Дэйв Макара - Попаданы

Почесав затылок, убрал в сторону камеру и занялся привычным делом — составлять список дел на завтра, ведь президент —- человек необъяснимо занятой и без списка просто обречён крутиться бешеной белкой, не имея возможности не то что покушать, но и даже в туалет сходить спокойно!

— Как думаешь, — Юрьев любовался очередным рисунком, разукрасившим небо над их головами пышными цветами местной сирени. — Что наши найдут?

— Геморрой. — Мил откровенно злился. — Только геморрой и ничего кроме него, родимого. Сам посуди, когда и что мы дождались хорошего от Европы и… прочих?

Юрьев пожал плечами, признавая, что хорошего, от забугряндии никогда и не было.

Ну не брать же в расчёт польские яблоки или финскую селедку…

Любуясь рекой, фейерверками, взлетающими над её чистыми водами и закатным светилом, над верхушками деревьев, оба помалкивали, наслаждаясь теми минутами, что выпадают так редко.

И пусть один уже прошёл этот кошмар, а другому предстояло подставить свой череп под ещё больший, сейчас было можно стоять у перил балкона с бокалами коньяка и любоваться.

Любоваться здесь и сейчас, ведь в любую минуту жизнь могла постучаться в запертые двери кабинета и напомнить о том, что она ни стоять, ни ждать не любит.

В толпе на другом берегу реки уже вовсю сновали журналисты, которых устроители обманули на два часа, дабы вволю и спокойно оценить работы конкурсантов, не отвлекаясь на дурные вопросы представителей древнейшей профессии.

Служба контрразведки уже вела под белы руки кольвега и женщину с заткнутым кляпом ртом — неудачно выбрал куратор место встречи со своим агентом.

Ходун беседовал с друидом, подбрасывая на ладони пять ярко-зелёных зернышек и задумчиво кивая головой.

Очередной хлопок взрыва явил миру серебристого дракона, громко хлопающего своими крыльями, нервно дергающего шипастым хвостом и изрыгающего из пасти золотое пламя, пыльцой оседающее на всех, кто находился внизу.

Огненный рисунок был настолько жив и реален, что у всех окружающих вырвался восхищенный выдох и ещё один, когда дракон, сложив крылья, пронёсся над гладью замершей реки, взмыл в потемневшие небеса и растаял, словно прихватив с собой светило и оставив людям внизу угольно-чёрное небо, усыпанное бриллиантами и рубинами, изумрудами и сапфирами, всеми цветами и всеми драгоценностями — звёзд.

Комиссия, захлопнув рты, развернулась в сторону конкурсанта, запустившего ракету, но тот и сам стоял разинув рот, словно ожидал увидеть нечто совершенно иное.

Друиды, воспользовавшись малой неразберихой, "запалили" на ветвях своих родовых деревьев яркие огни, заливая поляну потоком света, изгоняющего тени, но не "тяжёлого" и "напряжного", а тёплого и весёлого, радующего глаз и душу.

Мил и Юрьев вышли с балкона и плотно закрыли за собой двери, чтобы не соблазняться — через пару минут в этом кабинете соберутся разумные и вновь пойдёт-поедет морока, именуемая "управление государством". Вновь будет ругаться "сельхозник", требуя площадей под посевы и кораблей, под вывоз урожая на другие планеты, ему будет вторить "чугунщик" и бить во все колокола — "вояка", напоминая об устаревших судах, которым пора проводить ППР.

Юрьев вновь будет сидеть в уголке и не отсвечивать, кривясь и морщась от совсем не парламентских выражений, которыми обмениваются интеллигентные, в общем-то, люди в пылу полемики.

А Женя снова и снова будет качать головой, и не скоро дойдёт до молодого, что предстоит ему занять одно из кресел, едва выйдет он из-под материнского крылышка и глянет на мир вокруг совсем другими глазами. И потом будут ещё и ещё, такие же Жени, Коли и Светочки, которых Мил видит насквозь, лучше любого рентгенаппарата, собирая новое ядро своей империи, пусть пока ещё и даже существующей лишь на бумаге, в проекте.

Малика, рассматривающая президента своим "внутренним" взглядом, с улыбкой вернулась в "дом", растворившись в сердцевине дерева и растворившись в нём, сцепилась корнями с другими деревьями, передавая свое спокойствие и уверенность: эти смешные разумные, пришедшие на их планету, намного лучше, чем пауки или осы и ничуть не напоминают обезьян, хотя так же любят сладкое и хмельное питьё.

Они намного лучше ящериц, которые гонялись за ними и удивлялись, умирая под внезапно ожившими деревьями, отдавая друидам свои знания.

Они даже чуточку лучше тех, длинноухих, что пришли на планету и растворились в ней пытаясь приказывать и повелевать их природе.

От них можно ожидать и огня и пожара.

Малика вновь улыбнулась: но только эти "русские", едят яблоки с косточками!

Впрочем, а русские ли они?

Сердитые, но не злые.

Дерутся — в кровь, а ненавидеть не умеют, словно дети малые.

Как есть, дети малые!

Вот и Маджику новый вирвидор понравился. Он даже припёрся посмотреть на остальных, прикрывшись "мороком", хитрец серебристый.

Ну, а где Маджик, там и остальные…

А значит, ещё будут интересные истории, и вирвидор скоро появится с ними, срывая у молодых шаблоны и заставляя мечтать, рваться вперёд и творить.

"Дом подновите…" — Попросила Малика живущих рядом с домом новичка друидов. — "И вообще…"

Получив в ответ волну понимания, она вздохнула — Литталина сделала миру шикарный подарок, вверив всю себя и все свои возможности этому обречённому разумному, разбивая звенья и выковывая новые.

И пусть мир на целых 25 лет лишился рассказчика-вирвидора, ушедшего на войну — его возвращение окупило всё.

Даже не так — уже его отлет — окупил всё, а возвращение пошло горячим плюсом!

За пару месяцев, что он провёл за рассказами на своей веранде, выросло много деревьев.

Молодая поросль скоро встанет на глубокие корни и… Захочет увидеть мир за пределами планеты!

А вирвидор, когда вернется вновь, расскажет такое…

Малика замерла, подняв листья вверх, к небу, ловя острые лучики звёзд и мечтая увидеть их совсем близко-близко, ведь без путешествий нет открытий, а без открытий жизнь пуста.

В её родном дереве, за столетия обжитом и привычном, тоже становится тесновато, напоминая, что пора и честь знать — готовиться "на выход с вещами", как говорят эти новые освоители её планеты, намекая на то, что гости задержались.

Скоро, очень скоро, она призовет одного из "странствующих" и сделает шаг от своей планеты, шаг вперёд, превращаясь, может быть, в прекрасную бабочку или длинную волну, проносящуюся по беспределам Галактики на едином выдохе, а затем, вновь набравшись сил и дальше, прочь от привычного мира, набивших оскомину законов и… с тихой печалью в душе.

Вот и ещё одно диво, что принесли их новые "квартиросъемщики" — Душа.

Четыре простых буковки, апеллируя к которым, можно было добиться маленького чуда.