Он даже не поленился и послал в управление видеопроизводства пару сюжетов для новых ситкомов. Ему ответили вежливым отказом. Бездарные завистники!