александр Баркалев - Центральный зомбилэнд

ЗА ГОРОДСКОЙ ЧЕРТОЙ

Глава 1

Ручей был неглубокий, совершенно прозрачный и какой-то несмышлёный. Он выпрыгивал из бетонной трубы, заложенной под дорогу, с таким несерьезным и неразборчиво громким гомоном, с каким толпа первоклашек вырывается на волю из распахнутых дверей школьного класса. Впрочем, и освободившись от тесного бетонного диаметра, ручей продолжал вести себя отнюдь не по-взрослому. Он хватал ветки, прошлогодние листья, еловые шишки и просто кусочки всякого хлама непонятного происхождения и куда-то тащил все это богатство с радостью золотоискателя, извлекшего из земли самородок.

Самое странное было то, что, несмотря на весь мусор, собранный в его мокрых ладошках, вода в потоке оставалась настолько прозрачной, что Кирилл различал каждый камешек на его дне. Так чист может оставаться только ребенок, которому внутрь еще не просочилась окружающая нас… На язык попросилось слово «пакость»… но нет, не всегда то, что наполняет жизнь, несет столь негативную окраску. Есть много совсем неплохих вещей и явлений. Только какими бы они не были, хорошими или плохими, они одинаково успешно засоряют, затуманивают ту кристальную чистоту, что была в детстве.

До недавнего времени Кирилл практически не помнил себя в детском возрасте. За исключением нескольких событий, специально записанных на подкорку, детские воспоминания ушли вместе с ненужными школьными курсами. Однако за прошедшие две недели неадекватного существования в память вернулось множество маленьких обрывков ушедшего времени. Скорее образы, яркие картинки и связанные с ними ощущения, чем что-то подробное и конкретное.

Вот он в парке с кем-то из родителей. Отчего-то он никак не может разглядеть, с кем именно. Деревья, гигантские великаны, окружают гладкий уснувший пруд. Солнце, яркое и горячее, с трудом пробиваясь сквозь кроны, пускает тысячи бликов по водной поверхности. Кирилл и тот, кого не разглядеть, стоят на низком деревянном мостике. Рядом. Его держат за руку, а он вырывается и хочет залезть на перила, чтобы заглянуть вниз. Туда, в самую глубь оцепеневшей воды. Он точно знает, что там скрывается тайна. Какое-то важное открытие непременно ускользнет от него, если он не посмотрит туда. Наконец ему разрешают вскарабкаться на шаткие перила, продолжая осторожно придерживать теплыми руками за плечи. Он залезает на нижнюю перекладину и, перегибаясь через верхнюю, напрягает глаза. Он пытается увидеть сквозь изменчивые солнечные всполохи то, что на дне. Иногда ему кажется, что он почти разглядел, почти узнал под водой каких-то существ, непонятно еще смешных или страшных. Однако через мгновение они вновь становится текучей игрой света на тонкой глади пруда. Кирилл стоит на перилах очень долго. И все это время чьи-то теплые, надежные руки обнимают его за плечи. Чей-то тихий голос ласково уговаривает его пойти дальше. И ему так хорошо, что не описать словами.

Неожиданно к мостику подплывают утки, разбивая безмятежную воду мелкой рябью. Наверное, думают, что их здесь покормят. И он спрыгивает с перекладины обратно на доски настила, громко топая сразу обеими ногами, и громко смеется. Не потому, что его насмешили глупые утки. Нет. Ему просто очень хорошо в этот момент. По-настоящему хорошо…

– Хорошо-о-о, – мечтательно протянул Кирилл.

Утреннее умытое солнце согласно подмигнуло ему из ручейковой сутолоки. В придорожных зарослях березняка, куда убегала вода, заливались трелями неизвестные птицы. Им, видимо, тоже было неплохо. Стоявший позади Рыжик скрипнул ржавыми шестеренками. Кирилл вдохнул полной грудью ароматный и влажный воздух и повторил:

– До чего же здесь хорошо!

Природа окружила его со всех сторон, обняв теплыми, желтыми руками.

– Не соглашусь с вами, мой друг, – прозвучал недовольный стариковский голос, как всегда, не к месту. – Крайне сыро, холодно и неуютно. Особенно мне.

Кирилл не стал оборачиваться, чтобы проверять, насколько неуютно профессору. Он и сам путешествовал в таком свернутом положении.

– Я вам не друг, – лениво оспорил он утверждение пленника.

Пропитанный духом пробуждения ветерок, казалось, отказывался нести их слова, столь неуместные в этом месте. Слова звучали глухо и умирали, не успев оторваться от языка.

– Кто знает?.. – настырно продолжил профессор.

– Я знаю, – сообщил Кирилл.

– Как может существо с неполноценной памятью и неразвитым сознанием… – Профессору явно хотелось общения. – Уж простите меня за прямоту. Так вот, как такое существо может утверждать, что знает что-либо лучше существа с сознанием и памятью натренированными и развитыми за десятилетия самосовершенствования и научных размышлений?

Кирилл спорить не хотел.

– Восхищаюсь вами, профессор, – сказал он и зевнул.

Он сильно устал и не выспался. Они пересекли южную границу М-полиса уже заполночь, помахав на прощание многочисленным огонькам калужских промышленных кластеров. После этого почти шесть часов их маленькая компания продвигалась сквозь аграрную зону по абсолютно темной трассе. Даша успела подремать, уютно устроив головку на его плече. Это настолько растревожило его нервную систему, что сам он ни на мгновение не сомкнул глаз. Запах волос девушки и ее ровное дыхание были слишком близко от его волос и его дыхания, чтобы он почувствовал себя достаточно расслабленным для сна. Сергей Петрович, до последнего ожидавший освобождения из плена, видимо, также не спал всю ночь. Во всяком случае, из глубин Рыжика время от времени доносились сердитое сопение, звуки возни и приглушенные проклятия непонятно в чей адрес. Хотя догадаться, кому они адресовались, в общем-то, было совсем не сложно.

Проснувшись, Даша с милой непосредственностью посердилась на Кирилла за то, что он не вздремнул, и неблагодарно выпроводила его в другой конец салона к Рыжику и профессору. Сделано это было под тем предлогом, что лично ей необходимо привести себя в порядок. Можно подумать, он не видел, как девушки «приводят себя в порядок». Он вообще-то жил с одной… Хотя, лучше всего здесь об этом не упоминать.

Кирилл собрался было с умилением понаблюдать, как Даша прихорашивается. Между прочим, в растрепанном и сонном виде она нравилась ему даже больше. Однако девушка, заметив его пристальный взгляд, фыркнула и попросила отвернуться. Ее это, видите ли, смущает, и она так не может.

«Подумаешь, невидаль!» – ответил ей Кирилл. Мысленно, конечно, ответил… Оставшуюся часть пути он лицезрел густой лес, медлительно выплывавший из плотного предутреннего тумана по краям дороги. Конца ей, казалось, уже не будет. Однако лимузин все же съехал со скоростной трассы, по которой несся в непривычном для Кира одиночестве, и покатил по такой же ровной, но более узкой периферийной дорожке. Даша к этому времени причесалась и даже умылась. Надо же, первый раз он встречает машину со встроенным умывальником!.. Явив миру свое прояснившееся личико, она сообщила, что до усадьбы осталось пара километров.