Дэйв Макара - Попаданы

Птичка-дрозд в очередной раз отвела взгляд, в надежде провалиться куда "поглубжее".

Зелёные пятна, оставшиеся на поцарапанной Светлане, оказались соком редкого растения, выделяемым через полые колючки.

Светлана тоже была не в восторге от зелёных пятен, покрывавших её тело.

Так что, за "зелёнку" Жанне придётся долго-долго "отмываться".

Шасх Аро выбрался из воды на горячий песок и со стоном растянулся на лежаке по соседству.

— Я любуюсь вашим народом. — Внезапно ходун изменил тему разговора, словно размышляя вслух. — Я впервые увидел, как люди собираются вокруг костра и поют все вместе. Каждый — сочиняет что-то своё, добивая куплеты в песню. Вы бесстрашно разбираете прибор, на котором стоит символ "одноразовый", именно потому, что он — "одноразовый"! Вы ругаетесь такими словами, что — в голове не укладывается. И к вам тянутся другие. Друиды. Драт…

Ходун закашлялся, обрывая свои слова.

— Русский — это человек, который живёт как дышит. — Жанна уставилась на бегущую воду. — Нас обвиняли во всех грехах, насаждали религии, которые нам претят, строи, от которых становилось только хуже. Мы привыкли. Мы привыкли, что мы для всех — угроза. Но, так и не смогли объяснить, что угрожаем лишь сами себе.

— Когда Кат спустил первого "верующего" вниз головой, я искренне испугался — Мил развернулся и сел на лежаке, подвернув правую ногу под себя. — Испугался, что сейчас встанет ещё один, и ещё и его затопчут… Никто не встал. Религия, религиозность — всё оказалось ложью. Только оставшись с голой *опой, понимаешь, что бога нет. И он — никогда и никому не помогал. Сладкая ложь религии костылей и подношений, ядовитых досок-идолов и каннибализма. Пришла война, и мне вновь стало страшно — ведь "на войне нет атеистов". Оказалось — есть! И живут они дольше. И долг свой исполняют лучше, чем твари-нонкомбатанты, что бегают с белыми повязками, от границы к границе, требуя к себе внимания…

Перед глазами Мила отчетливо всплыли события, которым он стал свидетелем сам.

Описал их в книге и…

Выслушал о себе много нового.

Раз за разом, год за годом, до тех пор, пока не пришёл в себя в оранжевом комбинезоне, Мил вспоминал этих откормленных не-людей с повязками нонкомбатантов на рукавах, что всеми правдами и неправдами старались "прижаться" ближе к госпиталям и кухням, воруя лекарства и еду, продавая её потом своим же соплеменникам.

Чуть позже эти "нонкомбатанты" рвали на груди рубашки и пробивались к власти, топча всех.

А потом вновь продавали свои народы, торгуя уже открыто и безбоязненно.

Всё под прикрытием веры, религии, церкви.

Всё — с "обобрения" и во имя его…

— Прав был Кат, трижды прав… Не нужны нам боги, тем более — такие ущербные… — Мил, со скрипом, выпростал ногу и поковылял к воде, надеясь смыть с себя мерзость воспоминаний.

— Его жена, после одной из книг, ушла в монастырь — замаливать его грехи. Через год, когда он приехал с ней поговорить ещё раз, настоятельница заявила, что его жена покончила жизнь самоубийством, не отмолив его грехи. Вернувшись в город, он написал заявление в прокуратуру. Через месяц — обратился в приёмную президента, так как прокуратура "не нашла состава преступления…" Через полгода — нанял частных детективов и выложил всё, что они "накопали", в интернет. Знаете, кто его поддержал? — Жанна стерла непрошенную слезу. — Простите…

— Вы очень странные разумные, Жанна Владимировна. — Шасх Аро принялся терпеливо вытираться, словно не высох, под палящим светилом Матушки. — Но с вами приятнее идти рука об руку, торговать, спорить. Вы словно соединили в себе два мира — мира фантазий и реальный. Вы можете пройти по тонкой грани, будучи совершенно спящими. И запнуться на ровном месте — с широко открытыми глазами. Вы взрослые с душами детей. Иногда такие же жестокие, как любой ребенок, но чаще — не в меру милосердные. Вы даже слово принесли с собой — "Милосердие"!

Бывший капитан рейдера вытерся насухо и принялся молчком одеваться, как бы говоря, что к сказанному добавить нечего.

Когда Мил выбрался из воды, ходуна и след простыл, только Жанна сидела, словно пришибленная, не на шутку погрузившись в свои воспоминания…

Пятый город, в просторечии именуемый "Пяток" с ударением на букве "О", замер, предвкушая набирающий обороты скандал.

Полноценное Имперское представительство, прибывшее на смену военному, в очередной раз замерло по стойке смирно, понимая, что их работа висит на тоненькой ниточке, и лезвия ножниц уже начали смыкаться.

Пока военный полномочный представитель спешно возвращается, штат представительства решает самую главную задачу — в какую норку забиться самим, а лучше, куда забить своего главу с дворянской родословной длиной в четыре страницы мелкими буквами и столь же мелкими, почти сглаженными от вырождения извилинами?

Уже в первую встречу его превосходительство Маир Сакьнэт умудрился вызвать на дуэль сразу пятерых!

К его счастью, все пятеро прошли службу во флоте и на его потуги ответили дружным смехом — марать руки никто не пожелал.

На самом деле, ещё не факт, каким бы был результат поединка — Маир, как отпрыск дворянского рода, знал с какой стороны держаться за пистолет и зачем на нём мушка.

Шестой, молоденький лейтенант, черноглазый и смешливый, молчком прописал дворянчику "королевскую связку", подхватил его слегка обрюзгшую тушку на плечи, раскрутил и отпустил, выпуская в свободный полет в ближайшие кусты.

Обе девушки, к которым обратился с "заманчивым предложением" Маир, лишь поаплодировали своему рыцарю и "уложили" спать незадачливых телохранителей, ринувшихся спасать опекаемое тело.

Скандал за скандалом, в которые втравливал всё посольство Его превосходительство, не добавляли Империи популярности.

И вот… Очередная история…

Кто мог тянуть за язык взрослого, трезвого, мужчину, ляпнувшего во всеуслышание брезгливое "дикари"!

На счастье первого секретаря, президент в ответ лишь рассмеялся и порекомендовал Его высочеству пойти и проспаться.

Проклиная "табель о рангах", первый секретарь связался МИД-ом и вывалил всё на их бедные головы, снимая с себя всяческую ответственность за происходящее.

Через три часа с ним связался военпред и, внимательно выслушав, схватился за голову.

Сегодня президент Мил "взял выходной" и, как говорят эти странные люди, отбыл в неизвестном направлении.

Секретарь с нежностью смотрел на пузырек, в котором оставалось ещё с десяток беленьких таблеточек.

Кто бы мог подумать, что бессонница, мучившая его супругу вот уже без малого 30 лет, спасёт если не всю их миссию, так хотя бы его собственную карьеру! Конечно, жену очень жаль, но лучше пусть мучается от бессонницы она одна, чем вся дипмиссия!