александр Баркалев - Центральный зомбилэнд

– Только я вас высажу заранее, – продолжила Даша голосом вершительницы судеб мира. – Мне нужно въехать одной и отключить несколько камер и датчиков.

Кирилл покорно кивнул, Рыжик булькнул, профессор недовольно поскребся. На этой волне всеобщего согласия, всех троих выставили прочь из уютного салона на излишне свежую красоту весеннего утра. Здесь они пока что и пребывали в ожидании бросившей их девицы, наслаждаясь видами дикой природы. Впрочем, скорее всего по-настоящему наслаждался только Кирилл. Плененный ученый непрерывно жаловался на затекшее тело и прохладу. А Рыжик скрипел и явно беспокоился по поводу сырости, жутко вредной для его проржавевшего, жестяного естества.

Кирилл, однако, такому шумовому сопровождению должного внимания не уделял. Им полностью овладела природа. Лес вокруг выглядел совсем не похожим на те парки и лесные зоны, что он время от времени посещал в М-полисе. Происходило это обычно на так называемых пикниках и выездах с друзьями и коллегами по работе.

Ни намека на присутствие зомби-особей или людей. Густые заросли, сквозь которые точно никто и никогда не продирался, кроме диких зверей, подходили вплотную к дороге. Только там, где веселый ручей пробегал кусты и подлесок, было чуть посвободнее. В данном проеме открывался взору маленький кусочек внутренней жизни лесного мира… Мира, полностью свободного от присутствия организованного сознания. Ни ухоженных дорожек, ни расчищенных площадок для барбекю, ни даже стоек для беспроводной подзарядки зомбифонов… В этом лесу не было ни намека на опутавшую остальную планету цивилизацию. Если, конечно, не обернуться и не посмотреть на доставившее их сюда дорожное полотно. При всем том лес не был пустым. Его наполняла практически невидимая, но с избытком слышимая жизнь. Шорох ветвей, таинственные потрескивания и поскрипывания, тяжелый гул стрекоз и нескончаемые птичьи напевы. Все это многозвучие заливало лес, делало его живым и близким.

– Хорошо, уважаемый не друг, а просто знакомый… – Сергей Петрович предпринял новую попытку наладить контакт. – Нельзя ли хотя бы из чувства человеколюбия выпустить меня из столь неудобного места? Я все-таки пожилой человек…

Отвечать Кириллу не хотелось. Внутренний голос подсказывал, что ничего хорошего из беседы с этим типом не получится. Однако почему-то не ответить он не смог.

– Вы просите зомби проявить человеколюбие? – он постарался вложить в свои слова столько иронии, чтобы она стекала через край.

– Отчего же нет? – Профессор с радостью ухватился за предложенную возможность поспорить. – Вы разумное существо с заложенными в вас элементарными понятиями о правильности и справедливости. Согласитесь, не очень правильно, когда такой немощный старик столько времени уже испытывает мучения в этом вонючем ящике.

Зря он ответил профессору, теперь непонятно, как выпутаться из сотканной тем словесной паутины.

– Вчера вечером ящик был совершенно не вонючим, – вставил Кирилл. – Я его лично мыл. Так что вся вонь, скорее всего, от вас самих.

Рыжик благодарно гукнул в подтверждение этих слов. Только профессор был наготове.

– Возможно, вполне возможно. Все мы, даже лучшие из нас, не источаем аромата роз и жасмина. Однако сей прискорбный факт не может служить поводом для того, чтобы я задохнулся собственными миазмами.

– Чем?

Слово было до мурашек противное.

– Миазмами, дорогой мой, то есть не благоуханными испарениями. – Тон профессора стал поучающим. – Кстати, если бы вы меня освободили, то мы смогли бы побеседовать на любую тему, которая вас интересует. До прихода нашей благодетельницы, так сказать.

Искушение оказалось крайне велико. Профессор наверняка знал немало ответов на вопросы, роящиеся в беспокойной голове Кирилла.

– Да ладно вам, молодой человек. – Сергей Петрович словно почувствовал возникшую слабину и продолжал давить. – Вы же не думаете, что если меня выпустить, то я смогу от вас убежать или сделать что-то предосудительное? Здесь… посреди леса… без техники… Я, очевидно, не справлюсь с таким сильным молодым и здоровым человеком…

– Я – зомби, – машинально поправил Кирилл.

– Тем более, – с апломбом закончил профессор. – На самом деле, это мне следует опасаться ваших… э-э-э… наклонностей.

Кирилл задумчиво оглядел старикашку. До чего смешно выглядит человек в таком согнутом состоянии. Странно, почему Даша не расхохоталась тогда, когда увидела внутри Рыжика его самого. Может, потому что он не человек? А профессор, действительно, слишком хлипок, чтобы сбежать или тем более напасть. Может и стоит облегчить ему муки, столь знакомые Кириллу по собственному опыту?

– Наручники не сниму, – решительно сказал Кирилл, пытаясь убедить себя самого в том, что это его собственное решение.

– И на том спасибо, – возгласил Сергей Петрович, извлекаемый умелыми клешнями Рыжика из опостылевшего плена.

Стоять на ногах ровно профессор научился не сразу. Несколько минут он вынужденно опирался на конечности робота и протянутую руку Кирилла.

– Спасибо, – уже более искренне поблагодарил Сергей Петрович, совершив первые самостоятельные шаги.

Подойдя к краю дороги, он с выпирающей немощью и громким вздохом облегчения опустился на постеленную Кириллом для себя куртку. Однако по мыслям профессора в это время носились оживленные зеленые всполохи, показывающие явную активизацию ментальных процессов. То ли он просто радовался освобождению, то ли замышлял коварные планы.

Кирилл устроился рядом со старичком. Места на куртке не хватило, так что сидеть пришлось на камне.

– Кстати, просто для информации… – Кирилл решил заранее отвести мысли профессора от темных замыслов. – Вы без котелка, я – тоже. Так что все ваши зеленые мысли у меня как на ладони.

Освобожденный кивнул так, словно и не забывал об этом.

– Почему зеленые? – уточнил он единственную, видимо, непонятную ему деталь.

– Я их такими вижу, – пояснил Кирилл. – Зеленоватые такие, с желтизной. Как горчица. Только светятся.

– А мысли остальных людей окрашены для вас в другие цвета?

– Да, самые разные. И они все время меняются. Вот ваши, например, сейчас покрылись белыми искорками.

– Это любопытство, – с удовлетворением отметил профессор. – Эх, молодой человек, сколько мы бы с вами сделали для науки, если бы мне вас отдали на полгодика…

Мечтательное выражение проплыло по его сморщенным мелким чертам лица. Кирилл решил даже не представлять те процедуры, которым в это мгновение подвергал его ученый в своих мечтах.

– Я – не человек. – Кирилл добавил в голос нотку грубости. – И вас вытащил не для того, чтобы вы меня допрашивали.

Профессор посмотрел на него туманным взглядом, видимо, завершая в воображении самый интересный эксперимент, и только потом ответил: